Мертвый мир - Живые люди

– Я уже много сказала… Но люди здесь… они не знают того, что происходит снаружи, – я наконец сказала это в лицо старику. До этого мы ходили вокруг да около, лишь иногда касаясь этой темы, а теперь я, как бы, ударила в лоб.

– А ты как думала, так и надо, - Билл усмехнулся то ли своим мыслям, то ли тому, что я решилась высказаться, хотя, кажется, я много говорила и на собрании.

– Это неправильно. – я уже ничему не удивлялась в этом месте. Было определенно ясно, что мы совсем разные: те, кто здесь с самого начала, и те, кто пришел позже. Это очевидно… И самое страшное, что, наверняка, пробыв здесь какое-то время, любой становится мягкотелым, забывает о том, что пережил снаружи. И это пугает. Наверное, поэтому мне так хочется поскорее выйти хоть на какое-то время.

– Согласен, но не я здесь все решаю. Людям больше нравиться спать спокойно, чем дрожать от каждого шороха. Они знают, но не понимают. –и все же этот старик был странным, как и его светлая бородка, о которой несколько раз упоминал Зак.

– Почему тогда вы ничего не… - договорить я не успела, так как Билл резко развернулся, улавливая какой-то шум. Люди, отправившиеся на вылазку, возвращались.

– Потом договорим! – вполоборота бросил мне охотник, чуть ускоренным шагом направляясь к воротам, где уже собрались незнакомые мне люди, ожидающие машины, подъезжающие к забору мимо мертвецов.

Я стояла на месте, а рядом со мной на земле лежал дымящийся окурок. Знаете, мне кажется, Билл такой же, как я, - человек с одним лишь именем, без прошлого, с одними лишь воспоминаниями, о которых никто не знает. Он казался сильным, забавным, но я была уверена, он печален. Печален настолько, что может позволить себе плакать…

Я наступила на окурок, втаптывая его в землю.

***

Серые стены гидроэлектростанции были такими же тяжелыми и грузными, как мои мысли. Я металась от того, что было, до того, что будет. Я не могла сфокусироваться на чем-то, ухватиться за что-то определенное, продолжая просто медленно идти куда-то. Кажется, я уже несколько раз обошла огромное здание вокруг, привлекая к себе внимание мужчин и женщин, расставленных по периметру. Лучше бы это место напоминало военную базу, чем смехотворное ее подобие. Однако, кажется, живущие здесь действительно чувствуют себя в безопасности.

Проходя мимо арки в который раз, я заметила Самира – парня, над чьим именем мы с Вэл недавно смеялись. Теперь мне не было смешно, ни капли. Теперь мне было грустно и тревожно: если здесь все люди беззаботны, не думают о том, что может произойти, то… Это печально. Радовало лишь то, что, как сказал Билл, здесь были и те, кто разбирался в выживании куда лучше. И знаете, они выделялись среди остальных в этом месте. Их лица, взгляды и поведение – стоило увидеть кого-то похожего на себя, как сразу чувствовал напряжение, недоверие и уважение. Честно, я думала, что в этом мире нет такого понятия как уважение, но оно все еще оставалось, только обретало немного иной смысл.

Люди, вернувшиеся с вылазки, направленной на какое-то маленькое местечко, о котором я даже не знала и не слышала раньше, приехали с небогатым уловом. Совсем небогатым: лекарств не было, оружия тоже, лишь пару коробок с едой и одежда. Рано или поздно придется придумать что-то более результативное, потому что животные в лесу могут исчезнуть…

Я завернула за угол, скрываясь от любопытных и подозрительных взглядов, замечая силуэт вдали, там, где увядали кусты помидор, где была сетка. Мне просто было интересно, кажется, это место было единственным, куда я не ходила. Что ж, наворачивать круги у станции действительно надоело, да и уже было бесполезным, поэтому я поплелась к одиноко стоящему у забора человеку, явно смотрящему в сторону озера.

Здесь, на этом подобии поля, земля была неровной, с холмиками и кочками, поэтому в кедах было довольно легко передвигаться. Кажется, теперь я поняла, почему ничего не могли взрастить – земля, нет, песок, был сухим и непригодным для растений, только сорняки прекрасно чувствовали себя на этой равнине.

Когда я подошла достаточно близко, чтобы понять, что одиноко стоящий человек мне знаком, я хотела было окликнуть Кевина, но стоило мне вскинуть руку, как что-то внутри застыло. Бывший одноклассник, никогда не унывающий, с пошлыми шутками, носящийся и подбадривающий каждого, сейчас выглядел совсем другим. Его плечи были опущены, спина ссутулена, голова повисла на смуглой шее, словно готовая отвалиться. Я не видела его лица, но уже знала, что от былого вечного оптимизма остались лишь воспоминания. Кевин Форд с глубокой печалью и уважением стоял у деревянного креста, скрученного из двух небольших по размеру досок.

Я так и стояла на месте, не в состоянии подойти ближе или позвать. Я не знала, кого оплакивает парень, еле держась на ногах, но это было время, когда он хотел быть один. Это был тот момент, когда он прощался с умершим, мысленно общаясь с ним, вспоминая все, что когда-либо было. Нарушить их разговор было бы неправильной вещью, слишком жестокой.

Я, словно боясь, что мое присутствие заметят, медленно попятилась назад. Смотреть на Кевина в таком состоянии, которого прежде я не видела, было тяжелым, я снова будто увидела подавленных и растоптанных Джина и Кловер. В любом случае, когда видишь подобную картину, чувствуешь сострадание и скорбь…

Когда я убралась с небольшого поля, обнесенного забором, меня нашла Вэл, которая бегала и расспрашивала всех: «Не видели ли вы здесь странную девушку в запачканной одежде?» Что ж, это было справедливое описание. Бенсон что-то пыталась мне рассказать, как-то заставить отвечать ей, но в моей голове уже не осталось места для веселья и радости от состоявшейся встречи. Вмиг все мои представления о том, что людям здесь жилось слишком просто, исчезли, и я поняла, что смерть везде, даже в таком райском уголке.

– Эй, подруга, ты слушаешь? – с явной претензией в голосе позвала Вэл, толкая меня в сторону.

– Да. – я слышала, что она говорит, но не понимала, не хотела понимать. – Я слушаю…

***

Сейчас, сидя в каком-то подобии круга на улице возле небольшого костра, разведенного в мангале на коротких ножках, я чувствовала себя словно в летнем походе скаутов. Только погода не была такой теплой, а прохладный ветер все пытался погасить огонь, но лишь раздувал его, делая сильнее. Я в который раз убедилась, что мои одноклассники не самые умные люди: дым от костра, расположившегося слишком близко к палаткам на внутренней территории станции, был направлен именно в сторону будущего ночлега. Что ж, спать придется, задыхаясь.

Небо над головой было усыпано звездами, а луны совсем не было видно – она скрылась, готовясь через какое-то время показаться во всей своей красе, нависая желтым и бледным диском над нами. Сейчас, в ночной тишине, когда большинство обитателей станции спали, хрипы мертвецов вновь казались оглушительными и громкими, словно они были совсем близко, жужжа над ухом, будто комар. И эти звуки пугали собравшихся у костра.

Понижая голос до минимума после очередного замечания какой-то женщины, мечтающей заснуть, бывшие одноклассники продолжали подшучивать друг над другом, расспрашивая и рассказывая то, что происходило до этого момента.

Дэйв Одли и Отис Кит, которых я последний раз видела в школьном автобусе, думая, что там они и остались, снова сидели близко к друг другу, обманывая, притворяясь друзьями. Парень со светлым волосом, который теперь не был уложен в аккуратную прическу что-то говорил в своей привычной манере, а Отис лишь кивал, соглашаясь с каждым его словом. Худощавый одноклассник с темным редким волосом и полуприкрытыми глазами с темными кругами вокруг всегда был таким, соглашался с Дейвом, искренне веря, что тот его друг. Они были вместе, эти двое, но Кит всегда был одиноким, думаю, он этого не понимал. Дружба Одли не была настоящей, жертвенной, ее не существовало вовсе, а Отис верил в нее. Этот обман казался мне самым жестоким и мерзким, но я ничего не делала, потому что чужие проблемы меня мало заботили, кажется.