Мертвый мир - Живые люди

– Хорошо-хорошо, только успокойся, - тут же согласился Кристиан, нелюбящий конфликтов. Да, он был мирным человеком. Главный инженер электростанции Бронсон казался мне вообще отстраненным и сонным, он мало слушал и говорил, иногда меняя положение, в котором находился.

– Голосуем!
– довольно упираясь ладонями о темную столешницу, объявила Агата. – Кто «за» поднимите руку?

Ее взгляд тут же стал недовольным: Кристиан и Дэвид сделали свой выбор. Знаете, я была подозрительно спокойной, словно не моя судьба сейчас решалась. Мне казалось все это каким-то детским развлечением, впервые взрослые так ответственно относятся к какому-то выбору, связанному со мной.

Впрочем, точного вердикта еще не было.

– Кто «против»? – это смотрелось нелепо и немного жалко, когда после своих же слов руку подняла только Агата Дуглас. На ее лице явно было разочарование и негодование, которое тут же сменилось удивлением. – Бронсон, твой голос?

– Я не определился, считайте, что меня здесь нет. – мужчина встал со своего стула, отодвигая его в сторону и направляясь к выходу. Когда он проходил мимо меня, Кристиан обратился к Биллу, заставляя и главного инженера станции остановиться.

– Билл? – в ожидании Мейс смотрел на старика, а тот и ухом не повел, продолжая почти утопать в крутящемся кресле, зажимая во рту сигарету, которую он, сто процентов, давно хотел поджечь.

– Он уже высказал свое мнение, - ответил за охотника Бронсон, теперь выходя из помещения, тихо хлопая дверью.

– Что ж, добро пожаловать!

***

Когда все это закончилось: допрос с пристрастием и приветствие, небольшие указания по поводу того, где я буду обитать первое время, меня выпустили из старого офиса. У двери стоял тот же мужчина с часами на левой руке, которые, как оказалось, давно не шли, а я думала лишь о том, что вновь придется спать в палатке на улице. Пока погода позволяла, многие на станции ночевали на улице, мне придется делать то же самое, но знаете, после двух ночей сидячей бессонницы и сна в обшарпанном доме с козлом, я была рада и этому.

Мужчина хотел было меня проводить, но я, слава богу, не страдала склерозом, поэтому сама могла найти обратный путь. А рядом с этим не умеющим ориентироваться человеком, не ищущим легких путей, я боялась, что буду блуждать по узким коридорам вечно. Интересно, как мы еще нашли путь до двери в старый офис, хотя, может быть, мы шли намного дольше, чем могли.

Что ж, вышла я туда же, к воротам в сетчатом заборе. Теперь я, как бы, член этой группы. Кажется, это место стало новой целью, заставляющей жить. Хотя, жить хотелось и так, но сейчас без мечты или надежды долго не протянешь… И все же у меня были смешанные чувства, я понимала, что мой эгоизм здесь будет очень нужным: если станция рухнет под натиском мертвецов, то я должна буду бежать, не обращая внимания ни на кого, даже бывших одноклассников. Здесь сейчас действительно каждый должен был быть за себя, но не все это понимали. Надеюсь, в скором времени, многие научатся стрелять, а правящая пятерка прислушается к моим советам…

Я стояла у забора, думая об этом месте. Оно не было теперь таким уж плохим, а у меня была цель - изменить его хоть немного, настолько, насколько я смогу. Люди здесь неплохо устроились: охотились в лесу, воду брали в озере, ловили рыбу, добывали электричество, мало кого теряли, потому что на охоту и редкие вылазки отправлялись те, кто уже знал, что такое другая сторона забора. К сожалению, таких людей было чертовски мало на этой гидростанции.

К слову, слова Вэл о том, что «совет» - самые адекватные люди, оказались бредом. Особенно Агата Дуглас была тем еще фруктом. Эти пятеро, с которыми я разговаривала около получала, хотя это время тянулось очень долго, казались мне повернутыми психами, со своими заморочками. Они все были странными, хотя и обычными…

Бронсон Ферт – темный профессор. Он молчаливый умник, который не мечтает быть в центре внимания. Холодный любитель математики, но не людей. Однако же он любит управлять другими из тени, стравливать кого-то. Даже во время нашей милой беседы он не упускал возможности столкнуть кого-то, чтобы просто понаблюдать, для веселья. Он скрытый диктатор… В этот местный совет его взяли из-за того, что он оказался самым главным на станции из тех, кто выжил. Думаю, если бы все было иначе, если бы его знания проигнорировали, мог бы быть переворот.

Дэвид Тейлор - это вообще что-то примитивное… Он был самым обычным из всех, я часто встречала таких людей – заики в классе, ботаники, неуверенные учителя. В общем, те, кого отвергало общество. Но сейчас мир принимает каждого, желая скормить его мертвецам.

Кристиан Мейс жил мечтами и стремлениями сделать это место лучше. Он был словно лучик надежды для всех этих людей, всегда поднимал их настроение, заставлял одним словом идти вперед и бороться, хотя сам он мало представлял, какой мир стал теперь – он редко выходил за забор. Те ребята, которые охотились, как Билл и Агата, они были рискованными, и их действительно здесь уважали, как я поняла.

Билл… О Билле я знала лишь то, что он Билл. Это был очень специфичный дедуля. Очень. Хотелось что-то узнать о нем, поэтому я решила, что расспрошу у Вэл или кого еще.

Ну а Агата… Она была охотником, выжившим на базе, куда Билл повел школьников после смерти учителя физкультуры. Как я и думала, она оказалась военной в прошлом, а потом ушла на пенсию и принялась охотиться, так как не могла расстаться с оружием и звуками выстрелов. Для нее это стало необходимостью.

– Эй, стой! – стоило вспомнить о женщине, как она вышла из той же двери, которую я оставила позади пару минут назад. Теперь она казалась мне другой. Я сразу обернулась, ожидая, пока Дуглас подойдет. Женщина намеренно замедлила шаг, восстанавливая дыхание, похоже, она бежала, пытаясь догнать меня. Да, между нами остались некоторые вопросы.

Мы шли вдоль забора, за которым мертвецы шатались на приличном расстоянии, словно не обращая внимания на станцию, это, конечно, было странным. Агата, как оказалось, ей было сорок четыре года, все же пыталась узнать что-то обо мне, теперь в более спокойном тоне. Она быстро изменилась, говоря медленно и намного тише, чем там, в кабинете. Похоже, на людях она пыталась казаться опасной, чтобы ее принимали соответствующе. Вероятно, в молодости, она стала центром мнения о том, что женщине не место в армии и так далее.

Когда мы отошли от станции на приличное расстояние, там, где бетонного покрытия уже не было, а редкие кусты овощных культур засыхали на солнце, Дуглас, заметив мой подозрительный и сомневающийся взгляд, направленный на мертвецов, спросила:

– Ты веришь в Иисуса Христа? – знаете что, это звучало несерьезно, как насмешка.

– Нет, - сощурив непроизвольно глаза, я посмотрела на женщину, на мгновение останавливаясь, но тут же снова делая шаг, чтобы не отставать. Она точно служила когда-то, даже сейчас, шагая, она словно была генералом или что-то вроде этого, ее руки были сложены за спиной, это казалось не привычным, я редко встречала женщин-военных.

– Жаль, а я уже собиралась запарить тебе мозг тем, что эта земля святая, ее оберегает Христос, и нам нечего бояться, если мы верим. И бла –бла –бла. Тут есть такие экземпляры, знаешь ли, верующие, – она как-то поморщилась, упоминая последнее слово, словно для нее оно утратило, а может, никогда и не несло смысла.

– Я знала сотню таких же людей, они жилы нормальной жизнью, -пожимая плечами, ответила я, не соглашаясь с тем, что она сказала, вернее, как она сказала. Мне не нравилось, что Агата Дуглас высмеивает кого-то, показывая свою неприязнь. Я думаю, в этом мире, особенно в этом, у каждого должно быть что-то свое, чего он может держаться. Неважно, вера или что-то другое, если оно помогает идти вперед и подниматься каждый раз, когда упал, то пусть так и будет. Думаю, эта женщина из тех людей, которые думают, что много понимают, а потом в один момент осознают, что ничего не знают, и для них признать это - самое сложное, но и самое важное в жизни.