Месть Демона

— Меня беспокоит то, что я ничего не помню.

— Ты не помнишь своего убийства, и поэтому твое чувство мести не удовлетворено?

— Чувство мести, действительно, не удовлетворено, — немного смущенно признался я. — В убийстве и изнасиловании ангела участвовало несколько человек, некоторые из них еще живы, но людьми я их не могу назвать…

— Почему ты не можешь их так назвать? — удивился Николай Васильевич, его глаз насмешливо блеснул из-под полу прикрытого века. — Человек — общепризнанное название нашего вида. И за этим видом признается умерщвление своих сородичей множеством мерзких способов. И насколько я знаю, из мести за девушку убит был не один человек…

— Откуда вы знаете?

— Я, как и ты, тоже живу в этом городе, несмотря на то, что я многое не хочу знать, интерпретация отдельных событий достигает моих ушей

— Да, убит не один — пятеро, но смерти продолжатся… — Ты хочешь сказать, что твое чувство мести не будет удовлетворено, пока не умрут все, кто участвовал в осквернении ангела?

— Да, именно так, но я не уверен в том, что мне удастся так долго прожить, чтобы отомстить всем…

— Даже если ты сумеешь всем отомстить, готовься к тому, что твоя душевная боль только усилится. Исчезнет то, что заставляет тебя жить сейчас, и тебе придется искать другие причины для продолжения своей жизни, потому что горечь утраты никуда не уйдет…

— Я понимаю. Но меня беспокоит не это, а моя потеря памяти. Не помню самих убийств, потому что кто-то другой живущий во мне убивал этих людей. Меня беспокоит он…

Николай Васильевич открыл глаза, в них была печаль и усталость. Все-таки старый человек, и ему, наверно, тяжело сидеть в позе лотоса и слушать мой бред.

— Ты думаешь, что я ничего не знаю о тебе? Считаешь то, что происходило с тобой и будоражило какое-то время весь город, прошло мимо моих ушей?

Когда я услышал о том, что ты избил троих учеников своей школы, то насторожился. Я тренировал вас всех и знаю, на что способен каждый из вас. Это не твои возможности, ты не смог бы их избить, у тебя бы на это не хватило бы ни сил, ни умения…

Не мог, — согласился я. — Когда я выпил в первый раз спиртное, во мне что-то пробудилось, не знаю что или кто, и ничего не помню.

— Я знаю, мне рассказывали, — тренер задумчиво хмыкнул. — Я пролистал много книг, в поисках подобного. Мне было это интересно, к тому же искренне хотел тебе помочь.

— Вам удалось что-то узнать?

— Я узнал многое, но для того чтобы понять, относится ли прочитанное к тебе, мне придется задавать разные и не очень удобные вопросы. Ты готов отвечать?

— Надеюсь, что готов, — ответил я, ерзая в неудобном кресле. Все лучше понимая тех посетителей, которые спешили изложить быстро все свои проблемы, и удалиться. Сидеть в этом кресле было настоящей пыткой, только очень серьезные вопросы могли задержаться кого-то в нем…

Тренер улыбнулся, по-прежнему держа глаза закрытыми. Действительно, место себе выбирал я сам. Если сидеть на циновке в позе лотоса для тебя естественно, ты не полезешь в неудобное кресло…

Вот в этом и есть замечательное качество тренера, всего-то прошло пять минут нашего общения, а я уже из сидения в неудобном кресле вывел новый закон бытия.

Всё кажется изящным, когда стоишь вдали.Но, подойдя, увидишь гниющие цветы.Где тот пейзаж, которым любовалсямгновением назад?

Именно благодаря Николаю Васильевичу, я начал писать стихи, похожие на хайку, завораживающие своей бессмысленностью. Но, почему-то читая их, возникает желание жить дальше, любоваться рекой и луной, и относиться ко всему, что с тобой происходит в жизни с пристальным вниманием и любопытством, без гнева и страха.

— Итак, когда произошло первое твое изменение или перерождение? — спросил он. —

Все термины будут неточны, пока я не сумею понять, что с тобой происходит…

— Это произошло впервые в десятом классе, когда мы провожали своего тренера по волейболу, я был капитаном команды и выпил спиртное в первый раз.

— Ты впервые выпил в пятнадцать лет? — в голосе Николая Васильевича прозвучало неподдельное изумление. — Неужели до этого ты не пробовал даже пива?

— Нет, не довелось, — грустно усмехнулся я. — Родители не считали нужным меня к этому приобщать, а во дворе я держался от ребят немного в стороне, занимался спортом, времени оставалось мало…

— Так… — тренер задумался. — Нет, определенно мне это пока ничего не дает.

— Но я действительно не знал, что такое алкоголь до пятнадцати лет…

— Объясняю… — хмыкнул тренер. —

Практически все магические превращения начинаются в возрасте полового созревания.

Почти во всех книгах написано, что все изменения впервые происходит именно в это время у мальчиков, и у девочек. Поэтому мне пока непонятно, то ли это связано с алкоголем, то ли с твоим половым созреванием. Возраст смущает…

— Девочки тоже становятся оборотнями?

Но почему я об этом ничего не слышал?

— Оборотень — не половой признак, а нечто другое, — усмехнулся Николай Васильевич. — Более всего похоже на тяжелое заболевание, связанное с изменением генетической структуры. Проще говоря, геном человека частично заменяется геномом зверя. Часто это происходит тогда, когда кого-то покусает зверь, волк, лисица, или медведь, и человеку удается выжить.

Николай Васильевич открыл глаза и полюбовался моей ошарашенной физиономией: — Что тебя так удивило?

— Как можно выжить после нападения медведя или волка?

— Это нечасто происходило, — улыбнулся тренер. — Да и звери не всегда несли в себе вирус этой болезни.

Оборотней во все времена было не так уж много, а как только уничтожили почти всех диких зверей, то и покусанных зверьем людей почти не стало. Оставшихся оборотней легко уничтожили, теперь они стали больше легендой, мифом…

Уничтожили? Но насколько я понимаю, это сделать не просто…

— Не просто, но человек изобретателен.

Он за многие века научился бороться с разными страшными явлениями, именно поэтому и выжил. Многие знания утеряны, потому что передавались в виде былин и устных рассказов, но даже из того, что сохранилось, ясно, как много ужасного происходило еще пару столетий назад.

— Но что-то же все равно осталось?

— Да, конечно, кое-что до нас дошло, — покивал Николай Васильевич. — Оборотней много водилось в двенадцатом, тринадцатом веках, именно с той поры и происходят множество рассказов, былин и ужасных историй. Тогда был всплеск, потом все пошло на убыль.