Месть хомяка

— О, а вот это хорошо, думаю на двадцаточку! — погрозил Гарри пальцем Билли.

Меж тем остальные ковбои постепенно присоединялись к веселью и вскоре по всему бару летали стулья, столы, кружки, бутылки, дерущиеся (порой почему-то в обнимку с противником), а также всевозможные детали гардероба причем преимущественно женские. Мы удивленно переглянулись с Батоном, а затем смущенно потупили глаза, когда мимо нас промчалась стайка девушек без данных частей гардероба, прикрывая ладошками предполагаемые места их размещения. У кота вроде бы даже кончик хвоста покраснел, уши взметнулись вверх, завибрировав от напряжения.

— Господа, сдается мне, что это комедия, — худой ковбой в кожаной жилетке на голое тело отхлебнул из бокала виски и поправив идущую через глаз чёрную повязку, добавил: — Вот только не ваша. Прошу.

Он с легким поклоном распахнул вышеуказанную дверь и нам ничего не оставалось как бочком-бочком проследовать в неё.

* * *

Дорога вилась среди хмурых скал, а из хмурого неба над головой изредка разряжался унылый дождик, заставляя выглядывающего из-под зонтика Батона то и дело произносить до боли знакомую фразу. В результате минут через пять мне уже стало казаться, что я иду не к Кощею, а за горшочком мёда, что заныкали в дупле не очень правильные пчёлы. Впрочем, меня сейчас больше беспокоила зудящая в мозгу мысль о произошедшем в форте…

— Всё думаешь о произошедшем? — учтиво поинтересовался кот, складывая зонтик так как висевшая над головой тучка неожиданно сорвалась со своего места и со скоростью скаковой лошади умчалась вдаль по своим тучковым делам.

— Да вот прокручиваю в голов. И ведь знаешь, что получается. Буквально за пару минут до всего этого я вспоминал один фильм…Блин, не получается, — я растерянно почухал свою покрытую плотной чешуёй шею.

— Чего не получается?

— Да вот пытаюсь представить, что сейчас мимо нас проедет какая-нибудь попутка, автобус там, карета с принцессой, ну или на крайняк телега.

— И, мяу?

Я развел руками.

— Видимо это как-то не так работает.

— Видимо, мяу, — согласился кот, доставая из своего таинственного хранилища пирожок и спешно откусывая его прямо до половины. — Ну ты путайся, путмайся, а то я все лупки стур.

— Сапоги одень, — буркнул я резко останавливаясь.

Скалы по обе стороны дороги резко как-то закончились словно отсеченные гигантским острым как бритва ножом и нам открылся вид на рыцарский замок…эээ пантеон…так, нет…колизей…Блин, короче что-то мрачное такое со шпилями, арочками, колоннами и парой мощных чуваков с листиками на причинных местах подпирающих своды огромных врат. Батон аккуратно подергал меня за штанину и заметив мой вопросительный взгляд указал лапой на стоящий у края дороги камень, где на чисто русском было выбито: «Здесь проживает генацвале Епиох Моисеивич Кощей». О как, серьезно? Блин, и за что же тебя так болезного, хотя если на всё это посмотреть вкупе, так сказать, то становится понятна тяга к поселению в горах и общее, так сказать долголетие, а также неуёмная жажда почахнуть над сокровищем какой-нибудь нации. М-дя, я задумчиво потер подбородок и, посмотрев на глубоко задумавшегося кота, спросил:

— Кстати, а скрипач наш где?

— Так за нами…

Мы дружно оглянулись и кот аж икнул. На обломке скалы, чем-то похожим на небольшой постамент, стоял он…: длинные кудри падали на плечи, мощный квадратный подбородок смотрел куда-то вдаль, устремляясь вслед за задумчивым взглядом, на накачанной груди колосились заросли, зеленая юбка была идеально выглажена и наполнена складочками со стрелочками, на голове красовалась небольшая зеленая шляпа с павлином пером, мускулистые руки сжимали верную волынку, а волосатые ноги…. Я впечатал ладонь себе в физиономию и, воздев лицо к небу выругался, причем похоже на драконьем. Не, ну твою кису, вот только конкретно брутальных шотландских хоббитов мне сейчас и не хватало.

Глава 6

Про мрачный замок, новое знакомство и замечательную коллекцию

Врата были реально мощными причем такой высоты и ширины, что через них, пожалуй, не самый маленький аэробус мог бы пролезть и еще место для «кукурузника» осталось. Но самое главное не было никакого способа подать знак хозяину, что к нему тут дорогие гости пожаловали, а он как бы не в курсе. Мы с котом аж пару раз пробежались от одного их конца до другого, тщательно изучая каждый выступ и дергая за любую подозрительную закорючку, долбя в створки всеми частями организмов и, не получив какого-либо результата, устало плюхнулись прямо у стены на островок пыльно-пожухлой травы, решив подключить к решению данной проблемы что-то помимо рук, ног и лапок. Минут десять мы дружно буравили ворота взглядами (мы с котом буравили, а Скрипач тупо стоял на очередном камне в очередной горделивой позе, так и хотелось дать ему кольцо и пусть идет…несет к далёкой горе), шевеля при этом своими извилинами и ушами (это Батон, честно -честно), но мысли лишь скакали весёлыми лошадками, выдавая всякую чушь в стиле «почему люди не птицы, а вообще главное хвост», заставляя лишь тяжело вздыхать. В конце концов мне это надоело, не, ну сколько можно, тут гости у ворот околачиваются, а хозяин ни слухом, ни духом — безобразие какое-то. А если мы с недобрыми намерениями, на штурм там пойти хотим, ворота тараном пробить, а затем ворваться и творить всякие непотребности: топтать грядки с огурцами, ранетки тырить и главное спереть любимый тазик бабули. Да, да, каюсь, было такое в детстве, до сих пор помню, где полоса от хворостины пролегала (я ах невольно поёрзал пятой точкой по траве). А ведь мы просто хотели сделать большой корабль (таз был здоровенный, оцинкованный и выглядел в наших глазах как целый крейсер), однако наши восторги от первого и последнего великого похода новоявленного «Бисмарка» по пруду бабуля не оценила и выдала нашим жо… попам хороший гибкий приз. Эх, детство, детство, ты пролетело как один сказочный миг. И вроде бы до сих пор охота махнуть с пацанами на реку, погулять с девчонками до глубокой ночи, посидеть у костра, запекая в углях картошку…вот только нет уже той деревни, давно не видел тех пацанов, а у некогда озорных девчонок пролегли в уголках глаз едва заметные морщины. И все же в душе мы всё те же ребята и девчата с соседних домов и подъездов — вечные десяти-двенадцатилетние озорники. Наверное, именно поэтому я люблю работать с детьми…бегу от своей взрослой действительности. Я вздохнул и резко встал на ноги, в конце концов двери сами себя не откроют, а от волынки Скрипача одна меланхолия и головная боль. Оглядевшись, я остановил свой взор на куске скалы который очень отдаленно напоминал воткнутую рукоятью вверх огромную дубину и, поднатужившись до треска штанов ниже спины, выдернул его из земли. Что ж постучим. Размах…

— Слюшь, дорогой, а может не надо?

Голос с явным кавказским акцентом шел откуда-то сверху.

— Почему? — поинтересовался я, едва успев затормозить.

— Вах, совсем не понимашь, украшения на створках отлететь могут. Не видишь, работа тонкая, заморская, прям совсем красивая, а ты каменюкой хочешь. Не хорошо, дорогой, да.

— Ну так если не открывают, — смутился я, пытаясь спрятать свою дубинку за спину и виновато шоркая при этом ножкой, — вот я и….

— Эээ, а позвонить?

— Во что? — удивился я, еще раз оглядывая всё еще плотно закрытые створы дверей.

— Слушь, совсем слепой, да, колокольчик там весит большой такой с цепоч… — голос на мгновение смолк, а затем с нотками подозрения спросил: — Нэту колокольчика?

— Нету, — подтвердил я, разведя руками, но покосившись на все еще зажатую в одной из них и уверенно смотревшую в небеса дубину, тут же спрятал обратно за спину.

— Нигде?

— Совсем нигде.

— Вах, опять спёрли, а ещё рыцурями себя называли, мамой святой клялись, Шекспира читали… Вай-вай, совсэм верить никому нэльзя, — голос ненадолго умолк,а затем вкрадчиво поинтересовался: — А ви таки, собственно говоря, к кому?

— Ну дык к Кощею. Дело у меня к нему есть, точнее просьба.

— Вот как, хм, — хмыкнул голос и тут же добавил: — Ладно, заходи, если сможешь…

Вот последние слова мне почему-то сразу не понравились, прямо слышались в них сарказм и какая-то подковырка. Наверное, поэтому я совершенно не удивился, когда из-за приоткрывшихся створок нам на встречу выскочила пара здоровенных псин: шерсть прямо-таки лоснится чернотой, глаза горят огнем (причем в прямом смысле), шипящая слюна падает на землю, плавя камень. Не, ну кто бы не испугался, скажите кто? Нет, я слушаю… Да тут даже я оробел, чуя некую гибкость в коленных суставах, особлево когда осознал, что эти псинки в холке мне где-то по грудь. Батон же с пронзительным мявком переходящим в «полундру» взлетел практически по отвесной каменной стене и, устроившись там на каком-то скальном выступе, принялся активно успокаивать нервы каралькой «Краковской». Куда делся наш «хоббит в юбке» я не заметил, но «подбадривающие звуки» волынки летели откуда-то издалека и почему-то снизу. Ну и что мне оставалось делать, тем более эти псы дружно взвились в прыжке и летели на меня с распахнутыми пышущими жаром пастями. А там вот такенные клыки, между прочим. Пришлось быстро соскребать всю свою драконью смелось в кулачок и прицельно применять старый добрый прием под названием «был дог, стал бульдог». Получилось неплохо. Ровно два взмаха дубиной придали собачкам обратное ускорение впечатав их в створы ворот, после чего они, превратившись в бесформенные кляксы, просто стекли вниз, быстро впитавшись в каменистую почву. О как! Я аж специально поковырял носком ботинка место впитывания и, не обнаружив ничего кроме песка и гальки, пожал плечами, после чего протиснулся в приоткрытые врата (а что, сказали же заходить). Естественно, нас ждали, причем не с распростертыми объятиями. Ну значит представьте: площадь почему-то с неработающим фонтаном, по периметру деревья всяки посажены для проформы, вазоны там, статуи мраморных барышень с вёслами в руках, а также прочей подчеркивающих их женственность атрибутикой. Плитка, кстати, под ногами хорошая, качественная, с рисунком в виде маленьких серебряных звёздочек. Скрипач аж на миг забыл о своей новохобитошотландской натуре и, присев на корточки, стал гладить её пальцами, прицокивая языком и приговаривая что-то на своем гномьем. Впрочем, извиняюсь, отвлёкся от темы. Значит статуи, плитка там, газоны, вазоны… ах да, а перед фонтаном значится стоит ОН — весь такой в черной броне, метра два ростом, косая сажень в плечах и с вот такенной шипастой дубиной в руках, моя «каменная сосулька» от одного вида такого противника аж комплексовать стала, поникла и, треснув, осыпалась к ногам мелким крошевом. Я нервно икнул и, шаркнув ножкой, практически извиняясь, произнес:

— Здрасте, — и не дождавшись ответной редакции, добавил: — А кольца-то у меня и нет.

— Какого такого кольца? — раздалось после некоторой паузы из-под забрала.

— Ну этого, с которым заныкиваешься в уголок и такой… «моя прелесть» и гладишь, гладишь его. Или я ошибся? Не, антураж-то похож и доспехи, хотя глаза на башне всё-таки не хватает.

Мы все дружно посмотрели на торчащую словно перст башню, больше похожую на минарет.

— А зачем мне там глаз…Так, — воин с грохотом поставил булаву на землю. — Ты таки вообще кто?

— Кто? Я?

Я на всякий случай огляделся, вдруг тут кто еще присутствует, а я и не в курсе, однако площадь была пуста и лишь одинокий ветер мел по её камням всяческий мусор, да гремел костями скелетов, висящих на выступающих из стены балках. В щель между створками меж тем просунулась голова Батона, чуть выше голова Скрипача, но ребята быстро прочухали ситуацию и, послав мне воздушные знаки дружеской поддержки, скрылись. Вот всегда так, всё сам, да сам…я вздохнул.

— Что ж, разрешите представиться, господин Кощей, или кто вы там, — я нарочито медленно снял куртку и принялся закатывать рукава рубашки. — Ярослав Кроснов — учитель труда в магической академии Штабурга, прибыл в данный мир с целью спасти свою благоверную.