Месть хомяка

— Хм, — домоуправительница задумчиво окинула меня с ног до головы пристальным взглядом своего единственного глаза, выпустила изо рта тонкую струйку дыма и, кивнув каким-то своим мыслям, бросила: — Люблю честных — забирай.

Взметнулась рука и огромный поварской нож «сплясал» в воздухе причудливый танец освобождая от пут моего котейку. Тот ловко извернулся в воздухе и приземлившись на задние лапы, по-гимнастически раскинул передние в разные стороны, но не дождавшись от нас высоких оценок, вздохнул и, понурив голову под моим грозно-указующим взором, направился к выходу. Я же вновь повернулся к хозяйке и еще раз извинившись, собрался было ретироваться следом, но тут меня прижало. Видимо все поняв по моим слезливым глазам, запунцовевшим щечкам и жалобному взгляду, та усмехнулась и молча ткнула сковородой в сторону едва заметной двери.

* * *

Не, все-таки Фиглира оказалась хорошей женщиной, мало того, что спасла меня от конфуза в стиле «о, тёпленькая пошла», так еще и накормила до отвала, а также снабдила Батона тормозком в который успешно упаковала пару палок колбасы, кусок мяса и кувшин с молоком, чем вызвала у того слезу умиления и почти пятиминутное лобзание рук, с причитанием про спасение от голодной смерти бедного отощавшего котика (Это вот этот-то пуфик на ножках отощал, да он же всю дорогу только и делает что жует, даже когда нечего траву вроде как на вкус пробует. Вернемся домой посажу на жесткую диету и баста. А учитывая, что они с Кисой на чердаке обитаются…в общем, мне и одной колонны в спальне хватает).

Итак, после заморения арракисовского червячка было решено отыскать хозяина замка и узнать о его решении, ибо иначе задерживаться тут смысла не было, да и как говорится: «Спасибо этому дому, но я лучше где-нибудь подальше…». Впрочем, Фиглира помогла и в этом, сопроводив нас на задний двор замка, где, по её словам, любил находиться её работодатель, правда при этом она почему-то странно ухмылялась, а напоследок зачем-то пожелала удачи и наградила дружеским хлопком в спину, от которого я невольно пробежал с десяток метров, едва не уткнувшись носом в искомый объект.

Сидящий на большом замшелом камне в бурке и папахе Кощей был похож на усталого нахохлившегося грифа.

— Гамарджоба, генацвале Моисеевич, — поприветствовал его я. — Чем занимаетесь в такой ранний час?

— Не видишь чтоль, возвышенностями любуюсь, — пробурчал тот. — Большими и малыми.

— Возвышенностями?

Я с подозрением окинул раскинувшуюся перед мной степь без единого намека на какой-то бугорок

— Да, возвышенностями, вот, смотри, дорогой.

Он махнул рукой и заросший терновником и вьюном сад перед нами вздрогнул, пошел рябью словно испорченный телевизор, сменившись прекрасным, ухоженным парком с многоуровневыми каскадными фонтанами, резными беседками и выложенными мрамором дорожками, вдоль которых росли чудесные цветы. Но самое главное, весь этот сад был буквально заполнен ИМИ, да, да ИМИ — юными и не очень прелестницами различных форм и размеров, порой, надо сказать, весьма выдающихся и все это затянуто в тонкую облегающую ткань похожую на легкие разноцветные облачка.

Мы с Батоном дружно переглянулись.

— Круче гор могут быть только горы, на которых ты не бывал, — резюмировал Батон, поглаживая встопорщевшийся хвост, после чего плюхнулся на травку.

Я судорожно сглотнул и спешно последовал его примеру, дабы избежать не нужных конфузов во внешнем виде.

— Красивое, — выдавил я, спустя пару минут. — Так это ваш гарем?

— Зачем горем, какой такой горем-морэм…нэт, коллекция это, плюс душевные страдания, вах.

— Почему страдания?

— Почему? Слушь, дорогой, вот посмотри на меня, я похож на красавца?

Кащей поднялся, выпятил тощую грудь и попытался принять горделивую позу, поставив ногу на камень и вглядываясь вдаль из-под поднесенной ко лбу ладони. М-дя, прям скульптура: «Жертва лечебной диеты доктора Малышковой на пенсии наконец увидел свет в конце тоннеля».

— Ну не очень, — честно признался я.

— Вот, — сказал Кощей, опускаясь обратно на камень. — Всё идут и идут, в жены набиваются, в полон им понимает надо. А мнэ это зачем? Ты хоть представляешь сколько мне лет?

— Хмм, много, наверное.

— Много дорогой, очень много. Понимаешь, мне уже просто не интересно. Философия — интерэсно, шахматы — интерэсно, даже высшая матэматика — очень интэресно. Женщины — нет, надоело, неинтэресно. Я даже уже откровэнно стал говорит, что мне не интересно, так их еще больше стало… Ума не знаю, што мне с ними дэлат, вот сижу, думаю, смотрю… пусть играют, развлекаются…

— Ну да, с возрастом это бывает, — поддакнул я, упорно стараясь пялиться на фонтан, выбрасывающий вверх забавные такие струйки пенящейся воды, а не на плескающихся в его чаше прелестниц.

— У меня с этим все в порядке, — обиженно буркнул Кощей.

— Ну…

— Голубая луна всему виной, все в округе говорили, — промурчал себе в усы Батон.

— Да не в жизнь! — еще больше нахохлился хозяин замка.

Кот посмотрел на меня, затем на Кощея, почесал лапой промеж ушей, с подозрением прищурился, и на всякий случай отодвинулся подальше.

— Извратэнь мохнатый, — констатировал хозяин замка, оглядываясь и явно прикидывая чем бы таким запустить в моего «невинного» усато-лохматого спутника.

— Там царь Кощей над златом чахнет, — задумчиво пробормотал я. — Послушайте, Епиох Моисеевич, а денег у вас много, ну в смысле золота, богатства там.

— Не бедствуем, дорогой, не бедствуем, — в глазах Кощея блеснул огонек идеи, а голос стал неожиданно заискивающе-сюсюкающим. — Слюшь, дорогой, а давай я тебе их подарю всех, всю коллекцию и к каждой по пуду злата, нет, по три пуда злата в придачу. Ты молодой, красывый, с тобой много пойдет. Денег дам будэшь богат, как султан. Нэт, как пять султанов. Забирай и…уходи… далеко-далеко за Кудыкину гору.

Если честно, то я на мгновения задумался, но тут в мозгах у меня грянул дружный хор про султана, напоминая о том, что «тещи тоже три», и я как сумасшедший затряс головой, одновременно прикинув реакцию Эльфиры, если она вернется и застанет дома подобный цветник. Да там ядерная война покажется детской игрой с оздоравливающей прогулкой под радиоактивном дождиком и первоклассным лучевым загаром.

— Жалко, — вздохнул Кощей. — Но ты еще подумай нэмножко. Могу еще по пуду подкинуть.

Мы немного помолчали, а Батон тем временем медленно так, порой перекатами, сместился поближе к фонтану, усиленно делая вид, что зоной его интересов являлись исключительно плещущиеся в нем золотые рыбки.

— А почему вы их просто не выгоните? — поинтересовался я, садясь в позу лотоса и пытаясь познать дзен, ибо некоторые из дев явно решили принять воздушные ванны, скидывая с себя и без того воздушные одежки.

— Эээ, думаешь не пытался? — взмахнул вверх рукой Кащей. — Даже в лякушек обращал, вах, в статуи.

— Не помогло?

— Нэ помогло. Идут, лезут, просачиваются, даже стены не помогают. А выгонишь, так клевещут, что силой мол тащу, скандалят, царю жалобы пишут, богатырей насылают, только проблем больше от этого…а, — он тяжело вздохнул. — Думаешь я хотэл так жить, замок-шмамок. Я домик в горах хотел, виноград растить, чачу домашнюю делать, вино. Может найти хозяйку, но тут нэт любви…одна коллекция.