Месть магов

Огромный, похожий на футбольное поле, участок семьи Делакруа был отрезан от внешнего мира высоким забором с каменными колоннами и коваными решетками. Вдоль ограждения теснились темно-зеленые туи. Сквозь прорехи между ними виднелась часть дома. Его янтарно-коричневые стены украшали белоснежные молдинги, в тон им были оконные ставни.

В конце концов маг вышел из машины. Писк сигнализации разбил на осколки пасторальную тишину. Дворецкий перестал прикидываться статуей и повернулся к гостю.

– Фабиан Карриган, – представился тот. – Господин Делакруа меня ждет, полагаю.

Дворецкий равнодушно кивнул, взглянув на водительские права мага.

– Passez-vous [22] .

Он открыл ворота, и Фабиан шагнул на территорию. Неужели здесь когда-то жила его мать? Ей повезло! Такие обширные владения и за всю жизнь не исследовать толком. Маг шагал за дворецким к парадному крыльцу. Слуга отворил витражную дверь, приглашая гостя войти. Затем он повел Фабиана в гостиную.

22

Проходите (фр.).

Леконта Делакруа маг увидел сразу. Хозяин дома сидел спиной к вошедшим. Дворецкий предстал перед ним первым. Он сообщил о том, что гость прибыл, и замер, ожидая указаний.

– Merci, Angel. Servisez nous votre meilleur the avec du bergamote [23] .

Голос Леконта звучал твердо и властно, без дребезжащего старческого тембра. Анжель кивнул.

– Asseyez-vous [24] , – сказал он Фабиану и удалился.

Хозяин дома так и не повернулся к оперативнику, ожидая, пока маг сам сделает шаг навстречу. Фабиан подошел к дивану и сел напротив Леконта. Гость не испытывал робости перед гордым стариком. Наоборот, он без должного интереса скользнул взглядом по блестящим лакированным туфлям с пряжками из белого золота, синему шелковому костюму от лучших ательеров страны, ухоженным рукам, покоившимся на платиновом набалдашнике черной трости.

23

Спасибо, Анжель. Приготовьте нам ваш лучший чай с бергамотом (фр.).

24

Садитесь (фр.).

Лицо Леконта было гладким и худым, с выступающими скулами, густые белые волосы напомажены и аккуратно уложены. Фабиан посмотрел старому магу прямо в глаза. Живые, блестящие, цвета холодного штормового моря.

– Ты копия своего отца, этого мерзавца, – безо всяких церемоний холодно произнес Леконт на французском. – Но глаза… Глаза тебе достались от моей дочери.

Фабиан нахмурился. Начало знакомства ему не понравилось.

– Mon pere est mort, – резко ответил Фабиан. – Il y a longtemps [25] .

25

Мой отец мертв. И очень давно (фр.).

Леконт улыбнулся и одобрительно кивнул.

– Ты прекрасно говоришь на моем языке, – похвалил он.

– Мать говорила со мной только на нем, – ответил маг. – Давайте к делу. Вы хотели меня видеть. Даже искали меня. Зачем?

В этот момент в гостиную вошел Анжель с чайным подносом. Дворецкий принялся разливать чай по небесно-голубым фарфоровым чашкам. По комнате поплыл чарующий аромат бергамота. Закончив, слуга удалился. Леконт взял чашку и поднес к губам. На лице старика отразилось удовольствие.

– Зачем я искал тебя? – Чашка звякнула о блюдце. – Все просто, Фабиан. Мне нужны наследники. А ты единственный оставшийся у меня кровный родственник. Тебя было нелегко найти, я ведь ничего о тебе не знал. Сначала искал под своей фамилией, но безуспешно. Впрочем, детали не важны. Ты задал вопрос, я ответил.

– Да, благодарю. Значит, вам нужен наследник? А если я не согласен?

– Это твое право. Я не стану тебя удерживать или навязываться. Но ты – Делакруа, и, значит, моя собственность когда-нибудь станет твоей. Что ты будешь с ней делать дальше, это уже твое дело.

Леконт снова поднял свою чашку.

– Советую попробовать. Анжель готовит невероятный чай.

Старый маг тепло улыбнулся и сделал глоток. Фабиан без особого энтузиазма пригубил напиток из своей чашки. Le the exceptionnel [26] , так бы охарактеризовал он напиток.

– Действительно очень вкусно!

Леконт издал смешок.

– Тридцать лет назад твой отец сказал то же самое. Он сидел напротив меня ровно на том же месте, где сейчас сидишь ты. Признаться, я бы очень хотел, чтобы ты оказался больше похож на Габриэль.

26

Исключительный чай (фр.).

Лицо Фабиана исказилось. Но спасибо собеседнику за честность.

– Отец был не очень хорошим человеком, – сказал молодой маг, а после небольшой паузы добавил: – Но я не мог выбрать себе родителей.

– Вернемся к тебе. Ты приехал, меня это удивило. У тебя наверняка была сотня причин оставить письмо нотариуса без внимания. Но ты здесь. Значит, сотню причин перевесила одна. Или их было больше?

Отчего-то Фабиану хотелось быть откровенным с Леконтом, несмотря на характер старика. Маг вовсе не стремился закрыться. Он посмотрел на расшитый узорами изумрудно-золотой восточный ковер и потер друг о друга ладони. Фабиан внезапно ощутил себя ребенком, пятнадцатилетним подростком.

– Одна. Я хотел узнать о своей семье. Маму я почти не помню. Отец мало о ней рассказывал. А потом и его не стало. Я даже не подозревал, что кто-то из моей семьи еще жив.

Леконт снова улыбнулся, и в этой улыбке Фабиану привиделся триумф. Но маг знал, что старик готов рассказать ему все. Стараясь не выдать своего предвкушения, он приготовился слушать.

– Что же, это не самая приятная история. В ней слишком много разбитых судеб. Когда Габриэль в очередной раз сбежала от нас, мы обратились к твоему отцу. Ты знал, что он был следопытом?

Фабиан кивнул, однако с работой следопытов он был знаком лишь в общих чертах. Отец не рассказывал ему подробностей.

– Самым лучшим, – признал Леконт. – Он мог найти иголку в сотне стогов сена. А уж с заказчиками умел работать просто виртуозно. Мы вышли на Адриана через одного очень влиятельного человека, пригласили побеседовать. Адриан согласился найти дочь и вернуть ее домой. И он это сделал.

– Вы назвали его мерзавцем. Разве он не помог вам?

– Сначала – да. Но то, что случилось потом… Только теперь, спустя годы, я понимаю, что легче всего свалить все на постороннего человека, чем признать свои ошибки. В том, что столько жизней оказались сломаны, виноваты, по факту, мы с Колиной, моей женой. Только наша с ней вина в том, что Габриэль сбегала от нас.

– Почему она это делала?

Леконт вздохнул. Ему явно было неприятно говорить об этом, но раз уж он хотел расположить гостя к себе, то следовало быть с ним честным.

– Мы запрещали ей использовать магию. На нашем доме два поколения лежало заклятие, блокирующее способности магов.

Сказать, что Фабиан был шокирован, – не сказать ничего.

– Но ведь так нельзя! – почти вскричал он. – Мага нельзя лишать дара! Это сведет его с ума или, что хуже, может убить!

В голосе Леконта звучала горечь: