Месть Нофрет. Смерть приходит в конце

Нофрет беззвучно рассмеялась.

–  Я в этом не сомневалась, Хенет. Ты неизменно выполняешь свой долг! А Камени будет делать свое дело. Я же… я буду поступать, как мне хочется…

Но Камени все еще медлил. Лицо у него было мрачное, почти злое.

–  Не нравится мне это, - повторил он.
– Нофрет, лучше бы тебе не спешить и сначала подумать.

–  Ты смеешь говорить это мне?

Ее тон задел самолюбие Камени. Он отвел взгляд, лицо его окаменело.

–  Берегись, Камени, - тихо произнесла Нофрет.
– Имхотеп полностью в моей власти. Он слушается меня и… пока тобой доволен… - Она многозначительно умолкла.

–  Ты мне угрожаешь, Нофрет?
– спросил Камени.

–  Возможно.

Мгновение он со злостью смотрел на нее, затем склонил голову.

–  Я сделаю, что ты скажешь, Нофрет, но думаю, тебе придется об этом пожалеть.

–  Ты угрожаешь мне, Камени?

–  Я предупреждаю тебя…

ГЛАВА VIII

Второй месяц Зимы, 10-й день

I

День шел за днем, и Ренисенб порой казалось, что она живет как во сне.

Дальнейших робких попыток подружиться с Нофрет она не предпринимала. Теперь она ее боялась. В Нофрет было что-то такое, чего Ренисенб не могла понять.

С того дня, когда произошла ссора во дворе, Нофрет изменилась. В ней появилась какая-то странная удовлетворенность, ликование, которые были непостижимы для Ренисенб. Иногда ей думалось, что смешно и глупо считать Нофрет глубоко несчастной. Нофрет, казалось, была довольна собой и всем, что ее окружало.

А в действительности все вокруг Нофрет изменилось, и определенно не в ее пользу. В первые дни после отъезда Имхотепа Нофрет намеренно, по мнению Ренисенб, сеяла вражду между членами их семьи и преуспела в этом.

Теперь же все в доме объединились против пришелицы. Прекратились ссоры между Сатипи и Кайт. Сатипи перестала ругать вконец растерявшегося Яхмоса. Себек стих и хвастался куда меньше. Ипи стал вести себя более уважительно к старшим братьям. В семье, казалось, воцарилось полное согласие, но оно не принесло Ренисенб душевного спокойствия, ибо породило стойкую скрытую неприязнь к Нофрет.

Обе женщины, Сатипи и Кайт, больше с ней не ссорились - они ее избегали. Не затевали с Нофрет разговоров и, как только она появлялась во дворе, тотчас подхватывали детей и куда-нибудь удалялись. И в то же время в доме стали случаться мелкие, но странные происшествия. Одно льняное одеяние Нофрет оказалось прожженным чересчур горячим утюгом, а другое запачкано краской. За ее одежды почему-то цеплялись колючки, а возле кровати нашли скорпиона. Еда, которую ей подавали, была то чересчур переперчена, то в нее вовсе забыли положить специи. А однажды в испеченном для нее хлебе очутилась дохлая мышь.

Это было тихое, мелочное, но безжалостное преследование - ничего очевидного, ничего такого, к чему можно было бы придраться, - одним словом, типичная женская месть.

Затем, в один прекрасный день, старая Иза призвала к себе Сатипи, Кайт и Ренисенб. За креслом Изы уже стояла Хенет, качая головой и заламывая руки.

–  Чем, мои умные внучки, - спросила Иза, вглядываясь в женщин с присущим ей ироническим выражением на лице, - объяснить, что одежды Нофрет, как я слышала, испорчены, а ее еду нельзя взять в рот?

Сатипи и Кайт улыбнулись. Улыбка их отнюдь не грела душу.

–  Разве Нофрет тебе жаловалась?
– спросила Сатипи.

–  Нет, ответила Иза и сдвинула набок накладные волосы, которые она носила даже дома.
– Нет, Нофрет не жаловалась. Вот это-то меня и беспокоит.

–  А меня нет, - вскинула свою красивую голову Сатипи.

–  Потому что ты дура, - заметила Иза.
– У Нофрет вдвое больше ума, чем у каждой из вас…

–  Посмотрим, - усмехнулась Сатипи. Она, по-видимому, пребывала в хорошем настроении и была довольна собой.

–  Зачем вы все это делаете?
– спросила Иза.

Лицо Сатипи отвердело.

–  Ты старый человек, Иза. Не хотелось бы говорить с тобой непочтительно, но то, чему ты уже не придаешь значения, остается важным для нас, ибо у нас есть мужья и малые дети. Мы решили взять дело в свои руки и наказать женщину, которая пришлась нам не ко двору и не по душе.

–  Отличные слова, - сказала Иза.
– Отличные.
– Она хихикнула.
– Только не все годится, что говорится.

–  Вот это верно и умно, - вздохнула Хенет из-за кресла.

Иза повернулась к ней.

–  Хенет, что говорит Нофрет по поводу происходящего? Ты ведь знаешь. Все время крутишься при ней.

–  Так приказал Имхотеп. Мне это противно, но я обязана выполнять волю господина. Не думаешь же ты, я надеюсь…

–  Мы все это знаем, Хенет, - прервала ее нытье Иза.
– Что ты всем нам предана и что тебя мало благодарят. Я спрашиваю, что говорит по этому поводу Нофрет?

–  Она ничего не говорит, - покачала головой Хенет.
– Только улыбается.

–  Вот именно.
– Иза взяла с блюда, что стояло у ее локтя, ююбу, внимательно осмотрела и только потом положила себе в рот. А затем вдруг резко и зло сказала: - Вы дуры, все трое. Власть на стороне Нофрет, а не на вашей. Все, что вы делаете, ей только на пользу. Могу поклясться, что ваши проделки даже доставляют ей удовольствие.

–  Еще чего, - возразила Сатипи.
– Нофрет одна, а нас много. Какая у нее власть?

–  Власть молодой красивой женщины над стареющим мужчиной. Я знаю, о чем говорю.
– И, повернув голову, Иза добавила: - И Хенет понимает, о чем я говорю.

Верная себе Хенет принялась вздыхать и заламывать руки.

–  Господин только о ней и думает. Что естественно, вполне естественно в его возрасте.

–  Иди на кухню, - приказала Иза.
– И принеси мне фиников и сирийского вина. Да еще меду.

Когда Хенет вышла, старуха сказала:

–  Я чувствую, что замышляется что-то дурное, чую по запаху. И всем этим заправляешь ты, Сатипи. Так будь же благоразумна, коли считаешь себя умной. Не лей воду на чужую мельницу!

И, откинувшись на спинку кресла, закрыла глаза.