Месть Нофрет. Смерть приходит в конце
Шрифт:
– Да… тут тебя не в чем упрекнуть. Значит… ты… не любила Себека?
Кайт пожала плечами:
– С какой стати?
– Кайт! Он был твоим мужем… подарил тебе детей.
Лицо женщины смягчилось. Она посмотрела на двух маленьких мальчиков, занятых глиной, а потом на Анх, которая каталась по земле, что-то лопоча на своем языке и болтая маленькими ножками.
– Да, он подарил мне детей. За это я ему благодарна. Но каким он был на самом деле? Смазливый хвастун… мужчина, вечно увивавшийся за другими женщинами. Он не взял в дом сестру, как это принято, скромную женщину, которая приносила бы пользу всем нам. Нет, он ходил в дома,
Злость и презрение в голосе Кайт усиливались с каждой фразой, словно звук какого-то музыкального инструмента. Плоское, некрасивое лицо исказила гримаса.
«Кайт сильная, – подумала Ренисенб. – Если она и глупа, то не осознает этого и довольна собой. Она ненавидит и презирает мужчин. Я должна была давно догадаться. Мне уже приходилось видеть ее такой – грозной. Да, Кайт сильная…»
Взгляд Ренисенб сам собой переместился на мускулистые руки женщины, мявшие глину. И она подумала об Ипи и о сильных руках, которые удерживали его голову под водой. Да, руки Кайт на это способны…
Маленькая девочка, Анх, укололась о колючку и заплакала. Кайт бросилась к ней. Она подхватила дочь, прижала к груди и принялась утешать. Лицо ее светилось любовью и нежностью. Из дома выскочила Хенет и подбежала к ним:
– Что случилось? Она так громко закричала. Я подумала…
Хенет умолкла, явно разочарованная. Ее исполненное злобного любопытства лицо вытянулось. Желанной катастрофы не случилось.
Ренисенб переводила взгляд с Хенет на Кайт.
Ненависть на одном женском лице. Любовь на другом. Интересно, подумала она, которое из этих чувств опаснее?
– Будь осторожен, Яхмос, остерегайся Кайт.
– Кайт? – удивленно воскликнул Яхмос. – Моя дорогая Ренисенб…
– Говорю тебе, она опасна.
– Наша тихоня Кайт? Она всегда была робкой, покорной женщиной, не очень умной…
Ренисенб не дала ему договорить:
– Никакая она не робкая и не покорная. Я ее боюсь, Яхмос. И хочу, чтобы ты ее остерегался.
– Кайт? – Он все еще не мог побороть удивление. – Не могу представить, что она сеет вокруг себя смерть. На это у нее не хватит мозгов.
– Не думаю, что тут нужны мозги. Достаточно разбираться в ядах. Понимаешь, эти знания часто передаются по наследству, в семьях. От матери к дочери. Они сами делают настои из ядовитых трав. Кайт на такое способна. Ведь она сама готовит лекарства, когда болеют дети.
– Да, действительно, – задумчиво произнес Яхмос.
– Хенет тоже злая женщина, – продолжила Ренисенб.
– Хенет… да. Мы никогда ее не любили. Честно говоря, если бы не заступничество отца…
– Она обманывает отца, – сказала Ренисенб.
– Вполне возможно, – с готовностью согласился Яхмос. – Она все время ему льстит.
Ренисенб удивленно посмотрела на брата. Впервые в жизни она услышала из его уст критику Имхотепа. Яхмос всегда боготворил отца.
Но теперь, поняла она,
брат постепенно берет бразды правления в свои руки. За последние несколько недель отец сильно сдал. Утратил способность приказывать и принимать решения. И даже ослаб физически. Он мог часами сидеть, глядя в пространство невидящими глазами. Иногда казалось, что Имхотеп не понимает обращенных к нему слов.– Ты думаешь, Хенет… – Ренисенб умолкла. Потом оглянулась и зашептала: – Если это она… как ты думаешь, кто… Кто?
Яхмос схватил ее за руку:
– Тише, Ренисенб, такое лучше не произносить вслух – даже шепотом.
– Значит, ты считаешь…
– Молчи, – тихо, но твердо сказал Яхмос. – Мы кое-что придумали.
Глава 19
Второй месяц лета, 17-й день
На следующий день приходился праздник новолуния. Имхотепу пришлось подняться к гробнице и совершить жертвоприношения. Яхмос умолял отца поручить это дело ему, но тот был непреклонен.
– Если я сам не прослежу за всем, – он тщетно пытался держаться так же уверенно и твердо, как прежде, но получалась лишь жалкая пародия, – то как я могу быть уверенным, что все будет сделано как полагается? Разве я когда-нибудь уклонялся от своих обязанностей? Разве я не содержал вас всех, не кормил вас…
Его голос прервался.
– Всех? Всех?.. Ах да, я забыл… два моих храбрых сына… мой красивый Себек… мой умный, любимый Ипи… Они оставили меня. Яхмос и Ренисенб… мои дорогие сын и дочь… вы по-прежнему со мной… но надолго ли… надолго ли…
– Надеемся, на долгие годы, – сказал Яхмос.
Он говорил громко, словно с глухим.
– А? Что? – Имхотеп как будто совсем перестал соображать. Потом он вдруг заявил: – Это зависит от Хенет, разве не так? Да, это зависит от Хенет.
Яхмос и Ренисенб переглянулись.
– Я тебя не понимаю, отец, – ласково сказала женщина, стараясь отчетливо выговаривать слова.
Имхотеп что-то пробормотал, но Ренисенб ничего не могла понять. Потом он заговорил громче, но глаза его оставались тусклыми и пустыми:
– Хенет меня понимает. Всегда понимала. Она знает, как велики мои обязанности… как велики… Да, как велики… А в ответ одна неблагодарность… Отсюда возмездие. Да, думаю, так всегда бывает. Самонадеянность должна быть наказана. Хенет всегда была скромной, послушной и преданной. Ее следует вознаградить…
Он выпрямился и торжественно произнес:
– Слушай меня, Яхмос. Хенет должна получить то, что хочет. Вам следует выполнять ее указания!
– Но почему, отец?
– Потому что я так говорю. Потому что, если желание Хенет исполнится, смертей больше не будет…
Он величественно кивнул и удалился, оставив Яхмоса и Ренисенб, смотрящих друг на друга в недоумении и тревоге.
– Что это значит, Яхмос?
– Не знаю, Ренисенб. Иногда мне кажется, что отец больше не отдает себе отчета в своих словах и поступках…
– Наверное, ты прав. Но мне кажется, Яхмос, сама Хенет очень хорошо знает, что говорит и делает. Только вчера она сказала мне, что скоро станет главной в этом доме.
Они переглянулись. Затем Яхмос сжал локоть сестры:
– Не зли ее. Ты слишком открыто проявляешь свои чувства, Ренисенб. Слышала, что сказал отец? Если Хенет получит то, что хочет, смертей больше не будет…