Месть Нофрет. Смерть приходит в конце

– Прости, Яхмос, – пробормотала она. – Я не подумала…

– Советую впредь быть осторожнее! Все неприятности в доме от тебя и Кайт. У вас, женщин, нет мозгов!

– Прости… – снова пробормотала Сатипи.

Яхмос вышел, гордо расправив плечи. Его походка была более уверенной, чем всегда, словно тот факт, что он доказал свою власть над своей женщиной, пошла ему на пользу.

Ренисенб направилась в комнату старой Исы. Ей казалось, что бабушка может дать полезный совет. Однако Иса, лакомившаяся виноградом, отказалась воспринимать слова Ренисенб всерьез.

– Сатипи, Сатипи… Что вы все носитесь с этой Сатипи? Неужели вам так нравится, когда она вас третирует и помыкает вами, что поднимаете шум из-за того, что она в кои-то веки ведет себя прилично?

Выплюнув виноградные косточки, она прибавила:

– В любом случае это слишком хорошо, чтобы так могло продолжаться, – разве что Яхмос об этом позаботится.

– Яхмос?

– Да. Я надеюсь, что он наконец образумился и задал Сатипи хорошую трепку. Вот чего ей не хватало – она из тех женщин, которым такое обращение должно нравиться. Скорее всего, кроткий и покладистый Яхмос был для нее суровым испытанием.

– Яхмос очень милый, – возмутилась Ренисенб. – Он добр ко всем… нежен, как женщина… если, конечно, женщины нежные, – с сомнением прибавила она.

Иса усмехнулась:

– Верное замечание, внучка. Нет, в женщинах нет ни капли нежности… а если есть – да поможет им Исида! Немного найдется женщин, которые хотят доброго, мягкого мужа. Им больше по душе красивый и буйный грубиян вроде Себека – именно о таком они мечтают. Или умный парень наподобие Камени, так, Ренисенб? Ему палец в рот не клади! И он недурно поет любовные песни. Так? Ха, ха, ха…

Ренисенб почувствовала, как горят ее щеки.

– Не понимаю, о чем ты, – высокомерно сказала она.

– Вы все думаете, что старая Иса не знает, что происходит вокруг. Я все знаю. – Она уставилась на Ренисенб своими наполовину ослепшими глазами. – И возможно, лучше тебя, дитя мое. Не сердись. Так устроена жизнь, Ренисенб. Хей был тебе хорошим братом – но теперь он плывет на своей лодке по Полям жертвоприношений. Сестра найдет себе нового брата, который пронзает гарпуном рыбу в своей Реке. Не думаю, что Камени в этом преуспеет. Тростниковая палочка и свиток папируса – вот и все, что ему нужно. Красивый юноша… и петь умеет. Но я не уверена, что он тебе пара. Мы мало о нем знаем – Камени северянин. Имхотепу он нравится, но я всегда считала Имхотепа глупцом. Любой может обвести его вокруг пальца с помощью лести. Посмотри на Хенет!

– Ты ошибаешься! – вспыхнула Ренисенб.

– Ладно, пусть я ошибаюсь. Твой отец не дурак.

– Я не об этом. Я имела в виду…

– Я знаю, что ты имела в виду, дитя. – Иса ухмыльнулась: – Ты не понимаешь. Не представляешь, как приятно сидеть тут, в покое, распрощавшись со всеми братьями и сестрами, с любовью и ненавистью. Наслаждаться хорошо приготовленной жирной куропаткой или перепелкой, а потом пирогом с медом, пореем и сельдереем и запивать все это вином из Сирии – и не иметь никаких забот. Смотреть на эту суматоху и эти страдания и знать, что они тебя больше не коснутся. Я смеялась, наблюдая, как моего сына обводит вокруг пальца красивая девчонка, как она перессорила весь дом – можешь мне поверить! Знаешь, мне даже нравилась эта девушка… В ней словно сидел злой демон – как она умела каждого задеть за живое! Выставляла Себека сдувшимся бычьим пузырем, Ипи – ребенком, а Яхмоса – тряпкой. Как будто видишь собственное лицо в пруду – она заставляла их понять, как они выглядят со стороны. Но почему Нофрет ненавидела тебя, Ренисенб? Ответь мне.

– А она меня ненавидела? – с сомнением произнесла Ренисенб. – Я… один раз пыталась подружиться с ней.

– А Нофрет не ответила? Она ненавидела тебя, Ренисенб… – Иса помолчала, затем неожиданно спросила: – Может, из-за Камени?

Молодая женщина покраснела:

– Камени? Я не понимаю, о чем ты.

– Они с Камени оба приехали с Севера, но во дворе он смотрел на тебя.

– Я должна присмотреть за Тети, – вдруг прервала разговор Ренисенб.

Вслед ей летел дребезжащий язвительный смех Исы. С горящими щеками Ренисенб побежала к пруду.

С галереи ее окликнул Камени:

– Я сочинил новую песню, Ренисенб. Остановись, послушай!

Она покачала головой и поспешила к дочери. Сердце ее наполнял гнев. Камени и Нофрет. Нофрет и Камени. Нельзя, чтобы старая Иса, с ее пристрастием к злым сплетням, внушала ей подобные мысли… С другой стороны, почему она так волнуется?

Какая разница? Камени ей безразличен – совсем. Приятный молодой человек с веселым смехом и плечами, которые напоминали ей о Хее.

Хей… Хей…

Она снова и снова повторяла его имя, но на этот раз его лицо не всплыло у нее перед глазами. Хей теперь в другом мире. Он в Полях жертвоприношений…

На галерее Камени тихо напевал:

В Мемфис хочу поспеть и богу Пта взмолиться:Любимую дай мне сегодня ночью!

III

– Ренисенб!

Хори пришлось дважды произнести ее имя, прежде чем она услышала его и оторвалась от созерцания Нила.

– Ты задумалась, Ренисенб. О чем ты думала?

– Я думала о Хее, – с вызовом ответила она.

Хори молча смотрел на нее минуту или две, потом улыбнулся.

– Понятно, – сказал он.

Ренисенб смутилась – может, Хори и вправду понял?

– Что происходит после смерти? – с неожиданной горячностью спросила она. – Кто-нибудь знает наверняка? Все эти тексты… все эти надписи на саркофагах… Некоторые из них такие невразумительные, что выглядят вообще бессмысленными. Мы знаем, что Осириса убили, а потом его тело собрали из кусков, и что на голове у него белая корона, и что благодаря ему мы не умираем… но иногда, Хори, все это кажется неправдой… и все это так запутано…

Помощник жреца кивнул.

– Но что на самом деле происходит после смерти – вот что я хочу знать.

– Не знаю, Ренисенб. Такие вопросы нужно задавать жрецам.

– И услышать обычные ответы. Я хочу знать.

– Никто из нас этого не узнает, пока сам не умрет… – мягко сказал Хори.

Ренисенб вздрогнула:

– Нет, не говори так!

– Ты чем-то расстроена, Ренисенб?

– Это все Иса. – Она помолчала немного, потом спросила: – Скажи, Хори, Камени и Нофрет были знакомы до того… до того, как появились здесь?

Хори замер на мгновение, затем пошел вслед за Ренисенб к дому.

– Вот, значит, как…

– Что означают твои слова: «Вот, значит, как»? Я только задала тебе вопрос.

– Ответ на который я не знаю. Нофрет и Камени были знакомы, когда жили на Севере – насколько хорошо, мне неизвестно. А это важно? – тихо прибавил он.

– Нет, конечно, нет, – сказала Ренисенб. – Совсем неважно.

– Нофрет мертва.

– Мертва, забальзамирована и замурована в гробнице. Так-то вот!

– А Камени… похоже, он не очень опечален… – спокойно продолжил Хори.