Месть Ориона (Орион - 2)
Шрифт:
Золотой бог возник из основания дымного столба. Теперь он казался старше, чем когда-либо прежде, лицо его сделалось скорбным, а глаза горели затаенным огнем. Вместо роскошных одежд, которые я видел на нем на равнине Илиона, он был облачен теперь в простое белое одеяние из грубой шерсти. Оно слегка светилось... И столб серого дыма крутился за его спиной.
– Следовало бы уничтожить тебя за неповиновение, - проговорил он невозмутимо.
Руки мои тянулись к его горлу, но я не мог пошевелить ими. Я знал, что он во всем властен надо мной: стоит ему лишь повести бровью - биение моего сердца
Бессильно стиснув кулаки опущенных рук, я сумел сказать:
– Ты не можешь погубить меня - не позволят другие творцы. Это они в Трое помешали тебе. Вини их в своей неудаче.
– Это так, Орион. Я отомщу им, но с твоей помощью.
– Никогда! Я и пальцем не шевельну, чтобы помочь тебе. Я буду противостоять тебе изо всех сил.
Он скорбно вздохнул и шагнул ко мне:
– Орион, мы не должны враждовать. Ты - мое создание, я - твой творец. Вместе мы сможем спасти континуум.
– Ты убил ее и сделал меня своим врагом.
Он закрыл глаза и слегка склонил голову:
– Я знаю. Помню.
– Он вновь требовательно взглянул на меня и негромко произнес: - Я тоже тоскую по ней.
Я хотел расхохотаться ему в лицо, но только оскалил зубы.
– Орион, я всесторонне изучил ситуацию. Возможно, - я говорю только "возможно", учти это, - возможно, я сумею вернуть ее к жизни.
Невзирая на то, что он явно старался удержать меня на расстоянии, используя свои таинственные для меня возможности, я метнулся вперед и почти схватил его за плечи. Но руки мои замерли на полпути.
– Не спеши, - попросил Золотой бог.
– Это всего лишь предположение. Риск чудовищен, а опасность...
– Мне все равно, - проговорил я, и сердце стучало у меня в ушах. Верни мне ее! Оживи!
– Я не могу сделать этого в одиночку. А все остальные - те, кто мешал мне в Трое, - вновь воспротивятся. Еще бы - тогда в континууме произойдет огромная сознательно организованная перемена. На подобный риск даже я не шел еще никогда.
Я слушал его, не вникая в смысл слов. Все же я не был уверен в том, что он говорит мне правду.
– Я никогда не лгу, Орион, - заявил он, словно прочитав мои мысли. Чтобы вернуть ее к жизни, нужно воздействовать на пространственно-временной континуум с огромной силой, способной разорвать его, как случилось некогда с Ариманом.
– Но ведь и ты, и остальные творцы уцелели, - отвечал я.
– Некоторые из нас уцелели. Другие погибли. Я же говорил тебе - боги не всегда бессмертны.
– И не всегда справедливы и добры, - добавил я.
Он усмехнулся:
– Именно так... Именно.
– Так ты вернешь ее к жизни?
– Я почти умолял.
– Да, - сказал он и, прежде чем сердце мое забилось в порыве восторга, добавил: - Но только если ты, Орион, будешь повиноваться мне абсолютно. Ее спасение в твоих руках.
Более мне было незачем сопротивляться ему или перечить.
– И чего же ты от меня хочешь?
Какое-то мгновение он молчал, словно начал строить
планы только сейчас, а потом произнес:– Ты направляешься на юг, в Египет.
– Да.
– Скоро ты встретишься с бродягами, бежавшими оттуда. Сотни семейств, странствующих со стадами и шатрами. Они хотят занять эту землю и сделать ее своей...
– Эту землю?
– Я показал на голые скалы и мертвые кусты.
– Даже эту, - ответил Золотой бог.
– Но местные сельские жители и горожане будут сопротивляться им. Ты поможешь скитальцам силами своего отряда.
– Почему?
Он улыбнулся:
– Потому что они поклоняются мне, Орион. Они верят, что я не просто самый могущественный бог из всех, но единственный сущий, и если ты поможешь мне, их вера станет абсолютно твердой.
И прежде чем я смог задать новый вопрос, прежде чем я успел даже подумать, о чем его еще спросить, Золотой бог бесследно исчез вместе с дымным столбом.
27
Мы продвигались на юг вдоль реки. На ее берегах то и дело попадались деревни, окруженные стенами из сырцовых кирпичей. Среди голых низин и серых скал ярко зеленели поля, орошаемые с помощью ирригационных каналов. Здешние люди боялись чужаков: слишком много грабителей шло этим путем, чтобы захватить плодородные земли, а если не выйдет - ограбить селения и двинуться дальше.
С нами торговали, но неохотно - явно стараясь побыстрей отделаться от пришельцев. Я прятал Елену от любопытных глаз в закрытой повозке и внимательно следил, чтобы не прозевать появления ахейцев.
Наконец жарким днем, когда над сухой каменистой долиной воздух плясал от зноя, я увидел передовой отряд тех людей, о которых рассказал мне Золотой бог. Среди двадцати пеших воинов не нашлось бы даже двоих одинаково одетых и вооруженных.
На первый взгляд сброд, невысокие, прокаленные солнцем, как и мы сами.
Они остановились, перекрывая нам путь в горловине ущелья. Мы ехали на лошадях и ослах и при необходимости могли легко прорвать эту тонкую цепь.
Однако Лукка, опытным взглядом оценив ситуацию, произнес:
– Перед нами оборванцы, но не дураки.
– Ты узнал их?
Он покачал головой, - трудно было передать отрицание более скупым жестом.
– Возможно, это и есть ябиру [вид аистов, распространен по берегам Нила; вероятно, предполагается, что местные жители дали такое прозвище кочевым племенам, приходившим со стороны Египта], о которых нас предупреждали селяне два дня назад.
Я повернул коня в их сторону:
– Надо переговорить с их вождем.
Он подъехал ко мне:
– Я могу переводить, если они разговаривают на каком-нибудь языке из тех, что распространены в здешних местах.
– Я пойму их и так, - отвечал я.
Лукка странно поглядел на меня.
Пришлось объяснить:
– Это божий дар; я понимаю все языки.
Проехав немного вперед, я приподнял руку в знак мира. Не выпуская копья из правой руки, один из воинов направился в мою сторону. Пока он приближался ко мне, я спешился и ступил на пыльную землю. Раскалившая небо жара отражалась от огнедышащих скал, мы словно бы очутились в печи, крохотную тень давал лишь левый склон ущелья. Но молодого воина жара не смущала.