Место, где земля закругляется 2

Поначалу скупой на слова, стражник разговорился.

Игорь внимательно слушал, мрачнея с каждым словом офицера. Стало ясно, как день, что дела идут хуже некуда — в столице, да и во всём княжестве. А бодрые доклады министров высочайшего совета можно смело повесить на гвоздик в сортире.

Да, не только принц-консорт для здешней аристократии кажется куклой. Княгиня тоже марионетка в руках совета, разве что выглядит покрасивее.

— Пойдём в город, — коротко сказал Игорь. Охрипший от непривычно долгой речи офицер поперхнулся и молча кивнул в знак согласия. — Я должен это увидеть.

***

Колодец был сух и бездонен, как глотка пустынной ящерицы. Кольцо мраморных плит вокруг него, выщербленное за многие годы тысячами ног, зияло щербатой дырой посередине, словно пересохший рот. На каждой плите ещё угадывался вырезанный в камне, полустёртый от времени княжеский герб. Возле колодца несли караул несколько стражников. Один отдал честь подошедшему офицеру, покосился на Игоря, и пропустил их к колодцу.

Игорь опёрся о выщербленный камень и глянул вниз.

Проделать такую скважину в скалистом грунте, диаметром больше двух метров, наверняка было чертовски нелегко.

Изнутри тянуло холодом и чем-то таким, отчего у Игоря мурашки побежали по спине. Будто смерть глянула оттуда, из темноты. Да это она и была — потому что воды в колодце не осталось.

— Что случилось? — спросил он старшего караульного.

Тот оглядел консорта с головы до ног, тяжело опёрся на алебарду и мрачно ответил:

— А хер его знает. Никогда такого не было.

— Иногда уровень понижался до нижней отметки, — офицер склонился над колодцем рядом с Игорем, — вон там, видите? Тогда приходил маг воды, бросал заклинание, и вода поднималась.

— Сразу?

— Что?

— Я говорю, вода сразу поднималась, или нет?

Старший караула оживился, с лица пропала угрюмая безнадёжность. Он пожевал губами, сглотнул пересохшим горлом и ответил за офицера:

— Да нет, не сразу. Утром маг рвёт бумажку, потом ждём. Слышим — внизу забулькало, зажурчало. Значит, к вечеру жди. Уровень поднимется, как два пальца о мостовую.

— А теперь что? — уже зная ответ, спросил Игорь.

— А теперь никто не пришёл. Ясен день, после такого.

Старший попытался сплюнуть, не получилось.

— Приходил было один маг, тощий, как ящерица. Нос торчит, ручонки трясутся… тьфу. Бумажку достал, а как же. На парапет забрался, как положено, ножонками потопал, давай бумажки свои рвать.

Стражник ещё раз сплюнул, и закашлялся.

— Три раза рвал, и всё без толку. На четвёртый ка-а-ак бахнет! Маг с парапета кувыркнулся, морда вся в говне, руками трясёт, как ошпаренный. Не сработала его магия. Тут народ, что с вёдрами собрался, давай его ногами подбадривать.

Стражник криво ухмыльнулся:

— Мы еле отбили — маг всё-таки. Я б его сам приложил по темечку, да нельзя, служба. Он и ушёл. А воды с тех пор всё нету. За малый цикл десяток вёдер набирается, так за них драка…

Стражник посмотрел внимательно на Игоря, с надеждой спросил:

— А вы, господин, просто так интересуетесь, или задумали что?

— Задумал, — Игорь не хотел давать преждевременную надежду, но эти люди так на него смотрели… — Будет вода. Я обещаю.

— Тогда уж не тяните, — душевно сказал стражник. — Не то поздно будет.

***

Игорь толкнул покосившуюся дверь. Это место никто не охранял. Взять здесь уже было нечего. Над дверью поскрипывала под ветерком вывеска с ретортой, перечёркнутой молнией — знаком Анклава. В этой лавке продавали лицензионные заклинания.

Внутри было пусто. Под ногами хрустели осколки разбитых кувшинов и пузырьков, клочья разорванных свитков перекатывались от сквозняка. По полу завивались маленькие смерчи пыли и мелкого песка, нанесённого множеством ног.

Недавно разъярённая толпа ворвалась сюда и разнесла лавку в хлам. На стене, над прилавком, виднелась полоса брызнувшей крови. В воздухе стоял едва уловимый, но явственный запах смерти.

— Где ещё? — коротко спросил Игорь. Его уже выворачивало от всего этого. От горького привкуса безнадёжности, растворённого над мостовыми. От сухой очевидности правды — если он скоро не придумает способ напоить этих людей, всё рухнет в тартарары.

— Да везде.

Офицер тяжело опёрся о прилавок, обвёл взглядом разорённую лавку:

— Сейчас так везде.

Игорь поднял клочок заклинания. Похоже, авторитет магов упал ниже плинтуса.

— Это не всё, — хрипло сказал стражник. Рот его свело судорожной ухмылкой, на подбородке натянулся старый шрам. — Я во дворец не с этим пришёл.

Игорь посмотрел на него. Клочок заклинания выпал из разжавшихся пальцев. Так это ещё не всё?

— Давай, лейтенант, жги. Что случилось?

Стражник достал из кармана листок, развернул, молча протянул Игорю.

На желтоватой бумаге, рукой человека, явно чаще державшего меч, чем карандаш, была нарисована странная тварь. Бочковидное тело, коленчатые ноги с растопыренными пальцами, на каждом — огромный загнутый коготь. Вытянутое рыло с длинными усами-вибриссами. Круглые глаза, выпуклые, закрашенные неровными штрихами. Даже на неумелом рисунке глаза твари смотрели с ужасом и ненавистью. Зубчатый длинный хвост стелился по земле. С торчащих из пасти зубов капали крупные капли — очевидно, кровь.

— Что это? — спросил Игорь. Ещё этого ему не хватало.

Офицер взял рисунок, аккуратно свернул и сунул в карман.

— То, что сожрало нашего капитана.

Глава 30

Жизнь вынуждает человека многое делать добровольно.

Станислав Ежи Лец

Чёрный Ящер ощупал стену перед собой. Глаза под повязкой были закрыты, да и в такой темноте они всё равно бесполезны. Под ногами шуршал песок, лёгкий сквознячок холодил кожу на щеке. Для Чёрного Ящера это были такие же указатели, как для любого обычного человека столб со стрелкой.

Стена тоже несла немало информации. Размер камня, его форма, как крошится цемент в щели кладки… Что для непосвящённого просто стенка, для адепта гильдии Мрака — открытая книга.

Проводник обернулся, ожидая, пока неуклюжий человек отлепится от стены. Чёрный Ящер усмехнулся под повязкой. Эти мусорщики любого человека считают неуклюжим, как жирная птица, из тех, что жарят на вертеле. Впрочем, он бы не удивился, что для мусорщиков люди и есть мясо. Кто знает, сколько бродяг и нищих нашли последнее пристанище в желудках этих тварей — таких тихих и неприметных. Которых никто не замечает при свете дне. Годных только для грязной, тяжёлой работы и очистки городских улиц от мусора.