Место, где земля закругляется 2

— Не открывают, — доложил младший почтарь старшему. — Велено не беспокоить.

Мальчишка вытянулся в струнку, протянув в прямой руке — как положено — свиток с донесением.

Старший почтарь досадливо крякнул. Пацан был его племянник. Семья потомственных почтарей служила князьям Сухих Земель с незапамятных времён. Только члены семьи могли надеяться получить должность при дворе князя, только члены семьи могли работать с ящерами-письмоносцами.

Только недавно ему пришлось отказать хорошему, смышлёному мальцу — затем, чтобы его непутёвый племянник получил должность первого помощника. А смышлёный малец — сын придворного дворника — с отчаяния завербовался в солдаты. Отец мальца был очень зол…

— Давай сюда. Сам отнесу.

— Не велено, — рыкнул охранник у двери в княжеские покои.

Старший почтарь ткнул ему в лицо кругляш со знаком молнии — знак курьерской почты:

— С дороги!

Здоровенный охранник неохотно отодвинулся:

— Так бы сразу и сказал.

Двери распахнулись, почтмейстер шагнул за порог и сразу пожалел, что пришёл.

Девица, совсем без ничего, стояла, поставив босую ножку на спину светлейшего принца Фаррт'шанти Т’Фарра. Тот, стоя на четвереньках, тыкался носом в девичью коленку и выше. На принце, кроме ошейника, ничего не было. От ошейника отходил поводок, зажатый в руке девицы. Упитанный зад его высочества отливал розовым в свете золотых канделябров.

— Р-р-р-гав! — тявкал светлый принц, тычась в девичьи прелести потным носом.

Девушка повернулась на шелест открываемой двери. Тоненькая фигурка изогнулась, качнулась густая грива вьющихся чёрных волос, прикрыв девушке лицо.

Босая ножка освободила загривок принца и опустилась на ковёр. Пара стройных до изумления ножек и тонкая талия. Лица теперь было не разглядеть, но почтмейстер узнал её — это была гостья их высочеств, светлейших братьев-соправителей, господ Сухих Земель. Она прибыла на корабле посланника, и сразу завоевала положение при дворе, неуловимо быстро и уверенно.

— Кто впустил?!

Из глубин мохнатого кресла поднялся второй принц. Его высочество светлый принц Фррант'шенди Т’Фарр был совсем не похож на своего кузена. Разве что степенью раздетости.

Он был тощ, невысок, мускулист — и очень зол.

— Кто позволил!? — рыкнул принц ещё раз, и почтмейстер машинально протянул ему свиток.

Фррант'шенди Т’Фарр взял послание, и принялся вышагивать по ковру, читая свиток на ходу.

Старший почтарь опустил глаза, чтобы не видеть тощий волосатый зад его высочества.

— Прекрасно! — его высочество взмахнул свитком. — Это донесение полковника от Дальних Шахт.

— Что там? — пропыхтел его кузен, плюхнувшись на задницу. Широкий ошейник мешал ему, и принц оттянул его пальцем.

— Отличные новости. Набор мусорщиков идёт успешней, чем мы ожидали. Все хотят быть солдатами нашей непобедимой армии!

Пухлый кузен хлопнул ладонями по ковру. Розовое пузцо всколыхнулось.

— Да! Ты слышишь, моя лапочка?

Девушка кивнула. Сверкнули узкие чёрные глаза из-под густой гривы волос, острые ушки качнулись.

— Теперь мы сможем показать этим ублюдочным графам и князькам, кто здесь настоящий хозяин. Они посмели поднять руку на нашего посла. Они претендуют на господство в море. Они называют себя потомками великого предка майити. Ложь! Наглая ложь! Все знают, что мы — единственные прямые потомки нашего предка.

Пухлый кузен поднялся на ноги, расправил рыжие бакенбарды, гордо пригладил покрытые светлым пушком уши. Топнул ногой по ковру:

— Только мы имеем право разрабатывать серебряные рудники и залежи ценного камня. Так завещал наш предок, и никто не смеет оспаривать его слово! Никто, даже покойные графы Холодных Земель со своими фальшивыми наследницами. Мы знаем, в ком на самом деле течёт кровь великих графов!

— Дружище, ты не на площади, — прервал его тощий кузен. Он неторопливо сворачивал свиток пергамента, всё туже и туже. — Ближе к делу.

— Да. Ближе к телу, — пухлый принц взял девушку за руку и встал на одно колено: — Дорогая, вы окажете мне честь, и станете моей женой?

Почтмейстер, всё это время молча глазевший на эту сцену, увидел, как тощий принц повторил движение пухлого кузена. Оба принца стояли на коленях перед девицей в церемониальном обряде сватовства.

— Окажет ли мне честь истинная дочь великих графов, и отдаст мне свою руку, свою честь и имя, дабы соединить наши тела, наши земли и наши судьбы? — голоса принцев звучали в унисон.

Черноволосая девушка склонила голову. Обе её ладони лежали в руках принцев. Помедлив в полной тишине (только пухлый кузен со свистом дышал сквозь ошейник), девушка подняла голову и сказала:

— Да. Я согласна. Да восторжествует истинная кровь. Смерть ублюдкам.

— Смерть ублюдкам, — хором повторили за ней оба принца.

Почтмейстер попятился к двери. Кажется, он здесь лишний.

— А ну стой.

Светлый принц Фррант'шенди Т’Фарр отпустил руку невесты, живо поднялся на ноги и шагнул к письмоносцу. Жилистые руки принца всё туже и туже скручивали пергамент экстренной почты.

Принц глухо сказал, глядя в упор на своего чиновника:

— Ты увидел лишнее.

Метнулась жилистая рука, и в глаз почтмейстера воткнулось что-то острое. Затылок чиновника ударился о дверь, и тут же второй глаз пронзила жуткая боль.

Сквозь собственный истошный крик почтмейстер разобрал слова принца:

— Ты слышал лишнее.

Жёсткие пальцы клещами ухватились за язык бедолаги почтмейстера.

Последнее, что он услышал, захлёбываясь собственной кровью, были слова его высочества:

— Ты никому не расскажешь.

***

Серебряный кругляш жёг кожу даже через набедренную повязку. Бывший охранник вытер лицо линялой тряпкой. Тряпка тут же промокла от пота. В башмаках можно было варить яйца — ноги там уже сварились.

Багровое солнце, не заслонённое ничем, кроме далёкой гряды гор впереди, жгло сухую землю медленно, но верно.

Один цикл, один малый цикл — и будет привал. Проклятье, неужели он так изнежился в охране, что ноги теперь годятся только чтобы топтать периметр, а руки — поднять плеть?

Пот ел глаза, но даже сквозь туман усталости охранник видел, как топчут каменистую землю босые ноги бывших шахтёров — мерно, без устали. Раз-два, раз-два, и так без конца.

Офицеры гарцевали вдоль марширующей колонны на верховых ящерах. Пожилой лысый офицер то и дело прихлёбывал из фляги.

Нога в раскалённом башмаке подвернулась — кажется, на ровном месте. Бывший охранник растянулся в пыли. Нет, он встанет. Осталось совсем немного. Только отдохнёт чуточку — и встанет. Глотнуть бы воды… Но вода кончилась. Фляга пересохла, как глотка пьянчуги поутру.