Место назначения неизвестно

— Тогда почему вы говорите, что здесь ему оставаться безопаснее?

Питерс медленно произнес:

— Клетка, знаете ли, самое безопасное место.

— О нет! — воскликнула Хилари. — Только не говорите мне, что вы тоже собираетесь в это поверить! Не говорите, что массовый гипноз, или внушение, или что там еще такое, действует на вас. Безопасность, покорность, удовлетворенность! Мы не должны поддаваться! Мы должны стремиться к освобождению!

Питерс медленно сказал:

— Да, но…

— В любом случае Том отчаянно хочет выбраться отсюда!

— Том может и не знать, что для него лучше.

Внезапно Хилари вспомнила, о чем Том упоминал в разговоре с ней. Если он продал секретную информацию, то против него, считала она, будет выдвинуто обвинение в разглашении государственной тайны, на что, несомненно, так путано намекал Питерс. Но Хилари твердо была убеждена, что лучше отбыть срок тюремного заключения, чем оставаться здесь. Она настойчиво повторила:

— Том тоже должен бежать.

Ее очень удивило, что Питерс ответил ей неожиданно горьким тоном:

— Как хотите. Я предупредил вас. Какого черта вы так печетесь об этом парне?

Она в смятении уставилась на него. Слова уже готовы были сорваться с ее губ, но вовремя сдержалась. То, что она хотела сказать, было: «Я совсем не пекусь о нем. Он для меня никто. Он был мужем другой женщины, и я несу перед ней ответственность за него».

III

— Развлекались со своим американским приятелем? — встретил ее Том Беттертон, когда она вошла в спальню. Он лежал на спине на своей кровати и курил.

Хилари слегка покраснела.

— Мы приехали сюда вместе, — сказала она, — и, похоже, у нас одинаковые взгляды на некоторые вещи.

Он рассмеялся:

— О, я ни в чем не обвиняю вас! — Впервые за все время он посмотрел на нее новым, оценивающим взглядом. — Вы симпатичная женщина, Оливия!

С самого начала Хилари настаивала на том, чтобы он называл ее именем своей жены.

— Да, — продолжал он, оглядывая ее с головы до ног. — Вы чертовски симпатичная женщина. Мне следовало заметить это раньше. Но неужели женская красота уже не вызывает у меня интереса?

— Может быть, к лучшему, — сухо сказала Хилари.

— Я совершенно нормальный мужчина, моя дорогая, по крайней мере таким я был. Одному Богу известно, каким стал теперь.

Хилари присела рядом с ним.

— Что с вами происходит, Том?

— Я уже говорил! Не могу сосредоточиться… Как ученый я уже из себя ничего не представляю.

— А другие… или большинство из них… с ними ведь не происходит того же самого, что с вами?

— Наверное, потому, что все они — чертова бесчувственная толпа!

— Среди них есть довольно темпераментные личности, — сухо возразила Хилари. — Если бы только у вас здесь был друг, настоящий друг!

— Что ж, есть Марчисон. Хотя с ним тоска зеленая. А последнее время я очень часто вижусь с Торквилом Эрикссоном.

— Правда? — По непонятной для себя причине Хилари была удивлена.

— Бог мой, это блестящий ученый! Если бы у меня были его мозги!

— Странный он какой-то человек, — сказала Хилари. — Он меня всегда как-то пугает.

— Пугает? Торквил? Да он кроткий как ягненок! Кое в чем ведет себя как дитя. Совсем не знает жизни.

— Меня он именно пугает, — упрямо повторила Хилари.

— Ваши нервы, наверное, тоже сдают.

— Пока еще нет. Хотя, думаю, и до этого дойдет Том, пожалуйста, не надо сходиться слишком близко с Торквилом Эрикссоном!

Он с удивлением уставился на нее:

— Почему, ради всего святого?

— Не знаю. Просто у меня такое чувство.

ГЛАВА 17

I

Лебланк пожал плечами:

— Их нет в Африке, определенно.

— Вовсе не определенно.

— Все указывает на это. — Француз покачал головой. — В конце концов, нам известно, куда они направляются, не так ли?

— Если они направились туда, куда мы пред полагаем, к чему начинать путешествие из Африки? Из любой точки Европы сделать это можно было значительно легче.

— Оно так. Но есть и другая сторона. Никто не станет ожидать, что они соберутся здесь и отправятся отсюда.

— Считаю, что в этом есть что-то большее. — Джессоп был вежлив, но настойчив. — Кроме того, с такого аэродрома мог взлететь только маленький самолет. И ему пришлось бы где-нибудь сесть и дозаправиться, перед тем как пересечь Средиземное море. И там, где он дозаправился, обязательно должны остаться какие-то следы.

— Mon cher, мы провели самое тщательное расследование… и везде…

— Все же применение счетчиков Гейгера должно рано или поздно дать результаты. Количество самолетов, подлежащих проверке, ограничено. Стоит лишь наткнуться на признак радиоактивности, и мы уже будем знать, что это тот самый самолет, который мы ищем…

— Если вашему агенту удалось воспользоваться распылителем. Увы! Опять так много этих «если»…

— Мы доберемся до них! — упрямо сказал Джессоп. — Интересно…

— Да?

— Мы предположили, что они отправились на север, в сторону Средиземного моря. А представьте, что они, наоборот, полетели на юг?

— Опять назад по своим следам? Но куда в таком случае они могли лететь? Там только горная система Высокий Атлас… а за ней — пески пустыни.

II

— Сиди, ты клянешься, что все будет так, как ты обещал? Заправочная станция в Америке? В Чикаго? Это точно?

— Это точно, Мохаммед, конечно, в том случае, если мы выберемся отсюда.

— Успех зависит от воли Аллаха!

— Давай тогда надеяться на то, что по воле Аллаха у тебя будет заправочная станция в Чикаго. А почему в Чикаго?

— Сиди, брат моей жены уехал в Америку, и в Чикаго у него бензоколонка. А я разве хочу оставаться всю свою жизнь на задворках мира? Здесь есть деньги, много еды, много ковров и женщин, но здесь тоскливо. Это не Америка.

Питерс задумчиво посмотрел в черное лицо, от которого исходило чувство собственного достоинства. Мохаммед в своих белых нарядах выглядел потрясающе. Какие только странные желания не рождаются в человеческом сердце!