Месяц за год. Оборона Севастополя. Любовь и смерть преград не знают

– И здесь щи отличные, и каша.

– Ну ты скажешь, – и Никита вскочил с кровати, – правда, до рождества недолго осталось. Приедет лично поздравлять императрица Мария Фёдоровна с фрейлинами, – и он подмигнул Мишелю.

– Да я женат, собственно.

– Так и они многие замужем. Что с того? Шинель принеси! – крикнул Никита денщику.

Уже становилось холодно, и их полковой командир, генерал -майор Безобразов Сергей Дмитриевич, приказал носить шинели.

***

Дело приближалось к декабрю, дни были всё короче, и для службы времени оставалось немного. При свете дымных фонарей военным делом заниматься было почти невозможно, так что по – настоящему жизнь в полку замирала около четырех часов по полудни.

В полку были изменения. На построении полка 6 декабря 1851 года половник Безобразов представил нового командира, полковника Александра Ивановича Бреверн де ла Гарди.

Но и ожидался праздник- Рождество. Солдаты проверяли мундиры, что бы не ударить в грязь перед самой императрицей- августейшим шефом полка.

Расположение полка было украшено елью и еловыми ветками, и вот, прискакал нарочный, что кортеж императрицы на подходе. Да собственно, от Зимнего дворца до Шпалерной улицы совсем недалеко добираться.

Юнкера стояли за офицерами в строю седьмого эскадрона. Командир эскадрона ещё раз осмотрел стройные ряды своих кирасиров, и всем остался доволен.

– Вахмистр! – крикнул он, – форточки открой в расположении, душно очень!

– Так точно, ваше превосходительство! – крикнул унтер, и принялся исполнять.

Александр Александрович ещё раз обошёл расположение, осмотрел все углы, не сказал ни слова. Полковник Есипов теперь встал во главе эскадрона, поправив шляпу на голове.

Но вот подошла и Александра Федоровна, за ней шёл командир дивизии Эссен, и её фрейлины. Залепский старался смотреть перед собой, но оторваться от таких красавиц в прекрасных платьях, украшенных драгоценностями, было невозможно.

Полковник подошёл к государыне и отрапортовал:

– Седьмой эскадрон Кавалергардского полка построен, ваше величество!

– Благодарю тебя, Александр Александрович. Всё ли в порядке, много ли больных?

– Никак нет, в лазарете двое, выздоравливают, слава богу.

– С праздником тебя, Александр Александрович, – сказала супруга Николая Павловича, и передала корзинку с подарками, – С праздником вас, господа офицеры! – поздравила она и офицеров эскадрона, а фрейлины вручали подарки каждому. Её величество прошла мимо рядов молодых кирасиров.

– С Рождеством Христовым, славные воины! – поздравила она солдат.

– С Рождеством Христовым, государыня! – громко и слитно ответили гвардейцы.

Воины гвардейских полков, по крайней мере старейших, считались чуть ли не членами императорской семьи, а не просто безымянными солдатами, и Романовы относились к ним соответственно.

Фрейлины и служители передали унтерам подарки для раздачи солдатам. Императрица подошла к юнкерам, и с приятной улыбкой смотрела на будущих офицеров.

– С Рождеством, юнкера!

– С Рождеством Христовым, ваше величество!

– Как вам служба, будущие офицеры?

– Рады служить государю, ваше величество! – громко ответил Репнин.

– А тебе как, молодец? – спросила императрица у Залепского.

– Достойное дело, ваше величество. Это мой долг. Дворянин обязан служить!

– Хорошо сказано, юноша. И служба тебе добрая найдется.

Александра Федоровна прошла дальше, у юнкеров остановились фрейлины. Одна, в синем шёлковым платье, отдала две корзины Репнину. Никита, понятно, постарался блеснуть перед красавицей.

– Мадемуазель, позвольте представиться – Никита Репнин, кавалергард.

– Да это я знаю, – улыбнулась фрейлина, – государыня приехала в полк Кавалергардов.

– Да что вы?

– Конногвардейцы тоже были очень любезны…

– Но мы же всяко лучшие, мадемуазель… К примеру, мой друг, Мишель Залепский, лучший стрелок во всей гвардии.

Девушка с интересом разглядела покрасневшего юнкера, которому с трудом давалось не то что общение со светской барышней, а даже просто смотреть на эту блестящую красавицу.

– Да ваш друг и очень скромен, – и сама подняла веер к лицу, – как покраснел…

– Так зато и на медведя один ходил, – заинтриговал барышню Репнин, – и на двести шагов любую мишень что из ружья, что из пистолета.

– Государыне понравился юноша… Если что, вот моя карточка, – и фрейлина положила в руку Мишелю кусок картона, – Ольга Плещеева, А вас, юноша, ждёт Ксения Лопухина, – и она кивнула на фрейлину в фиолетовом платье, изо все сил старавшуюся не смотреть на Репнина, – Ну и как? Вы с ней и взаправду знакомы?

Лицо Репнина стало цветом, как офицерский китель кавалергарда, надеваемый лишь для караула в Зимнем Дворце. Но, как видно, Лопухина была под стать Репнину, и не привыкла отступать. Девушка собралась, и словно приклеив к своим губам лёгкую улыбку, подошла к строю, и сделав нарочито любезный вид, здоровалась с юнкерами, не забыв Голицына, фон Розена, Алексея Токмакова Николая Лесков и Григория Лопарёва, Носова и Круглова, Бухвостова. Любезничать подошли и ещё три девушки, так что юнкера посчитали праздник вдвойне счастливым.

Репнин же просто закаменел, и смотрел только перед собой. Наконец, государыня покинула расположение эскадрона, направившись в лазарет.

– Вольно! – прозвучала команда полковника Есипова, – разойтись! Через час праздничный обед в столовой! Государыня жалует рядовым по фунту мяса, и чарке водки! Подарки солдатам- по рублю серебром раздадут унтера!

– Всё обойдётся, Никита, – старался разговорить друга Залепский.

– Мишель, Ксения…– он говорил с трудом.

– Встретишься, поговорите. Помиритесь…

– Послушай, Мишель… – оживился Репнин, – ведь Ольга Плещеева тебе и визитку дала, а она в большой чести у государыни. Если Плещеева замолвит словечко, тогда и Ксения сменит гнев на милость.

– Да я едва знаком с этой фрейлиной…

– Ничего, увидишь, что полковник Есипов тебя на карандаш взял. Оставят в полку. А нет, так в адьютанты в первую кирасирскую дивизию определят, всё одно по Кавалергардскому полку будешь служить, но из Санкт- Петербурга тебя не выпустят, вспомнишь мои слова.