Мезальянс

– Вряд ли вы станете веселиться со сломанной шеей, - я оттащила тетушку от перил и оглянулась.

Шерил с женой мясника распевали песню о «легкомысленной Бритни», ангелочек Карэн пыталась завязать ленты капора, которые никак не хотели превращаться в кокетливый бант, миссис Пединстон умудрилась стереть одну бровь и теперь выглядела довольно потешно с единственной черной «запятой» над хмельными глазками. Хозяйка чайного магазина измазала очки джемом из пирога и теперь цеплялась за брата, чтобы не упасть. Самыми трезвыми были я, Присцилла и Дейзи Фицпатрик.

Тетушка наблюдала за всеми осуждающим взглядом, что не ускользнуло от внимания Дейзи.

– Присси, ну признайся, что мы хорошо провели время.

– Как бы я хотела это отрицать, но, увы – да! Я чудесно отдохнула! – неожиданно заявила Присцилла и рассмеялась. – Спасибо, Дейзи.

– Это вам спасибо, что пришли, - женщина повернулась ко мне. – А Миранде отдельное спасибо за неравнодушие.

Вся наша компания с трудом спустилась вниз, держась друг за друга. Прохладный ветер ударил в лицо, унося хмель, и я с удовольствием вдохнула соленый морской воздух. Теперь ясно, почему «Плющ и клевер» собирался так далеко от города. Подальше от любопытных глаз!

Возле маяка уже стояли экипажи и, загрузившись в них, все отправились домой, распевая песни.

Шерил с Кенди сразу же задремали, убаюканные мерным покачиванием, а мы с Присциллой тихо обсуждали то, что узнали от Томаса.

– У вас есть подозреваемый? – мне было интересно, что она думала по этому поводу. – Кто этот «вишневый пиджак»?

– Скажу лишь одно: одежду от братьев Грасс не может себе позволить обычный горожанин, - ответила тетушка. – Даже среднего класса. Это мог быть или аристократ или кто-то из выскочек, как их называют дворяне.

– Из выскочек? – переспросила я, не особо понимая, кого она имеет в виду под этим словом.

– Миранда, ты что? – Присцилла недоуменно воззрилась на меня. – Это люди из низшего сословия, которым удалось разбогатеть.

– Ах… простите, тетушка… Я ни о чем не могу думать из-за постоянных переживаний о бедняжке Марте, - сказала я первое, что пришло в голову. – Конечно же, выскочки… И много их в Корндбери?

– Есть несколько семей, но молодые мужчины с деньгами в основном обитают в Донтоне, - ответила тетушка. – Что им здесь делать?

Ладно, с этим я разберусь после того, как узнаю, кто купил вишневый пиджак.

Но сюрпризы для меня не заканчивались. В «Золотой роще» меня ждал гость.

Как только мы вошли в холл, к нам бросился дворецкий и быстро заговорил, глотая слова от радости:

– Леди, здесь герцог Мерифорд! Он привез жалованье слугам! Какое благородство!

– Это не благородство, мистер Клатчер, - холодно произнесла я. – Это его долг.

– Вы слишком строги… - дворецкий изумленно взглянул на Шерил и Кенди, которые обнявшись, поднимались по лестнице. Они периодически затягивали какую-то песню, но потом начинали хохотать, прикрывая рты ладошками. – Герцог честный человек… вот и все… А что с вашими тетушками, леди?

– У них просто хорошее настроение, сдобренное рюмочкой вишневой настойки, - ответила я, но он дернул носом и тихо сказал:

– Господь свидетель, что это что-то покрепче…

– Мистер Клатчер! – возмущенно воскликнула Присцилла, услышав его слова. – Вы забываетесь!

– Прошу прощения! – дворецкий испуганно опустил глаза, поклонился и помчался прочь, быстро перебирая длинными ногами.

– Идите к себе, а я поговорю с герцогом, - обратилась я к тетушке. – И да, если вам не трудно, зайдите по пути к Марте.

– Хорошо, дорогая, – Присцилла пошла вверх по лестнице, а я направилась в гостиную.

Герцог сидел у камина, попивая мое вино. При виде меня он поднялся и, подойдя ближе, поцеловал руку.

– Добрый вечер, леди Миранда. Прошу прощения, что явился без предупреждения, но мне хотелось рассчитаться с долгами, - с улыбкой сказал он. – Иначе я не смог бы спать.

– Разве вы не знаете, что долги вечером не возвращают? – я отдала горничной плащ и села в кресло.

– Вы суеверны, леди Миранда? – насмешливо поинтересовался он. – Мне казалось, что такая женщина, как вы, должна быть лишена предрассудков.

– Какая? – я с интересом посмотрела на него. Интересно, что он скажет?

– Смелая, решительная… м-м-м… энергичная… - герцог говорил с серьезным лицом, но я чувствовала в нем некую иронию. – Вы ведь такая?

– Наверное, - я пожала плечами. – Со стороны виднее, да, ваша светлость?

Он усмехнулся, но ничего не ответил. А в меня словно черт вселился. Я должна была знать все и сразу.

– Какой интересный цвет у вашего пиджака… Вы знаете, что темно-синий это тон глубокой веры?

Это выражение когда-то попалось мне в одном английском романе и я без зазрения совести воспользовалась им.

– Я бы сказал, он больше связан с интеллектом и трезвой оценкой, - Эммет посмотрел на свой пиджак. – Мне всегда нравился цвет грозового неба.

– А вишневый? – я задержала дыхание, а потом продолжила: - Мне кажется, вам бы пошел этот цвет.

– Какие странные у нас разговоры, - герцог поднес бокал с вином к горящей свече. – У меня есть пиджак вишневого цвета, но я не особо люблю его. В нем я похож на героя готических романов.

Отлично… Только этого еще не хватало…

– Возможно, так и есть, - поддержала я его, преследуя свои мотивы. – У вас немного дьявольская внешность. А вкупе с тростью, сходство было бы полным.

– Даже так? – я, похоже, развеселила его. Льдинки, которые поблескивали в его темных глазах при встрече, растаяли. – Моя любимая трость с рубином сломалась, поэтому пока я вряд ли смогу порадовать вас дьявольским образом. Остальные трости не так подходят под вишневый пиджак как она.

Еще и трость сломалась! Нет, так я начну видеть преступника во всех мужчинах!

– Миранда! Миранда! – в гостиную ворвалась Присцилла и покраснела, увидев герцога. – Прошу прощения, ваша светлость.

– Что случилось? – я резко поднялась. Только не это… только не это!

– Марта пришла в себя, - выдохнула тетушка, и я облегченно прикрыла глаза. Она жива.

– Что происходит? – нахмурившись, Эммет переводил взгляд с меня на Присциллу. – Леди Миранда, что-то случилось?

– Да, случилось, - я не собиралась утаивать от герцога то, что он все равно узнает. – На женщину из Корндбери напали. Избили тростью до бессознательного состояния.