Меж двух мгновений Вечности

Конечно, Сандр должен был правдиво отвечать на все вопросы офицера. Но после такой встречи, он совсем не обязан быть с ними откровенным. Больше всего сейчас ему хотелось обернуться и запомнить в лицо тех, кто заламывал ему руки и бил, когда он не мог ответить. Но пока это было невозможно.

– Не могу знать, господин майор. Меня завели в корабль и заперли в каюте. А открыли каюту только после приземления.

– В камеру его, - бросил майор, - завтра будем разбираться. Повернулся и исчез в снежном мареве вместе со свитой.

Руки Сандру больше не заламывали, но в спину, указывая направление, толкнули довольно бесцеремонно. Он сдержался. Представил, как бы шёл господин Полковник, если бы был на его месте? Гордо и с достоинством. Сандр выпрямил спину и двинулся вперёд так, словно его в вёл не конвой, а сопровождал почётный эскорт. Надо же, думал он, и там держали под стражей и здесь. И враги и свои. Только вот враги не били, а свои лупят без стеснения.

Он не подумал о том, что там его не били по вполне определённой причине: рука не поднималась у спецназовца сунуть под бок кулаком, считай, своего командира. Пока конвойные открывали камеру - невзрачный сарайчик на краю плаца - Сандр сумел рассмотреть одного из них: костистого, с широкими запястьями, и с будто бы стиснутым с двух сторон лицом, отчего нос и губы, казалось, выдавило вперед. Ничего, Рубильник, - подумал Сандр, мгновенно найдя ему подходящее название - подожди немного, я тебе их верну на природное место.

Камера не топилась. Всю ночь он пропрыгал на месте, пытаясь согреться, но это мало помогло. И он ещё сильней обозлился на своих мучителей. Потому во время допроса отвечал однообразно и скупо. Лишь о захвате заложницы рассказал подробно - использовал по полной шанс реабилитировать своё пребывание в плену. Этот эпизод допрашивавших заинтересовал, и к Сандру стали относиться лучше. После нескольких часов нудных расспросов и всякого рода ловушек, в которые он попасться никак не мог, поскольку, кроме того, что видел в леталке господина Полковника, ничего не скрывал, его сонного, разомлевшего в тепле, отпустили. Но повели не в сарай, а заперли в чуланчике, расположенном тут же, в штабе. Там было относительно тепло, и он, расслабившись, проспал целый день. Ночью его снова вызвали на допрос, и он опять жевал им тягомотину, сообразив, что, чем меньше скажет, тем скорее от него отвяжутся. Понятно было, что их интересовал именно господин Полковник, а не внутренний распорядок части или климатические условия местности. Они уточняли и уточняли, слышал ли он голоса, какие-то характерные шумы, которые может производить человек, и постоянно получали ответ, что никого не видел, а был ли еще кто, понятия не имеет. Сначала он просто не хотел сдавать им полковника, а потом уже и не мог, потому что тогда бы его заподозрили в сознательной лжи, и даже предательстве. А раз так, то путь думают, был он в корабле или не был, а если был, то куда делся! Но ведь был. И делся. Но куда?

На другой день Сандра забрал тот самый заместитель начальника школы, что признал его во время задержания. Странно, что его не поместили в карантин, а сразу же, допросив ещё раз и велев записать всё, что было с ним, на бумаге, отправили во взвод.

Казарма встретила Сандра непривычной тишиной. От входной двери он с удивлением увидел, что она пуста. У тумбочки маялся бездельем один из Петерсов. Заслышав шаги, он было напрягся, но увидев Сандра осклабился и заорал во все горло:

– Взвод смирно!

Протопав нарочито корявым строевым и лихо неуклюже развернувшись, потоптавшись перед тем, как встать по стойке смирно, доложил:

– Господин страшный помощник младшего капрала, за время вашего приятного для нас отсутствия случилось много такого, что вам хрен теперь достанется!

Сандр, смеясь, надвинул ему на лоб шапку и ответил:

– Вольно, стручок! Чего тихо-то так? Куда народ подевал, Вольт?

– Народ в поиске.
– Ответил Петерс Вольт, довольный, что Сандр его узнал. Он, радостно осклабившись и пожимая Сандру руку, - вчера всех поставили на лыжи и погнали лес прочесывать.

– Кого-то ищут?

– Бес его знает, кого. Нам что, докладывают?
– отвечая, он хитро прищурился, давая знак, что, мол, кой-какая информация имеется. Но не сейчас.

– Тебе подфартило, я вижу. В тепле и в довольстве!
– Поменял Сандр тему.

– Ага, подфартило, как же: через день - на ремень.
– он выразительно постучал ладонью по тумбочке.
– Оставили нас четверых службу нести. И полы, и дрова, и снег, будь он неладным.

– А кого оставили?

– Из Питерсов нас с Кларом и ещё двух Гильбертов. Я их не разбираю. Гильберты сейчас снег чистят возле штаба, а братишка в медсанчасти. Дрова рубит. Слушай, я рад, что ты вернулся. Мы уже думали, что тебя кокнули. А ты здоровый и даже не похудел. Расскажешь, как там? Или подписку дал?

– Там хорошо. Там осень.

– Что такое осень?

– Потом... Дай хоть куртку сниму.

– Не надо. Холодно. Народу нет, так и ненадышано. Жрать хочешь?

– Хочу...

– Сейчас принесу.

Сандр прошёл к своему топчану и завалился на него, не раздеваясь. Некоторое время лежал, ловя кайф. Как хорошо! Пустая казарма, тишина, безначалие в виду отсутствия начальников и безналичие в виду отсутствия личного состава. Единственная растопленная железная печка, та что ближе к тумбочке дневального, уютно и ровно гудела. Петерс принёс кусок мяса, завернутый в бумагу - от него так и шибануло приятным горячим запахом - уселся рядом.

– Ты ложись ближе к печке, а то дубаря дашь. Или одеял набери с лежаков. Мы только одну топим, чтобы с дровами не заморачиваться.

– Да мне и так хорошо.

– Клар, может, медсестричку уговорит, тогда погреемся. Сегодня Марта дежурит. Она сговорчивая.

Сандр ничего не ответил, хотя раньше Марта его заводила ого-го как. Но теперь совсем другое дело. Он вспомнил Пулееву и промолчал.

– Что-то ты совсем квёлый.
– огорчился Петерс. Даже Марта тебя не радует.
– и вдруг, наклонившись, заговорил быстро и негромко.
– Я вчера в штаб список относил, и слышал, как говорили, зачем роту подняли. Человека с Той стороны ищут. Я не понял, как и что. Вроде бы он через портал прошёл. А как можно через портал Оттуда пройти? Внутри понятно. Это мы изучали: пространственно-сокращенные перемещения. Но темпоральные... Это столько энергии надо. И опять же обеспечение.

– Кто говорил?

– А я знаю? Какой-то хмырь. Не наш. Может из секретной службы. Их тут целая шобла прикатила. Мне дежурный ждать велел со списком, так я в коридорчике и пристроился, возле печки. А дверь приоткрылась, ну я и услышал кое-что. Я тебе так скажу - дело серьезное. Потому наших гурьбой и погнали. Все серии, и третий взвод. Только от беспризорников там толку мало будет. Они шалопаи, дисциплины не понимают. Ещё и разбегутся - собирай их тогда.

– А первый взвод где?

– Так я тебе ещё про первый взвод не рассказал!
– воскликнул Петерс и даже по коленкам себя хлопнул.
– Они лопухнулись по полной. У них плановый рейд был в четвёртую зону. К теплякам, помнишь, у которых вулкан? Там еще в прошлом году их отделение перестреляли и леталку подбили? Так вот опять! Двое раненых, и один без вести пропавший. То, что раненные, ладно. И то, что леталку продырявили так, что они до портала еле дотянули, а потом и вовсе бросили, тоже ничего. Но пропавший без вести! Штыря, может, помнишь? Такой шустрый был, анекдотчик. Так этого Штыря выпустили осмотреться, а его и ухлопали. Или ранили. А они даже не посмотрели, что с ним: убит или в плен попал. В плен - самое плохое. Могут и к нам наведаться. С ответным визитом.

– Эти партизаны-то? Нет, не сунутся. У них ни оружия, ни леталок нет, - отвечал Сандр лениво. Первый взвод его интересовал мало. Они для него, да и для всех клонированных, были чужие. Инородные. Их набирали из пацанят-беспризорников, отлавливая по городку. Отмывали, откармливали и пристраивали к армейскому делу. Наиболее способных и дисциплинированных переводили во второй - курсантский - взвод. Привычка к разгильдяйству и лень мешали воспитать из беспризорников хороших солдат. Поначалу они, собравшись в одном месте, принялись было устанавливать в казарме законы улицы. Тогда второй взвод взялся за них серьезно, и после нескольких массовых избиений дебоширы присмирели. А после того как наиболее дерзких отчислили и отправили под конвоем к анимерам, по слухам - на съедение - взвод успокоился. В третьем взводе служили добровольцы - люди, уже пережившие пору юношеской дури. Курсантов из их числа набирали очень редко - они были, главным образом, ребята простые, малограмотные, к обучению не расположенные. Однако послушные, потому что дорожили своим нынешним положением, в котором не надо было заботиться ни о пище, ни об одежде. Использовали их большей частью для несения караульной и внутренней службы и для хозяйственных работ.

Утром капрал вызвал к себе в каптёрку Сандра, чтобы выдать ему недополученное обмундирование. Суровый старик - а по армейским понятиям он заслужился до неприличия - кряхтя взбирался на лесенку, чтобы достать со стеллажей нужное, и сбрасывал тряпки на руки Сандру. Потом, усевшись за обшарпанный стол, открыл толстую потрёпанную книгу и неуклюже шевеля пером принялся вписывать в неё выданное. На середине списка вдруг остановился и посмотрев на Сандра, смущенно улыбнулся:

– Расскажи-ка, как там сейчас? На Земле.