Между честью и истиной

– Ничего так новости, - протянула узница совести.
– Кто-то кроме тебя знает?

– Теперь ты, - усмехнулась правозащитница.

– Погоди, а с кем ты это обсуждала?

– С начальником службы безопасности наместника.

– Вы с да Айгитом знакомы? Что же ты не сказала?

– Нет, с этой, как же ее...
– Марина поморщилась.
– Асана да Сиалан.

– Ну и как же она не знает? Ты же с ней говорила.

– Она не поняла вопросов. Она на них ответила, да. Но так их и не поняла.

– Ну класс, - умилилась Полина.

– Да, я тоже восхитилась. Не знаю даже, чем больше, непосредственностью дамы или ее внешним видом. Такая, знаешь, вся - личное оружие с аэрографией, шарфик шелковый в цветах сюзерена, полевая форма, явно на нее шитая, рукава закатаны и татушечка на предплечье, такая толстенькая змея, пестренькая и зачем-то с лапками.

– Это не змея, Мариша, - невольно улыбнулась Полина.
– Это называется таящерица. Их вариант гадюки, только ящерица. Есть еще скульта, тоже ядовитая, но она рыба.

– А, - безралично кивнула Лейшина.
– Ну неважно. Как твой танцор?

По лицу Полины прошла тень.

– Во-первых, не мой. Во-вторых, до танцора ему еще год.

Марина отложила сигареты:

– ...Поля? Ты же сама рассказывала, что для нормального уровня надо танцевать года три, не меньше.

– Ему - год. Вот так вот быстро. Если этот год у него будет, - сказала Полина в пол.

– Мгм... Ты про осень, да? Так осень уже через неделю, если смотреть на календарь.

– Да. Про осень.
– Полина поморщилась.
– Уже весной было куда как весело. Я кума, коллегу то есть, тогда погуляла по Пискаревке, так ему с запасом хватило, да и меня там зазнобило слегка. А овражек за Искровским он тем же заходом из окна машины посмотрел, ну а я, конечно, вышла.

– И что?
– без энтузиазма осведомилась Лейшина.
– Сильно крутило?

– Марина, у меня бутылку из рук выбило и мотало, пока она досуха не кончилась. Чтобы водка до земли не долетела - это бывало, и сколько раз, а чтобы так...

– Понятненько... Прискорбно, что.

– Как уж есть - очень ровно сказала Полина и перевела тему.
– Ты цветы-то пристроила?

– Почти закончила, два последних остались, на днях отдаю. Ладно, Поленька, я побегу, у меня тут еще некоторые планы.

Оставив подругу, Марина пошла к наместнику, но его секретарь развел руками и сказал, что князя нет, он в городе, когда вернется, неизвестно, и смысла ждать нет. О чем Марина и послала сообщение Полине - мол, как только будет, сразу с ним поговорю. А пока крепись и держись там.

Димитри почувствовал себя прежним собой только поздним вечером. Не глядя на часы, он послал Полине сообщение с вопросом-просьбой, мол, найдется ли у нее время поговорить сегодня. Полина ответила, что уже сейчас свободна, и он пригласил ее к себе на одиннадцать, понимая, что раньше с важным и срочным все равно не разберется.

Она пришла минута в минуту, поблагодарила провожатого и вежливо улыбнулась наместнику. Как обычно. Он, как всегда, кивнул ей на кресло и предложил чай. Местный, не сааланский, фруктовый чай. Канапешки и пироженки тоже стояли, хотя князь знал, что гостья откажется от еды. Она поблагодарила, но брать чашку помедлила, и он увидел, как у нее делаются большими глаза. Она увидела Красаву - он так и назвал ее. Оружие стояло без чехла, потому что, дожидаясь Полину, князь достал винтовку и снова рассматривал, привыкая. Она стояла рядом с каминной полкой, в шаге от кресла.

Димитри выругался про себя и сказал:

– Не смог расстаться и забыл, что у вас так не принято. Прошу прощения.

Она слегка качнула головой, не отрывая взгляд от винтовки.

– Не вижу проблем. Вы, в конце концов, у себя дома. Но я не ожидала увидеть у вас...
– она выдержала еще одну паузу, - это.

– Отчего же?
– спросил князь.
– Доброе оружие. Я рад, что нашел его сегодня.

– Это не просто найти и тем более не просто приобрести, а в рабочем состоянии так и вовсе... я поздравляю вас.

– Благодарю, - улыбнулся он.- Мне было очень тяжело выпустить ее из рук, когда я ее взял.

– Понимаю.

Она опустила ресницы, оперлась на спинку кресла рукой, и Димитри заметил, что она все еще стоит. Что они оба все еще стоят.

– Полина Юрьевна, я плохой хозяин - заговорил вас и совсем забыл о долге гостеприимства. Присаживайтесь скорее.

– Спасибо, - она улыбнулась и устроилась в кресле, продолжая смотреть на винтовку.

Димитри решился.

– Хотите, расскажу, где ее нашли и все, с ней связанное?

– А знаете - хочу, - в ее взгляде был едва не вызов, когда она сказала это.

И он рассказал все, что, прикоснувшись к оружию, узнал о человеке, защищавшего эту землю от смертельной угрозы без малого век назад. А потом все, что рассказали ему те, кто оружие нашел и предал погибшего воина достойному погребению.

Полина слушала его молча, постепенно двигая правую руку все ближе к подбородку, и к концу его короткого рассказа уже сидела скрученной, как сидят ддайг. Князь мельком поразился сходству: как будто не кресло под ней, а упавший ствол в джунглях Заморских земель, и вот-вот из волос выглянет острое ухо. И ноги не просто скрещены, а стопа зацеплена за голень. Он бы так и двух минут не высидел, а она замерла, опирая подбородок на правое запястье и заведя левую руку за спину почти к правому подлокотнику кресла, и следит за его рассказом. Дослушав, она сказала:

– Очень интересно. Вдвойне интересно слышать это от вас. Невероятно интересно.

– Я должен был бы узнать об этих героях и их подвигах раньше. Много раньше, Полина Юрьевна, как и о многом другом. Но я был занят той рутиной, без которой у вас невозможно быть правителем хоть насколько-то долго. Мне очень жаль.

– Я не иронизировала, правда. Но, - она наконец приняла более человеческую позу, - вы же не затем меня позвали, чтобы показать вашу новую любовь?

– Я рад был показать ее вам. Она очень красива, и это подарок достойных людей, - ответил он.
– И вы, конечно, правы. Позвал я вас действительно не за этим.

Полина улыбнулась снова:

– Некрасивых я рядом с вами не видела. Но с этим знакомством могу только поздравить еще раз.
– Вдруг она замерла на секунду.
– Извините, я верно услышала? Это подарок?

– Да, - Димитри ответил улыбкой.
– Полина Юрьевна, мне жаль, что культурная разница не позволила мне сразу с вами объясниться. Очень тяжело без подсказки понять, что вещи, естественные для меня, вовсе не будут нормальными для вас. Когда в апреле Алиса пришла и попросила за вас, я уже видел ваше дело и предполагал крупные проблемы. Подписать вам приговор я не мог, это было бы равнозначно стихийному бедствию. Не подписать я не мог тоже, вы бы не приняли помилования. Так что она со своей просьбой сильно выручила нас обоих, избавив от лишних трений. Но будь вы даже тем, что видел в вас достопочтенный, я все равно отдал бы ей вашу жизнь, потому что у человека должен быть кто-то близкий.