Между честью и истиной
Шрифт:
Она покачала головой в ответ, подошла к гранитной плите, около которой он пробыл, оказывается, около четверти часа, и положила на поверхность камня букет из золотых и алых кленовых листьев. Затем, тоже молча, пошла к выходу, взглядом пригласив его за собой.
Выйдя на шоссе, князь прикоснулся к руке своей спутницы:
– Друг мой, и все-таки я хочу видеть линию огня.
Полина улыбнулась:
– И почему я не удивлена? Пойдем, конечно, только там правда очень ветрено.
Это не было ветром. Точнее, ветер там был не сильнее, чем перед началом границы парка при старой обсерватории. Но каждая песчинка в этом ветре не просто чувствовалась, она ощутимо царапала кожу, оставляя саднящий след, свистела мимо уха с тихим, но вполне внятным звуком, отвлекала и сбивала дыхание. Димитри внимательно рассмотрел стелу, прикоснулся
– Что там дальше?
– Вторая линия огня. Памятные метки еле заметные, но они есть. Хочешь посмотреть?
– Да. Пойдешь со мной?
– Ты не пройдешь один. Пойдем.
В последнем Димитри уже не был уверен, но решил не возражать и быстро понял, что был прав. Семьсот метров от стелы до еле заметных гранитных столбиков дались ему так тяжело, как мало что в его не слишком короткой и простой жизни. Эта земля до сих помнила, что ее поливали свинцом с двух сторон, и каждую осень, засыпая, видела это во сне. Он шел через этот сон и видел каждый выстрел. При желании можно было, перейдя кювет и нагнувшись там, где земля укажет, вынуть гильзу или осколок, точнее, их остатки. Один раз он чуть не пошел туда, но Полина с очень знакомой интонацией сказала ему на сааланике "не трогать нет" и засмеялась:
– Вот так люди и уходят в археологию. То есть в некромантию, если по-вашему. Взгляд у тебя сейчас - характернее некуда.
Он ответил улыбкой и отошел от обочины ближе к асфальту. На обратном пути ветра почти не было, земля около стелы показалась теплой.
Сев в машину, она сказала:
– Тебе бы лучше сейчас быстренько выпить горячего. И не ждать до Приозерска. А еще лучше перед этим помыть руки.
Он кивнул:
– Как скажешь.
Через сорок минут его пресс-служба готовила им кофе в Адмиралтействе. Полина задумчиво улыбалась, размешивая в чашке сахар. Димитри, только после первого глотка кофе ощутивший, как на самом деле он устал и замерз, спросил:
– О чем ты думаешь?
– О том, как забавно иногда замыкаются круги, - сказала Полина.
Он усмехнулся:
– Ну да, действительно неожиданно, - и вдруг спросил.
– А ты? Ты что там видишь?
Полина пожала плечами:
– Да толком ничего. Оно потом приходит, как такое, знаешь, знание, которое было всегда. Что вот тут оно и что оно было вот так. Что люди, которые там, до сих пор живы, просто иначе, и им не все равно, что будет с городом и с нами всеми. До сих пор. Что им и сейчас столько лет, сколько было, когда они там остались. Что завтра они снова будут стоять на этом рубеже насмерть, потому что так надо.
Он кивнул ей над чашкой:
– Наши тоже там. Те, с ЛАЭС. И ваши, кстати.
Полина не удивилась:
– Значит, курят сейчас вместе, боя ждут. Наверное, в октябре все в Сосновом Бору будут...
Сев в машину снова, Димитри смущенно улыбнулся своей спутнице:
– Ты простишь меня, если я сейчас усну? Кажется, впечатлений оказалось многовато.
– Да на здоровье, - ответила она, - до Приозерска четыре часа, времени вагон.
Князь только кивнул и закрыл глаза. Из машины он вышел почти свежим. Полина пожелала ему удачного вечера и пошла в школьное крыло, а у него в программе был очень интересный разговор со Святой стражей, последний аргумент для которого он только что привез с Пулковского рубежа.
Встреча представителей Академии с наместником, объявленная как совещание по ряду срочных вопросов, началась с того, что в зал князь Кэл-Аларский вошел вместе с настоятельницей Хайшен.
– Досточтимые, приветствую всех собравшихся. Я попросил вас о встрече, чтобы подвести некоторые итоги и задать некоторые вопросы о нашей с вами совместной работе.
Собравшиеся уже решили, что можно расслабиться, ничего интересного, обычная текучка, но следующая фраза наместника уже пообещала кислый разговор.
– Я предлагаю начать с событий этой весны. Как вы знаете, одно из рутинных дел о некромантии, датированное апрелем, вызвало в городе такой резонанс, что мне пришлось менять планы и экстренно возвращаться в город, чтобы уладить ситуацию. Я не собираюсь обсуждать с вами ни суть этого конкретного процесса, ни все остальные, производство по которым я приостановил. Меня интересует другое. Я распорядился
посчитать общее количество приговоров за некромантию за все время моего правления крем. Также я попросил оппозицию предоставить их статистику. Досточтимые, вы знаете, что даже если взять среднее между вашими данными и данными, предоставленными оппозицией, получается, что приговорено к смерти и расстреляно больше тысячи человек? Я хочу спросить вас, если мы объявляем некромантию противозаконной и нам приходится расстреливать за это столько местных жителей, почему не применяются никакие другие меры, которые помогли бы местным привыкнуть к новому порядку? Например, почему не охраняются кладбища? Быть может, Святая стража считает, что это слишком простая работа?Выдержав паузу, достаточную для ответа, наместник коротко наклонил голову.
– Значит, работа оказалась слишком простой. Хорошо, переходим к следующему вопросу. Итак, вы утверждаете, что строгость кары за нарушение запрета, - которого местные жители так и не поняли, кстати, - является средством защиты от скверных влияний и обеспечения безопасности прежде всего самих местных. Что вы вообще знаете о доступных местным захоронениях, являющихся потенциальным источником ресурса для некроманта? Ну в черте города хотя бы?
Кто-то из магов завозился в кресле, доставая коммуникатор. Димитри широко улыбнулся:
– Как приятно видеть, что вы помните про существование карты города и поисковых систем. Но отвлекитесь пока, ответ на этот вопрос нужен был гораздо раньше. Сейчас давайте продолжим. Что вы знаете о местных традициях и ритуалах, обслуживающих смерть? Как вы использовали это знание в работе с местными жителями?
Послушав тишину в комнате, Димитри обвел взглядом собравшихся.
– У меня есть правильный ответ. Зная Академию, я уверен, что вы просто пренебрегли этим, это же местные жители, они обязаны подстроиться к вам, а не вы к ним. Но они почему-то не стали подстраиваться. И я уже знаю почему, хотя имел все права надеяться и ждать, что это вы мне расскажете о том, почему так произошло. Я, благодаря одному дорого доставшемуся мне счастливому случаю, уже несколько осведомлен о причинах этого досадного недопонимания между нами и местными жителями - а вы? Что вам известно о здешней культуре, кроме официальной версии, которую местные власти вам предоставили, когда отношения еще не были испорчены? Позвольте предположить: вам известно, - он развел руками, - ничего. То есть то, что вы о местной культуре знаете, никак не помогло вам ни соотнести местные представления о священном и бытовом со словами Пророка, ни выбрать некую линию поведения, позволяющую сделать лучше и нам, и уроженцам края. Или вы это знание никак не применяли. В любом случае получается, что никаких знаний, полезных для созидания и блага, у вас нет до сих пор. Я предпочитаю думать, что именно это было причиной вашего невнимания к этим вопросам.
Маги Академии притихли. Список претензий был более чем серьезный, и штрафы светили очень крупные. А наместник продолжал.
– Досточтимые, позвольте кратко рассказать вам о том, что вы бы должны были рассказать мне и потрудиться принять к сведению хотя бы пять лет назад. Прежде всего, разрешите вам напомнить об историческом явлении, определяемом жителями планеты как Вторая мировая война. Вам следует - именно вам и именно следует - избавиться от иллюзий относительно количества погибших. Полмиллиона жизней, значащихся в статистике города - это не общий зачет с воинами, защищавшими город. Это только мирные жители. Причем это число ни в коем случае не стоит, по нашей с вами общей привычке, делить на семь, списывая шокирующие цифры на страх смертных перед смертью. Сосчитаны и включены в списки только найденные и узнанные погибшие и умершие, не запятнавшие себя преступными деяниями и позорным поведением. Именно они и лежат в захоронениях, число которых Святая стража не нашла времени даже посчитать. О каждом из этих мертвых можно уверенно сказать "удостоен захоронения с другими героями города". К сожалению, а может быть, и к счастью, я не могу сказать, что они спят. Они активны и заинтересованы в судьбе города и живущих в нем людей. Но именно они не представляют собой проблемы - это, скорее, дух города и поддержка для горожан в самые трудные дни. Час назад я имел беседу с ними и могу сказать об этом уверенно. Сложность в другом. Кроме захоронений погибших воинов и мирных защитников города - это называлось "гражданская оборона", - есть и неучтенные мертвые. Прежде всего, это бойцы противника.