Межполушарное взаимодействие

Таким образом, межполушарная организация психических процессов у левшей являет собой особую специфическую систему, основу которой составляют следующие базисные параметры: функциональная амбилатеральность, диффузность и относительная разобщенность, автономия гемисфер мозга. Выделение этих характеристик позволяет по-новому подойти к ряду фактов, традиционно связываемых с проблемой левшества. ‹…›

Левшество, организация мозга и когнитивные дефициты. Кинсборн М.

SINISTRALITY, BRAIN ORGANIZATION, AND COGNITIVE DEFICITS

Marcel Kinsbourne

Chapter 10 from BRAIN LATERALIZATION IN CHILDREN, Dennis L. Molfese and Sidney J. Segalowitz (Eds.), 1988, pp 259–279. The Guilford Press, New York, NY.

Не-праворукость как отклонение

Психические возможности левшей в течение столетий оценивались скептически, в то же время эта проблема вызывала неизменный интерес и привлекала внимание, что кажется весьма неожиданным. Интерес к этой теме, по-видимому, объясняется не только тем, что определенные расстройства психического развития гораздо чаще встречаются у неправшей, хотя у многих из них психические функции развиваются самым обычным образом. То, что это отражает обычное предубеждение против меньшинства, тоже не является удовлетворительным объяснением, поскольку существует множество других физических переменных, отличающих некоторых людей от большинства (соматотип, цвет кожи и волос, и т. п.). Однако эти факты не привлекают к себе такого внимания и интереса, как левшество. Кроме того, перечисляя причины, по которым люди превосходят других животных в тонкости и гибкости поведенческого контроля, исследователи непременно включают в этот «список» праворукость.

Центральная нервная система позвоночных вообще, и млекопитающих тем более, не отличается от человеческой радикально. С одной стороны, по размерам мозга некоторые животные превосходят человека, с другой – в мозге человека не найдено ни одной структуры, которая в той или иной степени не была бы представлена у других животных. Последние представления о том, что же в мозге человека является уникальным, апеллируют к его организации. Вполне правдоподобным кажется предположение, что отличие человека от не-человека в контексте контроля за поведением – это функциональная асимметрия организации мозга: латерализация речи и других последовательных процессов в одном полушарии, обычно левом, и некоторых пространственных симультанных процессов – в другом. Этот стереотип «оптимального психического функционирования» часто используется для констатации различия между взрослыми («полностью люди») и младенцами или маленькими детьми («не совсем люди»). Постулированы даже различия, связанные с полом: мужчины якобы являются носителямии более дифференцированной асимметрии, чем женщины (например, McGlone, 1980). В каждом таком противопоставлении с несомненностью подразумевается, что более латерализованный паттерн организации мозга является функционально более компетентным.

Не-правшество плохо смотрится в таком сценарии. Хорошо известно, что не-правши не являются просто зеркальным отображением праворуких норм. С различной степенью выраженности они менее асимметричны в телесной конфигурации, и в форме мозга (Hicks, Kinsbourne, 1976 а), так же, как и в его организации. ‹…› Если периферическая и центральная асимметрия представляет кардинальную особенность человека, тогда получается, что не-правши в чем-то очень важном уступают правшам. Исследователи в течение многих лет занимались поиском этих кардинальных отличий.

Хотя стереотипы в лучшем случае сильно преувеличивают фактическую ситуацию и основываются на устаревших теориях, обычно в них есть зерна истины. Среди людей, с дефектами развития неправши и в самом деле превалируют. Если бы левшество ограничивалось только этими группами, обсуждаемые корреляции были бы легко объяснимы. Однако головоломка, постоянно привлекающая внимание теоретиков, состоит в том, что другие не-правши, причем большая их часть, развиваются и функционируют так же, как и правши (Zangwill, 1969). Не понятно, почему довольно часто леворукость сочетается с выраженными отклонениями в развитии, но в то же время нередко – с отсутствием заметного дефицита.

Эти факты обычно объясняют различением двух типов левшества: 1) биологического, который онтогенетически доброкачественен и не позволяет отличать его носителей от кого-либо еще, и 2) патологического, являющегося компонентом синдромов дефицитарного развития. Первый отражает «генотип левшества», тогда как последний – фенокопию. С этой выгодной позиции теоретики пытаются объяснить, что опосредует отношения между «быть левшой» и «иметь задержку развития».

Другое утверждение: левшество, само по себе, ‹…› не только компонент невропатологического синдрома; скорее, оно связано статистически с патогенетическим фактором (в других случаях не относящемся к рассматриваемой проблеме). Причем связано взаимоотношениями, которые могут действовать на хромосомном уровне, столь далеком от поведенческого.

Целью настоящего обсуждения является систематизация находок в отношении психических возможностей леворуких для сопоставления относительных заслуг этих двух радикально разных, но перекрывающихся подходов. С другой стороны, такой анализ позволит перейти к рассмотрению «посредников» между левшеством и когнитивными трудностями.

Патологическая леворукость

Концепция патологической леворукости (Gordon, 1921; Satz, 1972) опирается на всеми принятую точку зрения: правшество – это генетически определенная черта. Предполагается, что патологический левша – генотипически праворукий индивид, демонстрирующий леворукий фенотип вследствие гипотетического раннего очага, вовлекающего левое полушарие. Этот очаг (гипотетически) должен вовлекать левую моторную зону. Как показали исследования ранних повреждений мозга (Rasmussen, Milner, 1977), предпочтение правой руки (и левосторонняя латерализация речи) довольно-таки устойчиво противится контралатеральному смещению, если только значимое раннее поражение прямо не вовлекает локус мануального контроля – классические речевые зоны. Olmsted и Villablanca (1979) сделали аналогичные выводы, изучая периферическую латеральность на животных.

Однако почти всегда в этих рассуждениях недостает прямых доказательств наличия раннего левостороннего повреждения мозга, за исключением случаев детского церебрального паралича с правосторонней гемиплегией (здесь предпочтение левой руки диктуется явным нарушением правостороннего моторного контроля). Поэтому исследователи искали «союзников», позволяющих обнаружить такое поражение.

Bakan, Dibb и Reid (1973) сообщили о высоком показателе признаков «родового стресса», ретроспективно приписанного себе студентами колледжа (не-правшами), и интерпретировали эти находки, чтобы показать что не-праворукость вообще патологична. Попытки подтвердить корреляцию между левшеством и стрессом при родах дали противоречивые результаты. Это понятно, так как в противном случае все получившие стресс при родах были бы левшами. Аналогично этому семейное левшество не может быть рассмотрено как фактор риска раннего поражения мозга родившихся в такой семье детей ‹…›

Может быть, левши имеют генетическую уязвимость к факторам, приводящим к травме в родах, а родовая травма может, в свою очередь, вызвать патологическую леворукость. Но многие левши, очевидно, не были тяжело поражены. Поврежденная популяция включала бы тех субъектов, у которых этот фактор риска имел бы более значительный эффект.

Bishop (1984) сосредоточила внимание на относительном проворстве правого и левого указательного пальца, получившего отражение в скорости постукивания. Она постулировала, что патологические леворукие должны иметь относительно сниженные показатели по правой руке. Она основывалась на данных, полученных в широкомасштабном исследовании, и по ее оценке количество патологических левшей составляло около 1 % от всей популяции. Gillberg, Waldenstrom и Rasmussen (1984) тоже идентифицировали неловкость непредпочтительной руки как особенно распространенную у леворуких и часто сочетающуюся с неврологической дисфункцией.

Silva и Satz (1979) изучали больных с фокальной эпилепсией, разделив их на подгруппы с точки зрения: 1) стороны ведущего эпилептического фокуса и 2) раннего или позднего начала повреждения мозга, вызвавшего судорожные приступы. Они обнаружили, что подгруппа с левосторонним очагом и ранним началом заболевания имела самое большое количество случаев неправшества. В развитие этих данных, Сатц с коллегами попытались идентифицировать синдром патологического левшества, основываясь на соматической асимметрии. Они сосредоточились на поисках у этих испытуемых несколько меньших размеров правой ладони и правой ступни по сравнению, соответственно, с левыми (Satz, Orsini, Saslow, Henry, 1985).

‹…› Работы должны опираться на заключения, основывающиеся на статистическом анализе. Например, если некоторая особая невропатологическая популяция включает в себя значимо более высокую пропорцию не-правшей, чем найдено у их родителей, можно думать, что излишек не-правшей в изучаемой выборке должен быть образован за счет патологических не-праворуких. В таком случае корреляция предпочтения руки между пробандами и родителями, которая обычно незначима (Hicks, Kinsbourne, 1976 b), должна быть нулевой.