Мхитар Спарапет

Гости вскоре разошлись. Вард-хатун проводила тикин Сатеник до лестницы и вернулась назад. Войдя в опустевший зал, она глазами разъяренного коршуна осмотрела столы. Молодая служанка, убиравшая посуду, выронила из рук серебряное блюдце. Вард вздрогнула, подбежала к растерявшейся служанке и выместила на ней скопившуюся злобу.

— Руки отвалились, сукина дочь! — крикнула она вне себя и нанесла служанке звонкую пощечину. — Убирайтесь отсюда, вон… Негодные…

Служанка и слуги скрылись тотчас же, а в дверях показался Тэр-Аветис.

— Что ты взбесилась? — мрачно упрекнул он.

— Это ты бешеный, ты! — вскричала Вард-хатун, топнув ногой. — Беспомощный, глупый человек. Жена твоя обесчещена, опозорена, понимаешь? Эта чернильная мумия разыгрывает коронованную царицу… Жена Верховного властителя… Распоряжается в моем доме!..

— Успокойся, Вард, — подойдя к ней, мягко произнес Тэр-Аветис. — Да, Сатеник супруга Верховного властителя, и подала она хороший пример.

— Змея она! — крикнула Вард, посиневшая от злости. — «Верховный властитель»! Зачем же ты носишь шапку, если посадил на голову сына рамика? Твои деды и ты происходят из рода Проша, а я из рода Мелик Парсаданянов. Я, я должна была быть первой госпожой в стране Армянской! Ты!..

— Вард… Вард!.. — сердито крикнул Тэр-Аветис. — Опомнись, Вард, перестань!

— Не перестану! — вскипела жена. — Ты должен был стать Верховным властителем, ты! Мхитар вырвал из твоих рук власть!.. Погоди, дождешься… Когда-нибудь будешь раскачиваться на виселице подобно святому отцу Гарегину. Сын рамика доберется и до тебя…

Еле сдерживая слезы и задыхаясь от злобы, она поспешила в свою половину.

«И как угадывает мои мысли эта женщина?» — подумал Тэр-Аветис, застыв, словно прикованный, у стола. Уж очень горьки были слова жены.

«О… господи, отврати зло. Избавь меня от преступных мыслей!..»

На следующий день, когда женщины собрались отправиться в разные концы страны для сбора пожертвований, Вард-хатун велела передать Сатеник, что не может выйти из дома.

Но и тикин Сатеник не удалось отправиться в гавары.

Прибывший из Гандзасара гонец принес трагическую весть о кончине ее дяди католикоса Есаи Асан Джалаляна. Тикин Сатеник тут же упала в обморок. Когда ее привели в чувство, она закрылась в своей комнате и горько оплакивала дядю. На другой день в сопровождении Мхитара и группы меликов и духовных отцов она отбыла в Гандзасар.

В стране снова наступил траур.

После кончины Давид-Бека потеря католикоса Есаи была новым тяжелым ударом для страны.

Мхитар оставался в Гандзасаре недолго.

Похоронив католикоса, он вместе с женой и приближенными сразу вернулся в Алидзор. Упорные слухи о том, что турки готовятся возобновить войну, серьезно беспокоили его.

Весна, полностью завладев равниной, постепенно добиралась до вершин гор. В ущельях созревала тута. Наступившие жаркие дни предвещали знойное лето.

Тикин Сатеник, еще не сняв с себя траурной одежды, отправилась в гавары исполнить свое намерение. С ней поехала и Гоар. Вард-хатун осталась дома, сославшись на болезнь.

В Алидзор прибыла бежавшая из Персии группа армянских купцов, которые сообщили, что армия Абдулла паши взяла Тавриз, вынудив шаха Тахмаза бежать в Хорасан. С собой шах успел взять только шесть тысяч своих воинов. Турки, получив большую помощь от Англии и Франции, вновь окрепли. Они оснастили свою армию европейским оружием, у них служат сотни английских офицеров.

С падением Тавриза для армян создалась новая ситуация. Туркам удалось сомкнуть кольцо. Тахмаз был хотя и слабой, но все же преградой перед османцами. Султан до падения Тавриза долгое время был вынужден действовать против армян и против персов. Теперь, после полного поражения Тахмаза, армянское войско осталось в одиночестве против огромной турецкой армии. Надежды на помощь не было. Да и откуда она могла прийти?

Весть о падении Тавриза произвела на армянских Меликов тягостное впечатление.

— Остались одни-одинешеньки, — сказал мелик Бархудар, придя к Мхитару.

— А разве до сих пор кто-то помогал нам? — перебил его князь Баяндур. — Были одинокими и остались такими. Бог милостив…

Мхитар долго выслушивал собравшихся в его доме военачальников. Пользуясь молчанием Мхитара, они горячо спорили, давали советы. Некоторые считали лучшим выходом пойти на уступки туркам. Найти с ними общий язык, послать человека к паше. Другие энергично возражали против этого.

Спор продолжался долго. Наконец Мхитар встал и протянул руку в сторону Тэр-Аветиса. Тот вскочил с места и покорно стал ждать.

— Приготовься отправиться в Тавриз, — сказал решительным тоном Мхитар. — Выезжай завтра. С тобою будут Мовсес и сотник Есаи. Бери с собой также двух воинов.

— Да как же это? — недоуменно воскликнул Тэр-Аветис. — Поехать к врагу и дать ему понять, что мы опасаемся его?

— Вести переговоры с неприятелем — вовсе не означает проявить слабость. Это не новость.

— Да, да! Попытаемся, что тут такого?.. — вмешался мелик Бархудар. — Может быть, и найдем общий язык с пашою и отведем его от мысли идти на нашу страну.

Мхитар одобрительно взглянул на Бархудара.

Хотя Бархудар и был преисполнен ненависти к Мхитару, хотя он и не желал его первенства, но ему была по душе твердая позиция Мхитара — сохранить в независимости созданное в Сюнике и Арцахе государство. Будучи самым богатым меликом Сюника, Бархудар хорошо понимал, что только при родной власти он сможет удержать свое меликство. Он знал также, что как он, так и другие мелики лишатся родового наследства, как только страна попадет под власть османцев. В завоеванных странах султан уничтожал родовые княжества и передавал их земли своим пашам. Вот почему Бархудар был готов на всякие жертвы, лишь бы страна сохранила свою независимость.

Тишину вновь нарушил излишне громкий голос Тэр-Аветиса.

— Поехать — поеду, властитель, — сказал он, заметно обиженный. — Но что скажут отцы церкви, народ?.. «Идете к туркам? Может, хотите веру нашу продать, дабы головы свои спасти?» — скажут они. Вот в чем опасность. Они не одобрят наш поступок.

— А я и не жду одобрения духовных отцов, — с притворным спокойствием ответил Мхитар. — Народу нужен мир, а как мы добьемся его, это не дело святых отцов. Наши церковные сановники всегда стремились сами вести торги, и не по той ли причине нас всегда враги водили за нос. Довольно! Судьбу нашей страны должны решать не отцы церкви, а мы сами.