Мичман Империи. Часть вторая

И снова молчу.

— Слушай, мичман, — капитану надоело, и он, перешёл к конструктиву, даже вперёд подался. — А ты жить хочешь?

Пожал плечами.

— Знаю, хочешь, так вот, помоги людям, отдай запись, отмени розыск меня и Фроцмана, и тебя отпустят, даже денег дадут.

Сделал вид, что хочу ответить, но вместо этого покачал головой.

— Упрямый да? — оскалился Сычкин. — В героя играешь, думаешь, придут свои и спасут? — он зло ощерился, хмыкнул и продолжил: — а знаешь ли ты, что твоего ИИ взломали, и отменили все распоряжения?

Так, сделать вид, что мне плевать. Сделать вид я сказал! Он блефует! Точно блефует, розыск же прошёл в сеть…

— Вижу, как ты думаешь, — продолжал скалиться Сычкин, — но это не так. Знай, Капустин успел взломать систему, все письма отменены. А розыск, он шёл по другому каналу, просто не углядели.

Капитан посмотрел мне в глаза и злорадно продолжил:

— Никто не придёт, ты здесь один, и сдохнешь один, а потом Капустин придёт за твоей женой и дочерью, за родителями. Он мстительный.

Хотел дёрнуться, вгрызться ему в глотку. Вонзить зубы в кадык. Но вместо этого пожал плечами. Не знаю Капустина, кто это? Кто-то из команды Фроцмана? Или он сам под другим именем? Логично, что у него их много.

— С другой стороны, ты можешь получить много денег, очень много, и все выживут. Вернёшься домой, заживёте припеваючи, — Сычкин улыбнулся как-то по-особенному приторно, — миллион серебром тебя устроит?

Посмотрел ему в глаза и презрительно хмыкнул.

— Согласен, дёшево, а если два миллиона?

Отвернулся от него и стал смотреть в стену.

Сычкин поднимал цену до десяти миллионов. Потом прекратил. До него дошло, что я игнорирую не дешевизну уговоров, а сами переговоры.

Он помолчал пару минут. Сверлил меня взглядом. Закипал. Потом, резко подавшись вперёд, выдал:

— А знаешь, сперва убьют твою жену и дочь, а потом тебя, но сперва голографии покажут. Тогда посмотрим, кто будет пожимать плечами и нос воротить.

Сычкин встал, собрал вещи в сумку и подошёл к двери.

— Да, — обернулся он, — и не вздумай самоубиться, за роднёй все равно придут, спасти их можешь только сотрудничеством. Ну, до завтра. Передам тебе привет.

Сычкин постучал в дверь и покинул допросную, а меня отвели обратно в камеру. Только в этот раз в одиночку.

Смысл переезда я понял только вечером, когда пришли надзиратели. Мою ватную после уколов доктора тушку хорошенько отпинали. Приятного мало, зато уснул быстро. Спасибо кому-то из жандармов — врезал дубинкой по голове.

* * *

Следующим утром снова повели на допрос. Правда, в этот раз вместо завтрака.

В этот раз в комнате не было капитана, зато оказались двое подручных Фроцмана.

Уселись друг напротив друга. Меня, как водится, хотели приковать, но один из парочки приказал не делать этого. Наоборот, попросил даже наручники убрать.

Минута молчания и я не выдержал, очень хотелось их услышать, составить хоть небольшой портрет:

— Привет от капитана передавать не будете? — улыбнулся как можно язвительнее, не знаю, вышло или нет, тело ощущалось каким-то ватным.

— А он мне нравится, — заговорил тот, что слева.

— Тебе все в начале нравятся, но ты их всё равно разукрашиваешь, — ответил второй.

— А то, приступим.

Левый встал, достал ящик с инструментами. Я сразу узнал пыточный набор.

— Ну что, сотрудничать будешь? — спросил правый и положил на стол мой китайский инфопланшет. — Отменяй розыск.

— У меня такой же сундучок есть, — кивнул я на ящик, — даже два, так что не страшно.

— Нет, он определённо мне нравится, — проговорил левый, — храбрый парнишка.

— Ты всегда так говоришь, тебе лишь бы сломать кого покрепче, — отозвался правый. — Начинай уже, посмотрим, как он запоёт.

В плечо кольнуло. Левый, незаметным глазу движением воткнул иньектор.

— Твоя сила может слегка проявится, но вряд ли, да и нам нестрашно у нас индекс под полтинник, так что ты ничего не сделаешь, зато чувствительность вернётся.

Минут десять посидели в молчании, а потом я вновь почувствовал свои пальцы. Почувствовал каждый сантиметр тела. Это ощущение одуряло, бил в голову восторгом. Я, снова я! А затем…

Ноготь с треском обломился и сорвался с пальца, оставшись в тонких щипцах.

— ААА…! — заорал я, что было сил, на глаза навернулись слёзы, вырвал руки из хватки, попытался вскочить, подуть на палец, потрясти им.

Не получилось. Правый оказался рядом и надавил на плечи, удерживая меня на табурете.

Рванули второй ноготь. Игла впилась под третий. Руку пронзило до виска, отразилось в пятки. Тело скрутилось. Мир взорвался калейдоскопом боли, и я завыл.

Где же сила, Волков говорил, что техника мертвеца спасает. Диверсантам нестрашны пытки. Силы нет…

— Будешь сотрудничать? — левый дал передышку и провёл скальпелем по моей щеке, затем по рукам, предплечьям… Хлынула кровь.

Силы нет, я не могу почувствовать себя стулом, столом, бетоном. Отринуть ощущения, нырнуть в спокойствие, раствориться в молекулах мира.

Тело дёрнулось, в щипцах левого оказался ещё один ноготь.

— Сейчас поработаю с нервами, — оскалился он, схватил меня за руку и воткнул тонкую иглу в локтевой сустав, а я с удивлением смотрел на ноготь в щипцах.

Боли не было.

Силы не было, но и боли не было!

Как?!

Прислушался к себе. Ощущения… ощущения… ощущения… Так себя, наверное, чувствует пыль на ветру. Лёгкость, безразличие куда лететь, лишь бы ветер был или сквозняк какой. Да точно, так она себя и чувствует, наверное.

Неужели я в трансе мертвеца? Но как? Силы же нет!

С удивлением увидел, как несколько игл втыкаются в локтевой состав, но я ничего не чувствую.

Надо проверить. Потянулся целой рукой к покалеченной ладони, взялся за палец и с хрустом сломал его.