Мичман Империи. Часть вторая

— какой у тебя номер?

Номер, что за номер? Кто спрашивает? У парня пятьдесят девятый над головой, а у меня, как же всё вертится… пятьдесят восьмой!

— Серёг, с меня причитается, никто и не узнает, ну чего ты раздумываешь? Это же просто учения!

Это ж голос Татарина! Гадел! Ты где, Гадел?

— Присаживайся Рос. В ногах правды нет.

Правда в голове, это да, в ногах мозга нет. Нет, в них только сила, в ступнях и пальцах. Хорошо пальцами шкрябать по траве. Горячий песок обжигает, надо скорее в воду.

— Забирайте его, давайте, а то он бред несёт.

— Сейчас, Сычкина вызвали уже.

— Э нет, давайте генерала.

— Сперва деньги, потом мичман.

— Ты определись, забирать или деньги.

— Деньги.

— Он вообще здоров? Вы сколько вкололи?

— Шесть кубов.

— Трижды.

— Да вы в своём уме? Он кони двинет.

— А ты сам с ним попробуй рядом!

— Страшно.

— Эй, ты слышишь?

Щёку обожгло. Туман. Туманный человек злится, машет руками.

— Двадцать пятый тоже пересел! — кричу ему, но он не отстаёт, снова бьёт по щекам.

— Чего? — гудит туманный человек.

— Под ним, под ним лежит! — кричу я, но он не слышит. — Пятьдесят девятый, под ним!

— Что там лежит? Видеозапись? — Это новый голос, не похожий на остальные, но я его слышал. А где слышал?

— Господин капитан, привезли вот.

— Генералу только отдадим.

Этих я слышал, Всю дорогу до земли.

— Что лежит?! Запись?! — кричит… его назвали капитаном. — Пятьдесят девятый это что? Номер в отеле? Говори! — Надо ему ответить.

— Родинка над губой, — отвечаю я капитану в тумане. — Ищи его, ищи, это он.

— Что за бред?! В камеру его.

— Только Генералу! Руки прочь, а то пристрелим.

— Стреляйте, чего ждёте? Ну!

— Я врач, где пациент… клюв вам вместо дудуля, рукожопы чешуйчатые… погоди, сейчас.

— Капитан, что здесь происходит?!

— Ваше высокоблагородие, поймали вот…

— Наша добыча, награды бы нам…

— Где я!

Глаза раскрылись широко. Свет хлынул потоком, и я закричал. Плечи вывернуты, руки за спиной. Стянуты в запястьях. Больно! Со всех сторон люди. Подпирают, а ноги не держат. Вокруг жандармы. Сила, где сила?! Не чувствую!!! Урроды!!!

Дёрнулся и упал на пол. Врезался головой, но боль отрезвила. Вернула сознание. Перевалился на спину и посмотрел по сторонам. Меня поймали, это ясно, сила где?! Где сила?! Обкололи?!

— Тише, тише, не убейся, — мужчина с красным крестом на рукаве склонился надо мной.

Блеснул иньектор в его руке. Шею обожгло и тут же прошло. Чёткость картинки размылась. Ясность сбавила обороты, но я не упал в темноту. Мысли не исчезли.

— Награда перечислена, загружайте его и в СИЗО, — распоряжался Генерал. — Док ты с ними, будешь поддерживать блокировку.

— Я с ними, — дёрнулся Сычкин.

— Нет, созывай пресс-конференцию, отчитывайся об успехе.

— Но он Гущина убил!

— Вот потому и остынь сначала. Всё, поехали.

Под конец речи сознание всё же помутилось. Глаза закрылись. Слышать — всё слышал, но не видел.

Меня вздёрнули на ноги и куда-то потащили. Матерились жандармы. Голос доктора ободрял, чувствовал его руки, как он пульс проверял, и в глаза светил, но не видел.

— Это шок, ты под блокиратором, знаю, тебе страшно, что сила пропала, но она вернётся, суд пройдёт, если оправдают…

— Док, какой суд? Его по дороге кончат, он же Толяна…

— Только через мой труп, — возмутился доктор.

— И мой, — а это кто-то незнакомый. — Доказать ещё надо.

— Да нечего тут доказывать, ты просто Сычкина не любишь.

— А ты от него кормишься.

— Да ты…

Меня качнуло, впечатало в стену. В стороне кто-то дрался: звук удара ни с чем не спутать. Ещё один.

— Хватит! — гаркнул кто-то и меня снова подхватили.

Раздался скрип. Холод металла ударил сквозь брюки.

— Обыскать надо.

Чужие руки прошлись по одежде.

— Чисто.

— Гляди, как вырядился, прям пижон.

— Здоровый, бычара прям…

Скрип, хлопок. Пол качнулся и мы оторвались от земли: тягу турбины ни с чем не спутаю.

Затылок прислонился к холодной стене. Поелозил головой, устроил её удобно в углу. Дурнота отступила, головокружение замедлилось. Блевать резко расхотелось. Хорошо, а то сдерживал себя уже с трудом.

— И ничего я не пижон. Просто одежда хорошая, а не обноски мастера У, — мелькнуло в голове запоздало.

Чужое дыхание. Слышу. Поиск молчит, сила не отзывается. Точно, я ж под блокиратором. Обкололи, как припадочного. Теперь только на чистую физику полагаться. Как же я так попался? Кто? Сосед по парковке? Так, а сейчас кто со мной в машине?

Открыл глаза. Стальная решётка делила салон на две части. На мягком кресле, с другой от меня стороны, сидел мужик в форме жандарма, но с красным крестом на рукаве.

— Очнулся? — он заметил открытые глаза, но я ничего не ответил, и так всё ясно.

Он всмотрелся в меня. Помялся. Пожевал губами и, со вздохом выдал:

— Ты держись, не делай ошибок, пусть всё до суда доведут.

Как будто я этого не понимаю. Молчание — золото. А в моей ситуации и подавно.

— Ты не один, помни это, многие тебе сопереживают, многих достал произвол коррумпированных чиновников.

Ага, прям подполье сопротивления. Чего ж тогда молчите и не сбросите их ярмо с себя?

Видимо, что-то такое отразилось на моём лице, и он продолжил:

— Всё сложно, они осторожны, даже Зубров не решается им противостоять.

Пожал плечами. Не мои трудности, но то, что генерал не с ними отмечу. Так, на всякий, неизвестно что дальше будет.

— В изоляторе за тобой присмотрят, главное доживи до суда.

Кажется, он реально переживает. Что ж, спасибо, конечно, но я под такой дозой блокираторов, что мысли до сих пор путаются. Хорошо хоть эмоции подавили, а то сейчас бы успокаивал себя. Дыхание там размеренное, глубокие вдохи, поджимать и расслаблять пальцы.

— Эти изверги вкололи тебе запрещённый препарат, я поставил антидот, и вколол блокиратор помягче, скоро придёшь в себя, — доктор стушевался под моим взглядом и отвернулся.