Мичуринский проспект

Замполит просто завел нас в кубовую, показал на плиты и сказал:

– - Хуярьте.

– - А тряпки со средствами?
– - Иван всегда пререкался, от того и стал любимчиком.

– - У старшины возьмете.

Старшина выдал нам несколько губок и жестяную щетку, а соду мы нашли в кладовой. Приступили мы к уборке без рвения. Тут все нужно было делать без рвения и энтузиазма, иначе ты выделялся из толпы безликих баранов, вызывая тем самым их желания тебя забодать и втоптать в грязь. Первым закончил Сизый. Правильней даже сказать, что он не начинал -- просто намочил губку, посыпал губку содой, потер бурую поверхность между конфорками и, поняв, что успеха в этом деле не добиться, положил губку на раковину.

– - Что, ты все?
– - я засмеялся.

– - Ага, устал, -- засмеялся он в ответ.

– - Ты чо, попутал? Три давай!
– - негодовал Иван. Он знал, что мы просто уйдем через пару часов, а ему тут сидеть до самого вечера с замполитом Палычем.

– - Да ладно тебе, -- заступился я за приятеля, -- Палычу плевать на результат, ему главное дрочить тебя и держать тут до вечера.

– - Мне похуй, -- не унимался Иван, -- давайте трите.

– - Ванюш, хряпнуть не хочешь?
– - включился Сизый.

– - Чо?
– - Иван улыбнулся.

– - Не боись, не висячку, пивка, -- Сизый настаивал.

– - Да меня Палыч убьет.

– - Ничего он не заметит, пойду я за пивом дойду.

Когда сизый вышел, я взял железную щетку, в надежде, что сода уже начала разъедать ее и сильное механическое воздействие приведет к успеху. Иван стоял рядом и шумно тер соседнюю плиту губкой.

– - Уффф, -- он остановился и вытер пот со лба, -- устал уже. Блин, не оттер ничего. А еще, конечно, Сизый -- козел.

– - Это да, -- я продолжал свою работу, не сильно, впрочем, усердствуя, -- а еще тут все врут.

– - Ха! По поводу все врут! Помнишь Василий говорил все про футбол, свою банду и прочую фигню?

– - Ну да, помню, а что?
– - на самом деле футбол меня совсем не интересовал, но поддержать беседу было куда интересней, чем отмывать жир в тишине.

– - Так вот, он не врал. У него реально своя банда. И там жесткие типы.

– - Интересно.

– - Короче, поеду с ними на мутку на следующих выходных.

– - Что за мутка?

– - Ну, забив в лесу. Стенка на стенку.

– - Это как на видюхах?

– - Именно.

– - Круто.

– - Там тип у них вообще жесткий есть. Бабаш. Говорят его брата чехи прессовать начали, он узнал, нашел этих двух чехов и отрезал им голову, -- Иван засмеялся.

– - Ничего себе, действительно, парни серьезные.

– - А ты не думаешь, что это вранье?

– - Да блин, я думал, что Вася врет. А оказалось, что правда, так что и эта история реальная. Так, ладно, надо тереть. А то Палыч трахнет.

До самого прихода Сизого мы усиленно работали. По крайней мере, Иван. Я понимал, что занятие это бесполезное, и, не рассчитывая на положительный результат, еле-еле водил щеткой по размякшей грязи, и когда Сизый, как всегда радостный, поставил на стол пакет, беззаботно отбросил дело.

– - Может сделаем перерывчик?
– - сказал я Ивану, кивая на выставленные на стол банки.

– - Ааааа, -- Иван махнул рукой, со злостью кинул губку в угол, взял пиво и тут же пожаловался, -- чо такое теплое?

– - Тебе не угодишь, -- ответил радостный Сизый.

– - Ладно, черт с тобой, прощаю, -- ответил Иван.

Я тоже взял банку и сел на подоконник, рядом с Иваном. Сделав несколько глотков, я сказал:

– - Парни, может уберем пакет от греха? А то Палыч придет и выкинет все.

– - Здравая мысль, -- поддержал Сизый, -- да и охладить его бы неплохо. Отнесу к Руслану в комнату.

Сизый вышел в коридор и крикнул:

– - Руслан! Ты где?

Я снова обратился к Ивану.

– - Вообще, это классно, что ты едешь на мутку, сгоняешь и расскажешь обязательно. Это же круто! Жизненный опыт. Да какой жизненный, ты начинаешь жизнь в культурном контексте великого шотландского писателя Ирвина Уэлша.

– - Ага, бухло, футбол и друзья-наркоманы, -- сказал Иван.

– - Только единственный косяк в том, что мы носим форму и учимся на сраных мусоров.

Иван промолчал. Это противоречие не вызывало в его душе никакого отклика. В нем спокойно уживались два этих враждующих, хоть и в теории, мира. Его не смущало то, что он одновременно был и хулиганом, совершающим уйму нарушений с неясными целями и будущим офицером. И самое удивительное, что больше он тяготел к миру криминальному. Его увлекла воровская романтика, и он жил этим. Простые дворовые парни, со своей стороны, живя по понятиям, также не видели ничего плохого в том, чтобы иметь в друзьях мента. Питейно-лавочные компании открыты для любого человека с отсутствием критического мышления и занимающегося бесполезной деятельностью. Еще лучше если человек ведет абсолютно бессознательный образ жизни, и, конечно, лучше всех интегрируются люди без определенного рода занятий и каких-либо, даже самых примитивных, мыслей в голове.

– - Как там Руслан?
– - спросил Иван, появившегося в дверном проеме, Сизого.

– - Лежат-с, -- как всегда засмеялся Сизый, -- они только поели. Копят калории перед качалкой.

– - Ахааа, -- включился я, -- он вообще хоть раз на ПХД выходил?

– - Да черт его знает, -- ответил Сизый, -- его Чача боится. Что он ему сделает? С Палычем тоже отношения нормальные, -- он кивнул на Ивана, -- хотя может Палыч его тоже боится. Ты видел как он все сдает? Подходит к преподу, смотрит в глаза, напрягает банку... Ты попробуй ему не поставь. Банка -- 56 сантиметров.

– - Парни, -- оживился Иван, -- а вы эту историю слышали?

– - Какую? Историй много, -- сказал я.

– - Как он в очереди стоял в чепке в подвале?

Мы промолчали, давая понять, что не слышали и хотели бы услышать.

– - Короче, стоит он в очереди, -- продолжил Иван, -- перед ним в очередь пролазят он и говорит: "ЭЭ, ты куда лезешь?". Чел оборачивается -- челу лет тридцать. Руслан на погоны смотрит -- капитан.

Мы засмеялись. И, предвкушая кульминацию, я спросил:

– - И что капитан сделал?

– - Ничего, -- сказал Иван, -- что ты ему сделаешь.

Внезапно и молниеносно ворвался Палыч.

– - Тааааак, пиво пьем значит, -- он как всегда говорил скороговоркой.

Мы были схвачены врасплох, а потому ничего не делали, стояли и смотрели на своего начальника, в беспомощном ожидании его действий.

– - Ну что, давай сюда, -- первым делом он подошел к Ивану, взял из его рук банку и стал выливать пиво в раковину.

Палыч никогда не злился. Он всегда прикалывался. Но тем не менее, его задрочка была очень жесткой, несмотря на такое нестандартное ее исполнение.