Мичуринский проспект

– - Может все-таки пойти и ее мужу дать пизды?
– - сказал Иван.

– - Не стоит, -- сказал я, -- мы в другой стране, да и снимали мы квартиру в черную. Никому ничего не докажешь. Если мы ему дадим ему пизды, у нас проблем будет больше, чем у него.

Вася спустился минут через сорок.

– - Ну что?
– - спросил Руслан.

– - Да ничего. Не вернут они деньги. Сказали -- это комиссия за срач, разбитое стекло и то, что мы съезжаем.

– - Хорошие у тебя друзья, -- сказал Ваня.

– - Да, да. Мой косяк. Я за неделю в новой квартире сам заплачу.

И он действительно заплатил. Не подвел. Деньги ему выслали родители. Аренда новой квартиры стоила столько же, только в ней был сделан хороший ремонт и до моря от нее -- два шага. Парни долго сокрушались. А я нет. Теперь мне было где любить Машу.

20.

После Крыма у меня оставалась еще неделя отпуска, и я решил сгонять в Питер. Руслан поехал со мной.

– - Ты только Василию не говори, что мы поехали и ему не сказали -- обидится, -- сказал Руслан.

Мы ехали в купейном вагоне, полки в купе были сняты, вместо них стояли кресла, по три с каждой стороны. Поспать было совершенно невозможно, хорошо, что я взял бутылку вина. Напротив нас сидели мама с дочкой и всю ночь мы с ними трепались. Они рассказывали нам о своем брате-фашисте, который ходит с ножом.

– - Ребят, а вы чеченцы?
– - спросила симпатичная дочка.

– - Нет, что ты, -- ответили мы.

Питер встретил нас поливальными машинами, мы прошли весь Невский и принялся дождь. Мы сели позавтракать в суши-бар. Целый день, с переменным успехом лил дождь, а мы просто ходили с Русланом по улочкам, периодически скрываясь от дождя в разных кафе.

У нас было всего два дня, переночевали мы у моих знакомых, утром еще прогулялись и отправились домой, в Москву. На обратном пути повезло -- места тоже были сидячими, но кресла стояли как в самолете -- по два ряда с каждой стороны.

– - Отлично, -- сказал Руслан, -- может даже поспать получится.

Поезд еще не успел тронуться, когда Руслан, пытаясь уснуть, замахал локтями, чтобы поудобней устроиться. У него ничего не выходило.

– - Слушай, -- сказал он снова, -- может ты пойдешь, попробуешь найти другое место? А то мы два здоровых мужика, нам тесно. Вон, смотри, там девчонка одна сидит, маленькая. К ней подсядь.

– - Хм. А что. Неплохая идея.

У нее были большие зеленые глаза и желтая книжка в руках.

– - Что читаешь?
– - сказал я.

– - Паланика.

– - "Бойцовский клуб"?

– - Ага.

– - Отличная повесть. Слушай, ты не против, если я к тебе подсяду? А то у меня друг здоровенный и поспать хочет, а для нас двоих там нам места мало.

– - Да без проблем. Здесь же мест в билете нет. Садись куда хочешь.

– - Отлично. Я Денис.

– - Я Аня.

– - А ты в Питере живешь или в Москве?

– - Да как тебе сказать. Жила всю жизнь в Москве, а последние полгода в Питере. Правда теперь вот возвращаюсь обратно.

– - А что так?

– - Как известно, в Питер едут по любви... Вот и я съездила. Неудачно правда. Ты куришь?

– - Да.

– - Пойдем, может, в тамбур?

Я прикурил ей. Когда она встала, у меня появилась возможность разглядеть ее получше. Отличная грудь, худенькая.

– - Так что у тебя там случилось?
– - начал я, рассматривая в сумерках ее красивое бледное лицо с полными губами.

– - Да что-что... Влюбилась в парня. Переехала к нему, а он меня бросил. Обычная история. Переживаю правда сильно.

– - Отвлекись на что-нибудь другое.

– - Да я отвлекаюсь. Вон, книжку купила. Работу уже в Москве нашла. Уйду в нее с головой. Читал уже Паланика?

– - Рассказать, что ли, чем закончится?
– - я улыбнулся.

– - Нет, не надо. Да книжка-то маленькая. Я бы ее сегодня в поезде и дочитала. Но тут ты. Ладно, докуривай, пойдем уже.

Весь облик ее, бледность, интонации и даже то, что она не выговаривала "эр" сквозили такой беспросветной тоской, что становилось страшно. Страшно и притягательно одновременно. Она все же рассказала мне историю про своего парня. Тот был старше ее на семь лет, работал в Питере экскурсоводом. Она переехала к нему по большой любви, а потом ему надоела. Они жили у него, в коммуналке с ванной на кухне. Удивительно, но я никогда таких квартир не видел. И даже не слышал о них. Уснули мы где-то через час. Но какой сон в поезде? Мучительная и выматывающая дрема.

Утром, когда мы приехали на Ленинградский вокзал, я помог донести ее чемодан до турникетов.

– - Ты рейвами не увлекаешься?
– - спросила она.

– - Да так, бывает.

– - Давай тогда свой телефон, позвоню, может сходим вместе.

Прошла неделя. Я сидел и играл в контер-страйк по сети, и меня постоянно убивали. Никогда у меня не получалось искусно ставить хедшоты. Постоянно умирать на поле боя -- это очень сомнительное удовольствие. Мне всегда хотелось быть впереди, убивать по несколько игроков за раунд. И каждый раз я надеялся, что сегодня точно выйдет. Но не выходило. Каждый раз. И от того я нервничал и пинал ногой системной блок. Иногда доставалось и монитору. Хорошо, что он был ламповый, с толстым стеклом.

Только я провел правый прямой по доставшей меня таблице результатов, как пришла смс.

– - Привет! Это Аня из поезда! Помнишь меня?

Наконец-то у меня появился повод бросить это дурное занятие и начать обустраивать свою личную жизнь. Ни с того, ни с сего я получил приятный и очень неожиданный сюрприз. Мы договорились с ней встретиться на выходных и сходить на выставку на Солянке.

Выглядела она очень хорошо. В ней было что-то аристократичное -- такая же бледная, такая же печальная, все с теми же огромными зелеными глазами. Из-под пышного каре тянулась к плечам тугая и тонкая косичка.

– - Привет, отлично выглядишь!
– - сказал я.
– - так что за выставка?

– - Там фотографии. Не любишь что ли?

– - Трудно сказать, я же никогда до этого не ходил ни на что подобное.

– - Правда? Ну вот и посмотришь.

Там оказалось всего два зала. В одном -- фотографии, в другом картины. Фотографии не цепляли, а от того я просто пытался шутить. А вот когда мы дошли до картин, и я увидел полотно с названием "Молодость", то сразу ушла вся моя несерьезность. С холста на меня глядел неспортивный и грустный парень, а вокруг него висели в воздухе использованные презервативы, и на каждом презервативе был номер, а после каждого номера слово "любовь". Мне стало как-то грустно. То ли от того, что номеров было слишком много, то ли от чего-то другого.