Мифическая Средневековия

Сэргард повёл влажным носом.

— Кто они? — Катя настороженно осмотрелась. Что ещё ждало её в этой пугающей темноте? Какие ещё испытания ей предстояло вынести?

— Я сказал, спасайся. Уходи. Убирайся. Беги. Прочь. Я попробую их задержать.

— Задержать кого?

В ответ на её несколько неуместный в столь драматический момент вопрос из близлежащих кустов близлежащего пролеска выскочила пара десятков таких же огромных, а то и больших, волков. Они с рычанием начали наступать на девушку, сразу же без предисловий беря её в кольцо.

— Не трогайте её. — Её давешний невольный спаситель, теперь уже вполне осознанно, вновь встал на её защиту.

— Уйди, Сергард.

— Нет, — твёрдо ответил молодой оборотень, ощетинившись, — я не уйду, а вы не тронете её.

Девушка испуганно переводила взгляд с одного на другого. Так странно было видеть, как решается её судьба, к тому же если и обвинители и защитник выглядели похожими, но иными, разительно отличавшимися от неё самой. Она обессилено осела на землю после неудачной попытки подняться, и теперь была даже не в силах пошевелиться от страха, оставаясь в его полной безоговорочной власти.

— Они укусили её, я чувствую это. Она должна умереть.

— Вы не можете её убить, ведь уже почти год как мы заключили негласное перемирие с людьми, — он с сожалением посмотрел на девушку, понимая всю тщетность своих попыток её спасти. Их глаза встретились, и Катя прочитала в них ту самую жалость и то, что на этот раз она точно обречена. Она прекрасно понимала бесполезность любого сопротивления и готова была смириться со своим положением позднего ужина для стаи разъярённых волков, которые вероятно и были теми самыми людьми-оборотнями, то есть от части и её братьями по крови. Однако такое положение дел не устраивало самого Сэргарда, что было весьма удивительно, и потому, ужасно злясь на преобладание одной своей половины над другой, то бишь излишнюю человечность, он, тем не менее, продолжал вести дискуссию со своими сородичами, — и мы не в нраве его нарушать.

— Она не человек, она вампир, а их и близко не было на сражении и на заключении перемирия.

— Она ещё человек и Ингвар не одобрит если…

— Ингвар не одобрит тебя. — Устало перебил его пожилой волк. Как ему надоело пререкаться с сыном вожака. Да его отец отличный оборотень, достойный пример для молодёжи их племени, но сын вырос слишком слабохарактерным и мягкосердечным. Этот сопляк слишком много на себя берёт, пора бы кому-нибудь поставить его на место. — Эти трусы даже здесь отличились и поджали свои хвосты, то есть клыки или что там у них.

Оборотень раздражённо покачал головой, не привык он понапрасну тратить время.

— И всё же пока она человек и Ингвару не понравится, если вы её убьёте, ведь он обещал человеку.

Оборотни взволновано переглянулись, им всё это не нравилось и они уже давно нетерпеливо переступали с лапы на лапу, как когда-то при встрече с теперь уже легендарным человеком.

— Но ведь она всё же вампир, — не очень уверенно выкрикнул кто-то из толпы.

Бурый оборотень бросил туда недовольный взгляд.

— Она укушена, а значит вампир. Процесс превращения это всего лишь вопрос времени.

— Она ещё не стала вампиром, это лишь переходная стадия, — не сдавался Сэргард.

— Она вампир и этого не изменить. Я бы не тронул её, если бы она была человеком, я ведь не зверь.

"Точное замечание", — промелькнуло у Кати в голове. Наблюдать решение собственной судьбы, гадать какая чаша весов перевесит людская или вампирская и это всё притом, что она-то считала себя целиком и полностью человеком, было страшно. Особенно если учесть то, в чью сторону склоняется всеобщее мнение, участь её была очевидна.

— Что ты предлагаешь, сын вожака, посидеть, подождать пока у неё вырастут клыки, и она научится летать? Сэргард, мы все одна семья и я прощаю тебе твою слабость, а теперь уйди с дороги. — Бурый сделал несколько шагов вперёд.

— Нет, — Сэргард грозно оскалился.

— Послушай, я не хочу… мы не хотим причинять тебе боль из-за одного вампира. Она не заслуживает этого, пойми.

— Уже через несколько дней она станет вампиром. И что тогда? — Миролюбиво добавил другой оборотень. — Нам легче с ней справиться пока она человек.

— Значит, вы всё-таки признаете, что она человек? — Победоносно воскликнул Сэргард.

— Да, но вопрос в том надолго ли? Сэргард я больше не намерен играть с тобой в то, кто кого переговорит. У нас есть дело, и мы его выполним.

Молодой оборотень повернулся к девушке и едва слышно прошептал:

— Уходи, уходи.

Катя неуверенно поднялась и сделала несколько маленьких шажков назад, не отрывая взгляда от звериной стаи.

Среди оборотней началось неровное волнение. Почувствовав неладное, Сэргард во весь голос закричал:

— Беги.

И она побежала. Резко развернувшись, Катя побежала что было сил, она даже и не подозревала, что была на такое способна. Воля к борьбе проснулась в ней с новой силой. Позади слышалось тяжёлое дыхание и хруст сухих веток под огромными телами, волки даже не пытались соблюдать тишину, ведь они на этот раз не выслеживали добычу, они её преследовали. К тому же это был их родной лес.

— Стойте, стойте, стойте же, — слышался где-то сзади голос Сэргарда, но вот и он и его справедливый обладатель куда-то пропали.

Не успев увернуться от тяжёлый лапы более старшего бурого сородича, Сэргард получил сильный удар и, отлетев в сторону, стукнулся головой о многовековое дерево. Поднявшись, он неуверенно встал на растопыренные лапы, растеряно затряс головой и печально посмотрел вслед удаляющимся фигурам, сожалея, о предрешённой девичьей судьба.

Катя пробежала всего несколько метров, но уже совершено выбилась из сил. И вот, когда зубы оборотней буквально хватали её за пятки, какая-то неведомая сила вдруг подняла её вверх, и она словно птица воспарила над землёй.

— Теперь ты с нами, красавица.

— Ты одна из нас.

— Ты такая же, как мы.

Шипели отовсюду тихие женские голоса. Катя напрасно пыталась вырваться из цепкого захвата изящных, но сильных рук.

— Ну, тише, тише, ты и так-то, должна заметить, не пушинка, а тут ещё дёргаешься как рыбка на крючке, — с иронией произнёс чей-то голос ей в самое ухо, обжигая тёплым дыханием.

Две женщины спокойно, без особых усилий, несли её под руки и казалось совсем не чувствовали её веса, вопреки насмешливым словам.