Мифическая Средневековия

Как-то она сказала об этом подружившейся с ней Маришке, но та только лукаво подмигнула.

— Ну, теперь-то ты, наверное, понимаешь основную причину, почему не одна из нас не откажется провести с ним ночь, ведь другие мужчины нам всё равно не светят.

Смысл этих слов дошёл до Кати не сразу, но когда всё же ход её мысли завершил своё логическое заключение, девушка густо покраснела.

Между тем, во всём её теле ощущалась небывалая лёгкость, просто загадочная. Стоило ей только подпрыгнуть и сосредоточиться на этом, как прыжок получался неимоверно высоким, гораздо выше реального, а длина его выходила далеко за грани разумного. С трудом, но всё же она уже совершала, небольшие перелёты, ощущая все положительные стороны своего перевоплощения. Она парила как птица над землёй, а скорее как летучая мышь, потому что стояла глубокая ночь и вся земля матушка спала, за исключением ночных хищников, конечно, коей она сейчас и являлась. Но помимо множества плюсов её теперешнего положения, существовало и как минимум три минуса, очень больших минуса. Во-первых, у неё появилась неимоверная тяга, тяга к тёплой свежей крови, настоящая жажда. Жажда, которую она не могла позволить себе удовлетворить и в то же время не могла отказать ей. Это было мучительно больно умирать от жажды и осознавать, что ты не можешь, не должна утолять голод за счёт другого живого существа, независимо от того разумное оно или нет. Вторым признаком было то, что ультрафиолетовые солнечные лучи больше не ласкали её нежную девичью кожу, а жгли и палили. Один раз она, вопреки отговоркам новых сестёр, попробовала подставить руку под нежный утренний лучик и в результате получила ожог. Не сильный, и тем более не смертельный, но всё же ожог. Это ослабило её не физически, но морально. Лёгкая рана почти сразу зажила, благо она успела во время отдёрнуть руку, а то бы… Хотя лучше вообще не иметь никакой жизни, чем влачить жалкое существование ночной хищницы, с телом упырицы и сердцем ангела. С некоторых пор она была не просто ночной хищницей, ведущей свою активную жизнь в тёмное время суток, нет, теперь дневной свет был для неё губителен, смертелен. Третий же минус заключался в одном простом слове Он, мысль проводить с ним любовные ночи, то есть людские дни, не очень-то её прельщала, а если быть предельно точными, то скорее даже отвращала. Короче жизнь преподнесла ей не очень-то приятный сюрприз, привилегия отказаться от которого, была ей не подвластна. Оставалось только самостоятельно искать выход из сложившегося не очень-то приятного положения. Тем более что очередная настоящая человеческая ночь подходила к концу и вскоре должна была наступить её первая вампирская ночь, а спасительное решение так и не было найдено. А несколько часов это слишком короткий срок для разрешения трудностей находящихся на грани фантастики.

Услышав посторонний шум, Катя резко обернулась — Где Он? Где Он? — Порошка ворвалась в комнату напуганная и бледнее бледного, если такое определение вообще возможно по отношению к вампиру. Её состояние было очень близким к истерике, она даже, вопреки своему обычаю, забыла бросить на Катю полный ненависти взгляд. — Виктор и с ним небольшой отряд. Они прочёсывают западные горы, скоро будут и у нас.

Катя мгновенно замерла, для неё это сообщение было не менее волнующим, чем для остальных, но ни в коей мере не пугающим и тем более не чем-то из разряда ночных кошмаров или полуночных фильмов ужаса. Напротив, это вторжение миролюбивых вампиров давало прекрасную возможность для побега, оно было её последним шансом, в нём она видела своё спасение. Скоро её первая ночь, скоро ей зададут последний вопрос, и скоро она должна будет ответить, и вот теперь у неё появилась возможность избежать этого, такими подарками судьбы не разбрасываются. А Виктор? Он вряд ли отвергнет её, насколько Катя поняла, он был довольно милым стариком, хотя бы потому, что хотел мира между народами и вёл борьбу против таких, как и его сын вампиров, не гнушающихся человеческой крови, к какой бы расе человечества не относились её обладатели.

Среди колонии, тем временем, разгоралась паника. Они ещё были малочисленны и не готовы к открытой борьбе, действуя исподтишка и совершая предательские вылазки. Повсюду слышались неровный шёпот и шипение, они нервничали, спорили, переговаривались. И тут, посреди этого низкого шума, явился Он. Его появление заставило всех мгновенно замолчать, не позволяя ни одному слову сорваться с уст, ни одному спасительному вдоху ворваться в обездоленные разом легкие, ни одному стуку сердца прорваться сквозь завесу тишины. Все и всяк находились под властью Его чар, были парализованы Его мощью и величием.

— Повелитель.

— Я в курсе. — Жестом руки Он остановил, заговорившую было Порошку. — Да вы все правы, мы ещё слишком слабы, чтобы противостоять его силам. Время ещё не наступило, но оно придёт, очень скоро придёт. А пока, закрывайте наглухо двери и уходим вглубь пещер. Выйдем на противоположной стороне гор. А вернёмся сюда через несколько дней, после предварительной разведки. Я всё сказал, приступайте.

В общей панике и спешке никто и не заметил, как Катя лишней тенью скользнула, совсем за другую, выходившую наружу, дверь. Она бежала и молилась, сжимая завёрнутое в несколько слоёв материи, распятие. Даже теперь, когда она уже не была человеком, по крайней мере, в полном смысле этого слова, вера в Господа нашего её оставалась сильна и после стольких невзгод, она не померкла, не потеряла своей силы. Вера поддерживала её, помогала прогонять страх, ведь Катя прекрасно понимала что, совершая побег, она совершает предательство, которое её недолговременные сёстры и тем более Он, вряд ли простят. Но она делала то, что должна была делать, то, что велело сердце, что подсказывала совесть.

Вот она уже выскочила из пелены тёмных туннелей и увидела звёздное ночное небо, почувствовала свежую влажность воздуха, наверное, недавно прошёл дождь, прохлада лёгкого ветерка нежно приласкала её лицо. Широко расставив руки, она полной грудью вдохнула вольного воздуха и взмыла ввысь. Она летела не спеша, ибо знала, что ещё несовершенна в этом новом для неё ремесле — полёте. Летела она на запад, летела к свободе, летела за помощью, за надеждой. Тело её ещё не было приучено к свежей крови, но она давно уже начала ощущать предательскую жажду и голод и как бы она не противилась этим своим новым потребностям, но теперь они являлись ее сущностью, которой она не могла противостоять. Организм требовал своё, протестующе насылая на неё усталость и изнурение.

Но она продолжала лететь, ей, во что бы то ни стало, нужно встретиться с Виктором, ведь она в чужом, незнакомом ей мире и именно он сейчас может ей помочь, подсказать, что ей делать дальше, показать дорогу в Медгард, а возможно и вернуть ей человеческую суть.

Ещё немного и она услышала, знакомые шёпот и шипение, вначале испугавшись, она тут же вспомнила, что её вероятные спасители тоже вампиры, и успокоилась. Их голоса были полны доброжелательного спокойствия, и это вселяло надежду, а вскоре появились и сами их благородные обладатели. Она смело ринулась к ним, и они так же смело встретили её, стоя неподвижно, исполненные гордого спокойствия и лишённые тревог. Они знали о её приближении, они ждали её. _ — Виктор? — Полуспросила, полупозвала она, несмело вглядываясь в лица незнакомцев.

— Да это я. — Ответил самый старший и самый величественный из них. Он стоял не шелохнувшись, внимательно изучая обратившуюся к нему девушку.

Нужно заметить, что здесь присутствовали одни лишь мужчины, в отличие от Его соратниц, которые к тому же уже скользили по её телу своими любопытно — любующимися взглядами, распознав в ней особу родственных кровей. Все кроме Виктора.

— Помогите мне, — взмолилась Катя, схватив моложавого старика за руку, и игнорируя взоры сторонних зрителей, — я сбежала от него и….

Она принялась рассказывать ему о трёх последних днях своей жизни, стараясь не упоминать, однако, о Дарене и своём предназначении, не зная, как он к этому отнесётся.

— Что ж дитя коли, у тебя есть желание, то ты отправишься с нами, — произнёс он, выслушав её исповедь и, как бы благословляя, ложа руку ей на голову. — Не уверен, что мы сможем тебе помочь в том смысле, которого ты жаждешь, но мы примем тебя в свою семью. Ты попробуешь и, если тебе не по нраву будет наш образ жизни, ты сможешь уйти. Мы ни кого не держим. Но скажу тебе сразу прямо, с нами тебе будет гораздо легче.

Пожилой мужчина повернулся к сопровождавшему его отряду.

— Что ж, братья, раз они ушли в горы, как нам сообщила эта юная леди, то продолжение нашего предприятия не имеет смысла.

Вернёмся позже, а пока возвращаемся с… новым членом нашей семьи.

Процессия развернулась с неуловимой для неподготовленного глаза быстротой. Никто и не подумал усомниться в словах девушки, и не потому что они были через чур уж доверчивы, а потому лишь что слишком явно чувствовали ложь.

Гораздо позже, когда Катя узнала Виктора и всю его семью поближе, и поняла, что они не способны причинить зла невиновному человеку, она поведала им свою полную историю, со всеми выходящими оттуда подробностями и поделилась своими дальнейшими планами, не услышав, правда ожидаемых слов одобрения. Новые знакомые во многом её понимали и всё-таки не могли принять её, неестественное на их взгляд, желание поменять вновь приобретённую жизнь вампира на прежнее убогое обличье жалкого человека. Но это непонимание никак не сказалось на радушный приём в новую семью, хотя и старой-то у неё, по сути, так толком никогда и не было, по крайней мере, после смерти отца, и на зарождение великой дружбы.

* * *

— Мне, пожалуйста, ещё эля, — Дерек с силой стукнул кружкой по столу.

— О, красавчик, вижу, ты уже дошёл до кондиции. Посмотри, что я тебе принесла. — Девушка, явно нетяжёлого поведения, плавно подошла к столу, сильно виляя бёдрами. Её внешний вид и одежда были невообразимо далеки от образа великосветской дамы из высшего аристократического общества, к которому она вероятно не очень-то и стремилась, хотя возможно тайно и лелеяла мысль каким-то образом там оказаться. Лицо её было раскрашено грубо и вульгарно, впрочем, всё в этом или любом другом трактире не отличалось особой утончённостью или изяществом. На ней был самый минимум одежды, скорее открывающий, чем прикрывающий наготу.

Девица открыто демонстрировала свои прелести, слащаво улыбаясь.

— Ты явно скучаешь, дружок. Как на счёт поразвлечься? Ну что, может составить тебе компанию? — Она игриво стрельнула глазками.

— А почему бы и нет? В конце-то концов, моя жёнушка не слишком церемонилась. Присаживайся, крошка. — Он раскрыл объятия, приглашая новую знакомую, а точнее незнакомую, опуститься к себе на колени.

Её не надо было долго уговаривать, ведь именно в этом и заключался смысл её существования, и он сразу же почувствовал приятную теплоту её ягодиц опустившихся на его бедро.