Милая душа

Сначала я услышал ее дыхание перед собой, затем почувствовал, как ее пальцы переплелись с моими. Но я не открыл глаза. Я не мог. Что-то в том, что она стояла там, прижав руку к сердцу, опечаленная этой скульптурой, сломило меня. Это разбило меня вдребезги.

Черт, я услышал, как эхо моего голоса повторило в моей голове, вот через что я прошел.

Я почувствовал губы Элси у своего уха.
– Я тоже видела Ад.

На этот раз мои глаза распахнулись, и Элси обвила руками мою шею. Она больше ни о чем не спрашивала. Она не спросила, в кого я стрелял. Она не спросила, кто тот парень постарше, который подталкивал меня к стрельбе.

Она просто… держала меня, без вопросов, без условий.

Вспышка молнии осветила комнату, за ней последовали самые громкие раскаты грома. Но я крепко держал Элси, отказываясь отпускать ее. Я обнял ее и впервые почувствовал, как что-то внутри меня начало налаживаться. Почувствовал, как тяжесть моего прошлого немного спала. Почувствовал, что кошмар пребывания в той банде, жизни в то время немного рассеялся — из-за этой девушки в моих объятиях.

Я вдыхал кокосовый аромат волос Элси; вдох и выдох, вдох и выдох, пока она мягко не отстранилась, ее мягкие руки не пробежались по моей груди. Я видел, что она понятия не имела, что мне сказать.

Но мне нужно было сказать ей еще кое-что напоследок или показать ей. Взяв ее за запястья, я мягко оттолкнул ее назад и подвел к последней скульптуре, той, которую я привел ее сюда посмотреть.

Элси молчала, конечно, молчала. Но я знал, что на этот раз это было потому, что она чувствовала всю тяжесть моей боли. Она почувствовала, что для меня значит показать ей эту скульптуру.

Ослабив хватку на ее запястье, я сунул руку в карман и вытащил четки, которые Элси взяла по ошибке, но вернула мне. Я перебирала деревянные четки в руках и сразу же почувствовала холод нашего старого трейлера, но в то же время теплые любящие руки мамы, которая пела мне своим прекрасным сопрано, гладила меня по волосам и укачивала, убаюкивая.

– Леви? Хрипловатый, нежный голос Элси заставил меня обернуться, и я понял, что все это время стоял неподвижно, как вкопанный. Я понял, что у меня дрожат руки. Я поняла, что мои глаза затуманились от слез.

Я взглянул на Элси и увидел сострадание на ее лице. Подняв руку, я провел ею по ее мягкой щеке и сказал: “Я спросил тебя, что ты считаешь самой прекрасной вещью в своем мире”. Моя рука опустилась к медальону у нее на шее, и я провел кончиком пальца по изящному предмету. Элси сглотнула и сделала глубокий болезненный вдох. “Это была твоя мама”, - сказал я. Глаза Элси сузились, и она кивнула головой.

“Я не знаю, как ты потеряла ее, Элси, но я знаю, каково это - потерять единственного человека, который слишком молод в твоем мире”. Я кивнул головой. “Я знаю, каково это - чувствовать, как отрывается частичка твоей души… Я знаю, каково это, когда в твоем сердце образуется дыра, которая никогда не закрывается, потому что у тебя не было времени побыть с ними. Лишили возможности познакомиться с ними поближе, когда они стали взрослыми”.

Слезы потекли по щекам Элси; я попятился. Под звуки природного пиротехнического шоу света и звукового сопровождения грома я откинул простыню, услышав, как Элси ахнула у меня за спиной.

Я не подняла глаз. Я не была уверена, что смогу прямо сейчас.

Мимо меня прошла Элси. Я увидел ее боковым зрением. Она уставилась на ангела, на все, что у меня осталось от моей мамы.

Я вдохнула и выдохнула, ожидая, когда у меня появятся силы поднять глаза. Но я не была уверена, что смогу это сделать. Я не была уверена, что когда-нибудь найду в себе мужество. Бусины четок впились мне в кожу с такой силой, с какой я держал их. Внезапно Элси оказалась передо мной. Выражение ее лица было таким, какого я никогда раньше не видел. Рука Элси легла на мою, и она переплела один палец с моим.

Я уставился на эти пальцы, и она прошептала: “Твоя мама была прекрасна”.

Боль пронзила меня, и я попытался представить ее здоровой в своей голове. Но воспоминания не приходили. Единственные воспоминания, которые просачивались в мой разум, были о ней, лежащей парализованной в постели, с ее печальными темными глазами, беспомощно наблюдающими, как наша жизнь разваливается на части. Все, что я помнил, это день, когда я вернулся домой со Стиддой на левой щеке — отметиной от удара, подтверждающей, что я нанес свой первый удар по соперничающему Королю, - и боль, отразившуюся в ее измученном взгляде. Это был взгляд, который прокручивался в моей голове каждую ночь. Это и...

– Что случилось, Леви? Тихо спросила Элси.

Мое дыхание участилось, когда Элси отпустила меня. Она подошла к скульптуре ангела, на которой была изображена моя мама, сломленная и потерянная, ее умирающее тело, лицо, искаженное болью. Но что сломило меня больше всего, так это то, что Элси упала на колени перед сложенными чашечкой руками моей мамы с черным пеплом в ладонях, притянутая настойчивым притяжением смерти.

Вид девушки, из-за которой я терял голову, стоящей на коленях перед женщиной с уже разбитым сердцем, начал подавлять меня. Элси протянула дрожащую руку и коснулась хрупкой маминой щеки. Нижняя губа Элси задрожала, затем ее взгляд упал на меня.

“ALS”, - прохрипела я, переполненная эмоциями от разворачивающейся сцены. “Она умирала медленно и мучительно. Она умерла у нас на глазах, день за днем, минута за минутой, но...

– Что?
– Спросила Элси, снова переведя взгляд на мою маму. Я подходил все ближе и еще ближе, чувствуя, как магнит неуклонно притягивает меня к милой молчаливой девушке, которая ворвалась в мою жизнь подобно урагану.

Я опустился на пол и от стыда опустил голову. Элси передвинулась передо мной. Я почувствовал утешение в сладком запахе кокосовых орехов, исходившем от ее волос. Но стыд, чувство вины, вызванные ее вопросом, прорвали плотину, которую я выстроил внутри.

—Леви...

– Она упала без сознания, одна. Я был в трейлере, я должен был быть в ее комнате и наблюдать за ней, была моя очередь, но...

На этот раз Элси не настаивала. Я зажмурился, вспоминая ту ночь; последнюю ночь, когда моя мама открыла глаза. Я открыл рот. Как будто оно боролось за свою свободу, вращая четки в руке, я признался в своем самом большом грехе...

Дождь барабанил по крыше трейлера, когда я сидела на полу в маминой спальне, а ее мягкие ослабевающие глаза следили за каждым моим движением.

Аксель исчез. Он сбежал от полиции после того, как кто-то передозировался наркотиками, которыми он торговал. Остин занял его место правой руки "Хайтерс". Теперь Остин был снаружи, стоял под дождем, ожидая, когда платные аптекари придут за своей дозой.

Я перечитал предложение еще раз, но мои мысли были заняты другим. Бросив ручку и бумагу на пол, я положил голову на матрас маминой маленькой кровати. Я уставилась на покрытую пятнами влаги крышу и глубоко вздохнула. Чувствуя, что за мной наблюдают, я повернула голову в сторону и обнаружила, что мама наблюдает за мной.