Милая маленькая игрушка

Я позволяю себе лишь проблеск надежды, когда такая возможность приходит мне в голову. Затем я возвращаюсь к более вероятной реальности, что это не то, что я хочу. Вздыхая, я ставлю кружку с кофе и откидываюсь на диван. Вероятно, он хочет поговорить со мной сегодня о контракте, потому что видит, что я слишком глубоко ввязалась. После того, как я потеряла голову в танцевальной студии, ему, вероятно, совершенно ясно, что я слишком эмоционально вовлечена, и ему нужно меня отпустить.

Отказавшись от кофе, я иду в ванную, чтобы принять душ, готовясь к долгому и изнурительному процессу подготовки к нашему свиданию. Надеюсь, я смогу найти достаточно вещей, чтобы отвлечься до четырех. Я принимаю душ, оттирая каждый дюйм кожи, затем тщательно бреюсь и стою под водой, пока мои пальцы не превратятся в черносливы. Когда я наконец выхожу, я уделяю особое внимание каждому этапу подготовки: моей прическе, макияжу, украшениям. Я даже крашу ногти в глубокий винно-красный оттенок. Сегодня я трачу на свою внешность больше часов, чем за всю неделю, но я просто не могу усидеть на месте.

В качестве последнего шага я выбираю серебристое платье с глубоким вырезом, который образует глубокий V-образный вырез, спускающийся ниже пупка, прежде чем ткань стягивается на бедрах, обхватывая талию и бедра почти как мини-юбка. Топ на бретельках оставляет спину открытой, и я знаю, что буду мерзнуть из-за погоды на улице, поэтому я выбираю пальто длиной до колена с капюшоном и подкладкой из овчины. Оно ниже моего платья, и этот наряд вместе с моими ботильонами с открытым носком со стразами наверняка привлечет внимание Ильи.

Я окидываю себя последним взглядом, и тут раздается стук, сообщающий, что мое время истекло. Я с трудом верю, что я пережила этот вечно длинный день. И теперь, когда пришел Илья, мне вдруг захотелось повернуть время вспять, потому что я не готова. Я не хочу слышать, как он прощается, а я боюсь, что это может произойти.

Сделав глубокий вдох, я на мгновение закрываю глаза, собираясь с мыслями. Затем я уверенно шагаю к двери и открываю ее. Илья стоит передо мной, одетый с иголочки и выглядящий безумно красивым в черном костюме и белой рубашке, его простой черный галстук каким-то образом делает наряд более нарядным.

Волосы уложены идеально, с идеальной щетиной, покрывающей линию подбородка и верхнюю губу, сильное лицо Ильи захватывает мое дыхание. Его темные глаза смотрят на меня с такой интенсивностью, что моя кожа загорается, и если бы я не была так взволнована, я бы очень хотела схватить его за лацканы и затащить внутрь, прямо здесь, прямо сейчас, чтобы сделать с ним все, что захочу. Но я просто нервничаю. Мои руки дрожат, и я сжимаю складки своего пальто, плотнее натягивая его на себя, чтобы скрыть это.

— Привет, — выдыхаю я, глядя на него с сердцем в горле.

Очаровательная улыбка украшает его полные губы, намекая на легкое веселье.

— Ты выглядишь потрясающе. Ты готова?

Я киваю, и Илья ведет меня в холл к лифту.

Это быстрая поездка в центр Чикаго, и я смотрю в лобовое стекло, когда мы въезжаем на Великолепную милю и останавливаемся у башни Лейк-Пойнт, где находится мой любимый шикарный ресторан Cite. Мое сердце замирает, когда я задаюсь вопросом, просто ли это совпадение или он помнит, как я говорила, как сильно мне он нравится. Когда я снова смотрю на Илью, его понимающая улыбка говорит сама за себя.

— Ты привел меня сюда, чтобы загладить вину? — Подозрительно спрашиваю я, прищурившись.

Он усмехается.

— Что-то вроде того.

Двери машины открываются, и Илья выходит из машины, бросая парковщику ключи, и обходит свой синий Ламборгини, чтобы предложить мне руку. Мы поднимаемся на лифте на семидесятый этаж, между нами сохраняется ложное легкомыслие, поскольку мы стараемся поддерживать легкие темы. И хотя Илья, кажется, совершенно непринужден, я рвусь перейти к сути и поговорить о том, что на самом деле у меня на уме.

— Чем все закончилось с твоим конфликтом с другой Братвой? — Спрашиваю я, переходя от нашей небольшой беседы о колледже и семье к более серьезной теме, когда больше не могу этого выносить. — Ты сказал, что думаешь, что решил это, да?

Илья становится серьезным, его брови хмурятся, когда он смотрит на меня более пристально.

— Я не хочу вдаваться в подробности. Но да, я считаю, что все кончено. Мне потребовалось все мое терпение и здравомыслие, но мы наконец-то выследили виновников, вызвавших столько разрушений и смертей.

— Смертей? — Мое сердце замирает от испуганного взгляда на лице Ильи. — Что ты имеешь в виду? Ты нашел своих пропавших людей? — Я помню, как он говорил, что за последний год из-за набегов его соперников пропало несколько человек.

Илья наклоняет голову в мгновенном замешательстве, а затем в его глазах проступает осознание. Он тяжело вздыхает, и уголки его губ опускаются.

— Мне жаль. Я был под таким давлением и у меня было так мало времени и сна в последнее время. Я, должно быть, не сказал тебе. — Он трет глаза указательным и большим пальцами, внезапно выглядя измученным.

— Не сказал мне что? — Нажимаю я.

Глаза Ильи встречаются с моими, его выражение грустное.

— Ублюдки убили моего лучшего капитана и семерых его людей. — Он качает головой и отпускает ее. — И использовали их головы, чтобы отправить мне официальное объявление войны.

Мой желудок падает, и я молча смотрю на Илью, когда двери лифта со звоном открываются на семидесятом этаже. Прочитав мое испуганное выражение, Илья протягивает руку и сжимает мою ладонь.

— Сейчас не время и не место вдаваться в подробности. Когда-нибудь я расскажу тебе все, что произошло с той ночи, но обещаю, они больше не придут за моими людьми.

Его убежденность заставляет мой пульс учащенно биться, и когда он кладет мою руку на сгиб своего локтя, я позволяю ему вести меня к стойке хозяина, хотя мне не терпится узнать больше. Хозяйка встречает нас дружелюбной улыбкой, прежде чем провести к нашему столику прямо у окна с видом на потрясающий закатный вид Чикаго. Илья не заморачивается с меню, заказывая каждое из наших блюд вместе с бутылкой вина, прежде чем хозяйка успевает уйти.

Затем он переключает внимание на меня, и его глаза скользят по моему телу, когда он видит меня без пальто впервые сегодня вечером. Вспышка или сильная оценка наполняет его взгляд, но он не говорит ни слова. Вместо этого он складывает руки на столе, принимая деловой вид. У меня все еще есть миллион вопросов о том, что произошло между Братвой Ильи и этой угрозой, с которой он пытался справиться в течение года. Но я не могу задать их сейчас. Мы находимся в центре переполненного ресторана, и, судя по напряженному взгляду Ильи, направленному на меня, он хочет что-то сказать.

— Я пытался придумать хороший способ, чтобы облегчить этот разговор, но, когда дело доходит до дела, мне лучше общаться напрямую, и я думаю, что ты не будешь слишком возражать, поскольку ты тоже не из тех, кто ходит вокруг да около, — хрипло говорит он.

Я усмехаюсь с нервным облегчением. Прямолинейная честность — это действительно моя лучшая политика, когда дело касается общения, и, честно говоря, это одна из вещей, которые я нашла невероятно привлекательными в Илье с самого начала. Ему нравится, когда я перехожу к сути, и он не боится этого делать.