Милая маленькая игрушка

Эмоции густеют в воздухе несколько минут, пока мы оба на мгновение вспоминаем человека, который так много сделал для меня за последние три года в качестве пахана.

Когда Бьянка снова заговаривает, ее глаза сияют искренностью.

— Я буду осторожна. Обещаю. Я знаю, что ты не хочешь, чтобы со мной что-то случилось, и я не позволю, кто бы это ни был, использовать меня против тебя. Но я не могу просто так взять и уйти с занятий. Я собиралась сказать тебе это несколько недель назад, когда пришла домой с ужина, я на самом деле получила главную роль в весеннем мюзикле Роузхилл. Это невероятная честь — быть выбранной на главную роль перед моим выпускным годом, и мне жаль, но я не могу просто так уйти. — Она звучит немного извиняющейся, как будто понимает, какой стресс может вызвать у меня отказ от моей защиты.

Я закрываю глаза, пытаясь проглотить ее слова, пытаясь принять их, как я и обещал ей. Кивнуть — лучшее, что я могу сделать, чтобы признать ее решение. И она позволяет тишине повиснуть между нами, пока я заставляю себя двигаться дальше.

— Поздравляю. Я горжусь тем, что ты получила главную роль. У тебя невероятный голос и личность, которая захватывает аудиторию, — добавляю я с резким оттенком.

Глаза Бьянки сужаются, когда она замечает мое замечание, которое опасно намекает на оскорбление.

— Почему-то у меня такое чувство, что последняя часть не была комплиментом, — подозрительно говорит она.

Я невинно пожимаю плечами.

— Думай, что хочешь.

Моя сестра поджимает губы и откидывает волосы через плечо, словно отмахиваясь от моего ехидного замечания.

— Если ты собирался быть умником, то, я думаю, мы должны были обсудить все, что ты считал нужным сказать. Могу я быть свободна?

Как она знает, что нужно вернуть себе преимущество, я не знаю, но я не хочу, чтобы она уходила прямо сейчас.

— На самом деле, есть еще кое-что, о чем я хотел поговорить с тобой. — Говорю я, снова становясь серьезнее. — Посоветоваться, если хочешь, — добавляю я через мгновение.

— Конечно. — Бьянка подвигается вперед на своем стуле, теперь садясь более внимательно.

— Ты знаешь, что у меня есть что-то вроде контракта с Уитни, который… связывает ее со мной, пока она не закончит Роузхилл, верно?

Бровь Бьянки иронично изгибается от моей деликатной формулировки. Конечно, она знает. Моя сестра и любопытна, и гораздо более наблюдательна, чем я хотел бы ее считать. Она знает все о моих контрактах с женщинами, даже если я не обсуждаю их с ней напрямую.

— Ну, учитывая опасности, возникающие из-за этого нового конфликта, я понимаю, что в интересах Уитни, возможно, будет позволить ее контракту истечь и позволить ей двигаться дальше по жизни в конце этого года. Она, вероятно, заинтересована в том, чтобы найти кого-то более близкого ей по возрасту после окончания учебы, и для нее будет безопаснее, если я ее отпущу. Даже после почти года поисков я не приблизился к тому, чтобы найти того, кто претендует на мою территорию, и Уитни осталось всего несколько месяцев до окончания учебы. Кто знает, найду ли я к тому времени ответственных мужчин?

Я колеблюсь, размышляя, стоит ли мне оставить все как есть. Разве этого недостаточно для Бьянки, чтобы сказать мне, что я должен отпустить Уитни? Но мне нужно рассказать сестре полную картину. Потому что теперь это больше, и я начинаю бояться, что, если я подожду до окончания учебы Уитни, может быть слишком поздно.

— Но что-то еще тяготит меня. Каждый раз, когда я пытаюсь отступить от нее, чтобы увеличить расстояние между нами, я чувствую, что растягиваю резинку, затягивая ее все туже и туже. В конце концов, она щелкает, и я снова рядом с ней, контролируя себя меньше, чем в прошлый раз. Я чувствую, что могу потерять перспективу, когда дело касается Уитни. — Я провожу пальцами по волосам, умоляя Бьянку понять, что я говорю, не заставляя меня говорить больше.

Ее взгляд пристальный, вдумчивый, сочувствующий, но она не предлагает ни единого слова облегчения, ожидая, что я продолжу. Поэтому я продолжаю, мои слова вырываются из меня с усилием, которое требуется, чтобы их выдавить.

— Мне интересно, не лучше ли просто оборвать все связи, отпустить ее сейчас, пока не стало еще сложнее. Такие мужчины, как я, не получают роскоши любви. Она слишком дорого обходится, и я только усложняю ситуацию, застревая на девушке, которая, вероятно, в любом случае хочет двигаться дальше. — Я не могу заставить себя рассказать Бьянке о том, что я видел в студии репетиций Уитни, объятия, которыми она обменялись с партнером, выражение чистой радости на ее лице, когда она улыбнулась ему.

— О, Илья, — выдыхает моя младшая сестра, и эмоции переполняют ее глаза, заставляя мое сердце болезненно сжиматься. — Вся твоя предпосылка о том, что такие мужчины, как ты, не могут любить, совершенно нелепа. Ты, больше, чем кто-либо из моих знакомых, заслуживаешь любви. Под всей твоей грубой внешностью и бравадой мачо, ты такой замечательный, добрый, хороший человек. И Уитни была бы полной идиоткой, если бы не влюбилась в тебя за то время, что вы были вместе. У меня нет ни малейшего сомнения, что, если бы у нее был выбор, она бы выбрала тебя, а не любого другого мужчину, какой бы ни была разница в возрасте.

Я не так уж в этом уверен, но я обожаю свою сестру за то, что она уверена в моей доброте и думает, что Уитни, возможно, видит во мне то же самое.

— Тебе стоит хотя бы поговорить с ней об этом, — мягко настаивает Бьянка, вставая со стула. Подойдя к моему столу, она заворачивает за угол и берет меня за руку. Подняв меня на ноги, она крепко обнимает меня, ее щека прижимается к моей груди, а ее крошечное тело обнимает меня за талию.

Демонстрация привязанности каким-то образом снимает мое напряжение, давая мне небольшое чувство надежды, и я прижимаю к себе свою младшую сестру, целуя верх ее рыжеватых кудрей.

— Спасибо, Бьянка, — бормочу я. Я не знаю, чем я заслужил такую сестру, как она, но я чувствую себя необыкновенно благословенным, что она есть в моей жизни.

Она сжимает меня немного крепче в ответ.

— Давай. Пойдем поужинаем. Потом ты позвонишь Уитни и скажешь ей, что тебе нужно поговорить.

В моей груди раздается смешок.

— Да, мэм.

33

УИТНИ

Укрепившись после разговора с мамой на выходных, я обнаружила, что могу пойти на занятия в понедельник, несмотря на все еще слабые отношения с Ильей. Хотя он позвонил мне в субботу вечером и сказал, что нам нужно поговорить, он, похоже, не был расположен обсуждать это по телефону, и с тех пор я его не видела. Предположительно, у нас запланировано свидание на следующие выходные, но на данный момент меня не удивит, если он отменит его до наступления этого дня.

Я не могу продолжать думать об этом. Знание того, что моя мама нашла свое счастье и, возможно, даже обручится на следующей неделе, дает мне лучик надежды, что я смогу пережить разрыв с Ильей. Может быть. И когда я захожу на свой последний урок хореографии с Трентом, я прогоняю Илью из головы.

— Эй, — говорю я, встречаясь с Трентом в каморке. Я звучу фальшиво-радостно, и это заставляет меня съеживаться.

— Эй, — говорит он более неуверенно. — Все хорошо? — Добавляет он после неловкой паузы. — Я имею в виду, у нас все хорошо? Потому что я знаю, что твой парень… ну, ты знаешь. И я не хотел его злить или что-то в этом роде. Я просто поддался моменту, а потом он появился, и… — Трент замолкает, его лицо выражает досаду, когда он чешет затылок.