Милая маленькая игрушка

Тем не менее, перспектива пугает. Я колеблюсь достаточно долго, чтобы любой здравомыслящий человек мог подумать, что я повесила трубку, но Илья терпеливо ждет меня, не произнося ни слова, пока приглушенная музыка звенит по всей линии.

— Ладно, — наконец выдыхаю я, мое сердце замирает в груди, а ладонь начинает потеть на задней крышке телефона.

— Хорошо, — говорит Илья. — Значит, завтра? Я заеду за тобой в пять часов.

— Я работаю завтра вечером, — быстро говорю я, и мои плечи напрягаются. К счастью, мое оправдание верно, но я не готова так скоро брать на себя обязательства.

Илья на мгновение замолкает.

— Ну, тогда какой вечер тебе подходит?

Я слышу по его тону, что он обычно не уступает. По легкому раздражению в его глубоком голосе я предполагаю, что ему требуется изрядное количество упорно завоеванного терпения, чтобы принять мой ответ.

— В это воскресенье? — Предлагаю я. У меня только утренняя смена в Denny’s, так что я буду до пяти.

— Воскресенье. Будь готова в пять. — Илья заканчивает звонок, не говоря больше ни слова.

Я тупо смотрю на свой телефон несколько минут, сбитая с толку всем этим обменом мнениями. Я действительно не знаю, является ли это моим самым мудрым решением, но я не могу сейчас отступить. Я в этом уверена. Только тогда до меня доходит, что он никогда не спрашивал моего адреса. У меня по спине пробегает дрожь, когда я понимаю, что это может означать, что ему не нужно, чтобы я его давала. Он, вероятно, сможет его найти. Каким образом, я не знаю, но у меня волосы на затылке встают дыбом от мысли, что он может так легко меня найти.

Уитни, во что ты, черт возьми, ввязалась?

4

ИЛЬЯ

— Федор получил известие, что Темкины снова переедут на этой неделе. Они планируют переехать, пока мы отвлечены во время нашей встречи с Яковской братвой, — заявляет Артем, один из моих самых доверенных капитанов, стоя в моем офисе, расставив ноги на ширину плеч и сцепив руки за спиной.

Он представляет свой отчет с прямой спиной, его тон уважительный и ровный, хотя в конце просачивается оттенок гнева. Эмоции направлены на наших соперников, Темкиных, которые были проклятием моего существования с того дня, как они застрелили моего отца в одном из своих первых из многих актов войны. С того дня они продолжали посягать на нашу устоявшуюся территорию, браконьерствуя наш продукт, нарушая наши продажи и бросая вызов моему правлению, пытаясь захватить то, что по праву принадлежит мне.

Это было нелегко, вырывать их деятельность с корнем, вырывать их с моей территории, как вырывать сорняк из цветника. Особенно учитывая, что мне пришлось занять место отца в столь юном возрасте. Никто не становится паханом в двадцать пять лет, то есть не успешно. И пока я боролся с Братвой, которая хладнокровно убила моего отца, мне одновременно приходилось подавлять любые мысли о мятеже, любые намеки на волнения в моих собственных рядах, которые исходили от того, что я взял на себя ответственность до того, как мне дали реальную возможность заслужить уважение моих людей.

Но я заслужил его. Дюйм за дюймом, битва за битвой, по мере того, как мы уничтожали Братву Темкина и изгоняли ее с нашей территории, мои люди стали уважать меня. Среди впечатляющего количества потрясений мне удалось подчинить своих людей, и теперь, когда Артем стоит передо мной, я знаю, что он с готовностью отдаст за меня свою жизнь, потому что я заслужил его доверие. И он знает, что любая жертва, которую я мог бы попросить его принести, будет не только необходимой, но и жизненно важной для выживания нашей Братвы. Мы братство, и я не буду просить у своих людей ничего, чего бы я не хотел сделать сам. Теперь они это знают, хотя мое лидерство было завоевано с трудом.

По правде говоря, наша территориальная война с Темкинской братвой — это не только то, что поставило меня в такую невыносимую ситуацию, но и единственная причина, по которой я смог заслужить уважение своих людей за такой короткий промежуток времени. Но за полтора года с момента смерти моего отца мы вытерли пол нашими соперниками из Братвы, и теперь они бегут, спасая свои жизни. Но я не остановлюсь, пока каждый из них не будет мертв у моих ног. Мы охотимся за этой последней фракцией уже несколько месяцев, решив отомстить, избегая при этом привлечения внимания к нашим действиям. Нам не пойдет на пользу, если правоохранительные органы будут дышать нам в затылок.

И теперь мы наконец-то загнали их в угол. К этому времени на следующей неделе Темкинская братва прекратит свое существование.

— Хорошо, — холодно говорю я, глядя на своего капитана справа, который, как настоящий солдат, смотрит на середину дистанции. — Пока я веду переговоры с другой братвой, ты и твои солдаты последуете за Темкинскими к их новому местоположению. Я хочу, чтобы ты подождал, пока не будешь уверен, что все они у тебя есть. Затем возьми их. Убей любого, кого сможешь, чтобы взять их под свой контроль. Я поговорю с ними, как только закончу наши дела. Я хочу увидеть, как свет угасает в глазах наших врагов, когда они умирают медленной и мучительной смертью.

— Господин, — соглашается Артем, коротко кивая.

Кто-то тихонько стучит в дверь, и я смотрю на нее, хотя Артем остается застывшим по стойке смирно.

— Войдите, — командую я, переходя на английский, чтобы вместить любого из моих домашних работников. Все мои дела в Братве всегда произносятся только на русском языке, чтобы гарантировать, что любопытные уши не услышат ценную информацию. Я намеренно нанимаю персонал, который говорит только по-английски, чтобы заботиться о моем поместье, чтобы сохранить мои дела в тайне, и до сих пор это работало в мою пользу. Но когда дверь бесшумно распахивается на хорошо смазанных петлях, входит Бьянка. Широкая улыбка рассекает ее прекрасное лицо, и она приветствует Артема, как будто это друг брата, а не опасный и смертоносный солдат, которым он является.

Но мой капитан, похоже, не возражает, поскольку он снисходительно улыбается Бьянке, прежде чем поприветствовать ее формальным:

— Барышня.

— Спасибо, Артем. — Говорю я, извиняясь кивком.

Он слегка кланяется, прежде чем выйти из комнаты, не сказав больше ни слова.

— Извини. Надеюсь, я не помешала важной встрече. Я не хотела мешать. — Говорит Бьянка, хотя ее тон совсем не извиняющийся.

Я откидываюсь на спинку стула, приподнимая бровь в легком веселье, наблюдая, как она скользит по комнате ко мне с впечатляюще большими сумками для покупок в руках.

— Что-то я в этом сомневаюсь, — сухо замечаю я.

— Ну, мне хочется показать тебе мой новый гардероб для занятий. Мы с Элли весь день были в торговом центре, и мне не терпится показать, что я купила.

Смех грозит вырваться из моей груди, когда я наблюдаю, как моя младшая сестра роется в своих сумках, набитых папиросной бумагой и одеждой. Каким-то образом каждый месяц ей удается прожигать щедрые карманные деньги, которые я даю ей на одежду и другие необходимые вещи. Ее любовь к моде и обуви, по моему мнению, не что иное, как зависимость, но я не могу ей ни в чем отказать, а одежда гораздо менее вредна, чем некоторые другие вещи, которые могут заинтересовать молодую женщину ее возраста.

Ее тяга к одежде в сочетании с любовью к театру предотвратила мое постоянно растущее беспокойство о том, когда ее внимание может переключиться на мальчиков. Пока что она дала мне все основания полагать, что мне не о чем беспокоиться. Даже если близнецы Маркетти смотрели на нее, как на спелый фрукт, во время нашей встречи на днях.

Улыбка играет на моих губах, когда я позволяю ей вытащить каждый лоскут одежды из их соответствующих сумок для покупок, чтобы она могла держать их перед собой, как ценное сокровище. Должен признать, что у моей сестры хорошее чувство стиля. Если бы она не была так решительно настроена стать актрисой, я думаю, она могла бы стать талантливым консультантом по моде или даже дизайнером.