Милая маленькая игрушка

Как бы то ни было, несмотря на то, что мне нужно поддерживать фигуру танцовщицы, я съедаю всю еду за один присест. Разговор, который мы заводим во время еды, более легкий, он больше состоит из общих интересов, которые у нас могут быть, и более легких выходок из нашей жизни. Хотя у Ильи есть то же обаяние, что и год назад, и блеск в его глазах, который показывает, что он ценит мое саркастическое чувство юмора, он также кажется более серьезным, чем я помню, когда мы впервые встретились, и более простым для хмурого взгляда, как будто он несет тяжелый груз, которого раньше не было. И я полагаю, что так оно и есть. Теперь он несет ответственность, которую его отец не должен был передавать ему в течение многих лет, насколько я понимаю.

Когда ужин подходит к концу, Илья, не моргнув глазом, оплачивает, я уверена, солидный счет, прежде чем проводить меня обратно к своей машине и помочь мне сесть на пассажирское сиденье. Затем он проскальзывает на водительское сиденье и снова включает передачу. На этот раз я знаю, что лучше не спрашивать, куда мы направляемся, и вместо этого выглядываю в окно, пока он не останавливается у отдельно стоящего здания, окрашенного в темный цвет, которое почти слилось бы с ночью, если бы не яркая неоновая вывеска с женской фигурой, одетой только в стринги, с ярко-красными закрывающими места, где должны быть ее соски.

Мой живот сжимается, когда я читаю название, нацарапанное на светящейся ткани между ее раздвинутых ног: Tanya's. Под флуоресцентным названием находится крошечный подзаголовок, указывающий на то, что это джентльменский клуб, который с гордостью обслуживает клиентов с 1978 года.

— Заходи, — говорит Илья, когда моя дверь медленно открывается передо мной. Он протягивает мне руку, и я осторожно беру ее, вылезая из машины.

Илья бросает ключи парковщику, стоящему прямо за дверью, и молодой человек приветствует Илью по имени, говоря мне, что это не первый его визит. По всему открытому пространству клуба можно увидеть полураздетых женщин, некоторые одеты в блестящую черную кожу, другие в тонком кружеве или украшенном драгоценностями нижнем белье, и мужчин без рубашек. Хотя никто не занимается откровенным сексом на полу, мои глаза расширяются от значительного количества сильных ласк и интенсивных поцелуев по всему залу.

Что, черт возьми, я натворила? Я спрашиваю себя, кажется, в сотый раз за вечер.

Большая рука Ильи лежит на моей пояснице, когда он ведет меня вниз по лестнице в бар клуба и мимо длинного коридора с дверями, где ликующие крики мужчин и женщин говорят мне, что происходит по ту сторону. Мои ладони начинают потеть, и на этот раз я не могу остановиться, когда моя рука достигает моих губ, и я с силой прикусываю уголок указательного ногтя.

Я чувствую на себе взгляд Ильи и неохотно поднимаю взгляд упираясь в его темные глаза. В этом свете они кажутся почти ониксовыми, и мне кажется, что если я присмотрюсь как следует, то смогу увидеть в их глубине, словно в зеркале, свое собственное испуганное выражение.

С мягкостью, которая меня удивляет, Илья тянется, чтобы вытащить мой ноготь из моих зубов, снова опуская мою руку к боку.

— Расслабься, девочка, — командует он. — Мы не начнем, пока ты не будешь готова. Не хочешь ли выпить со мной еще, пока мы обсудим все подробнее?

Пьянящее облегчение переполняет мою грудь, и я благодарно киваю, прежде чем позволить ему провести меня к высокому столу. Я могу это сделать, уговариваю я себя, рассматривая своего поклонника с новой точки зрения. Почему я могу каким-то образом чувствовать себя в безопасности с совершенно незнакомым человеком, который не кто иной, как пахан Братвы, я не знаю. Но, несмотря на все мое беспокойство, несмотря на бесчисленные красные флажки, которые должны были бы говорить мне, что это плохая идея, я обнаруживаю, что доверяю Илье.

Я могу только надеяться, что доверие не полностью ошибочно.

6

УИТНИ

— Две водки с тоником. — Говорит Илья официантке, которая подходит к нам.

В кожаных сапогах до бедра и шортах с высокой талией, в кожаном бюстгальтере, и головой увенчанной высоким, тугим конским хвостом, я предполагаю, что она одета как доминатрикс. По крайней мере, так я себе ее представляю. Она поворачивается и уходит, как модель по подиуму, ее бедра вызывающе покачиваются, и я с интересом смотрю на нее. По иронии судьбы, я вижу в ее гардеробе много от моего собственного стиля — темный макияж глаз, кожа, но я никогда раньше не надевала шорты так высоко в задницу. Неудивительно, что Илья захотел прийти в такое место. Если бы мне нравились девушки, она была бы чистой усладой для глаз.

Но когда я поворачиваюсь к Илье, он пристально смотрит на меня, и в уголках его губ снова играет веселье. У меня начинает складываться впечатление, что половина моей привлекательности для него заключается в том, как он наблюдает за моей реакцией, когда я впервые вникаю в его мир.

— На тебе бы ее одежда была лучше. — Замечает он глубоким шепотом, от которого у меня перехватывает дыхание. — Возможно, мне когда-нибудь придется купить тебе такой же наряд.

Мои щеки пылают, а между ног зарождается покалывающее волнение. Что-то в том, как его глаза поглощают меня, заставляет мою кожу гореть. Между нами на мгновение повисает тишина, прежде чем наша официантка приносит два прозрачных игристых напитка, украшенных лаймом, и ставит их перед нами. Илья ждет, пока она уйдет, прежде чем снова заговорить, и я делаю щедрый глоток своей водки с тоником, когда он переходит к делу:

— Как твой Доминант, я создаю роли для каждого из нас. Некоторые я буду использовать несколько раз, другие — только один. Твоя работа — играть свою роль без вопросов. Все, что я скажу тебе сделать, ты должна сделать. Если ты этого не сделаешь. Я накажу тебя.

Я с трудом сглатываю, мои глаза расширяются.

— Накажешь?

Дьявольская улыбка расплывается на лице Ильи.

— Сексуально.

— Это будет… больно? — Я ненавижу, как слабо звучит мой голос, но я, кажется, не могу перевести дыхание.

— Ровно столько, сколько ты сможешь выдержать.

Холодный страх струится по моему позвоночнику, вызывая мурашки по коже от его слов.

— В течение наших первых нескольких месяцев ты будешь использовать кодовые слова зеленый, желтый или красный, когда я делаю что-то, что причиняет тебе боль.

— Как светофор.

— Именно так. Это поможет мне лучше понять твою переносимость боли, а также то, что ты находишь приятным. — Глаза Ильи мерцают от волнения.

Я не понимаю, как боль может доставить мне удовольствие, но я не говорю этого. Сейчас, кажется, неподходящее время для споров.

— Если я сделаю что-то, что тебе нужно остановить, скажи «безопасно».

Я фыркаю.

— Как в догонялках?

Илья предупреждающе приподнимает бровь, и я сжимаю губы.

— Как твое стоп-слово. Если ты придумаешь то, что тебе больше нравится, это нормально, но ты должна сказать мне его заранее. «Стоп» и «не надо» не сработают, уверяю тебя, ты будешь умолять меня остановиться в какой-то момент, только чтобы обнаружить, что ты не это имела в виду.

Я не могу сдержаться, и смех вырывается из моей груди, как вулкан. И как только звук срывается с моих губ, я понимаю, что это была ошибка. Лицо Ильи темнеет, и впервые я вижу, насколько пугающим было бы попасть на его плохую сторону. Зажав рот рукой, я сдерживаю истерический смех.

— Извини. Я просто нервничаю, — бормочу я, как только снова беру себя в руки.

Лицо Ильи немного смягчается.

— Это меры предосторожности, чтобы обеспечить твою безопасность и удовольствие, Уитни. Тебе нужно знать их сейчас, чтобы я не заходил слишком далеко, когда ты находишься в уязвимом состоянии, и я могу интерпретировать твои слова или действия как часть сцены.

Я киваю, когда серьезность его объяснения оседает на меня, и мой живот сжимается. Звук моего имени на его губах — это почти ласка, которую, как я чувствую, он редко предлагает своим женщинам.