Миледи и притворщик

Стиан внимательно меня слушал, пока чистил и разделывал рыбу, а потом резко спросил:

– Значит, ты всё-таки ходила ночью в лес.

Ну да, не удержалась, но:

– Я совсем недалеко отошла, всего пару метров. Хотела снять огромный цветок, кажется, он только при лунном свете распускает лепестки. На его аромат летели бабочки. А ещё с дерева приползла эта жуткая тварь. Так кто она?

– Руконожка. Безобидное создание. Да, симпатичным его назвать сложно, но вреда человеку оно не несёт. Питается обычно личинками жуков, выковыривает их своими длинными пальцами из-под коры. В лесах Санго живёт много таких зверьков. Местные испытывают перед ними священный трепет и считают, что взгляд руконожки может навести на человека смертельную болезнь.

Я невольно вспомнила эти круглые зелёные глаза, в безумии вытаращенные на меня, а ещё жуткий визг, от которого кровь стынет в жилах, и невольно поёжилась. Что-то в этих суевериях, безусловно есть…

– Но ведь я после нашей ночной встречи не умру?

Стиан с подозрением посмотрел на меня и сказал:

– Если не умерла со страху при встрече с этой красавицей, то всё в порядке.

– Ну спасибо, успокоил.

Кажется, мой угрюмый вид его чем-то озадачил, и он признался:

– Не думал, что ты успела стать такой суеверной в отношении животных. Или Сарпаль всё же открыл тебе глаза на истинную природу некоторых вещей?

– Мне их открыл владелец серой лайки с голубыми глазами. Такими же светлыми и пронзительными, как у него самого.

Тут Стиан с подозрением глянул на меня, и я поняла, что самое время кое-что прояснить:

– Ну же, расскажи мне, как так вышло, что ты можешь руководить действиями Гро. Это какое-то особое сарпальское колдовство, о котором ты узнал во время своих исследований? Или какая-то особая дрессура, гипноз… даже не знаю, как ещё это назвать. Но у этого точно должно быть объяснение. Расскажи, как ты это делаешь?

Стиан старательно вынимал кости из очередной рыбины, потом так же старательно нарезал филе и с явным нежелание всё же сказал мне между делом:

– Это не сарпальское колдовство. Нет, я слышал, что в Маримбеле жрецы проводят схожие обряды, только подчиняют они себе диких животных. Но передо мной такой задачи не стояло. Я вообще не собирался связывать себя нитями жизни с Гро, но одна старая шаманка сказала, что только они и помогут мне выжить в самый трудный час, который однажды неминуемо настанет.

– Ты сказал "шаманка"? Это ведь не сарпальское словечко, а тромское. Так вы называете колдунов с Севера. Выходит, ты стал оборотнем где-то на Полуночных островах?

Стиан одарил меня мимолётной улыбкой и сказал:

– Там это явление называется иначе. И суть немного другая. Но ты права, это произошло на Полуночных островах. Я тогда отучился первый год в университете, и отец предложил на каникулах поехать с ним поохотиться на Медвежий остров. Я тогда взял с собой Гро. Ему было три года, вполне осознанный возраст для лайки, когда характер уже давно сформирован и с ним приходится только считаться. Но отец всё время говорил, что во дворе университетского кампуса Гро совсем разленился и забыл, что родился охотничьей собакой, что его надо натаскивать на медведя, а не позволять носиться по тундре и пугать сов. Я, конечно, пытался воспитывать Гро и призывал его к дисциплине, но когда он дорывался до дикой природы, его уже было не остановить. И вот тогда-то мои уроки дрессуры попали в поле зрения старой шаманки Кирсигаут. Как-то вечером она подошла ко мне и спросила, хочу ли я, чтобы мой пёс слушался меня. Я сказал, что был бы не против. Тогда она спросила, а готов ли я сам прислушиваться к мыслям Гро. Мне этот вопрос показался странным, но я ответил, что было бы интересно узнать, что мой пёс думает обо мне. И вот тогда Кирсигаут уговорила меня на обряд, который свяжет наши с Гро души единым узлом и дарует нам возможность лучше понимать друг друга. Я тогда в подобные вещи не особо верил, мне казалось, что если и есть в мире колдовство, то оно живёт далеко на юге, в Сарпале, прямо как в сказках тёти Джии, которые она рассказывала мне и своим дочерям в нашем детстве. В общем, только ради любопытства я и согласился на ритуал. Кирсигаут усадила меня у костра, потом потянулась с ножом в руках к моей голове, чтобы срезать прядь волос. У Гро она тоже срезала шерсть, потом смешала наши волосы в один комок, подпалила его на огне и кинула тлеть в миску. Всё это сопровождалось витиеватыми заклинаниями, но я их даже не запомнил. Помню только, что пепел от волос она растолкла в порошок и высыпала его в какой-то отвар, а после предложила выпить его мне. Отец давным-давно предупреждал меня, что шаманы Полуночных островов порой балуются измельчёнными мухоморами, чтобы отвлечься от серой обыденности и улететь в мир ярких галлюцинаций, но в тот момент я даже не подумал, что меня могут чем-то опоить. В общем, я принял из рук шаманки отвар, выпил его наполовину, а вторую, как и сказала Кирсигаут, отдал Гро. А дальше всё было как в тумане. Я ощутил небывалую лёгкость, будто ничто земное больше не сковывает моё тело. Только незримое облако неги и ласки обволокло меня и будто облизало с ног до головы – именно так я это прочувствовал в тот момент. А потом я увидел сумеречную тундру, увидел вылетающую из гнезда сову. Я погнался за ней со всех ног, но на четвереньках. Очень странное чувство. Я тогда не мог до конца понять, что со мной происходит, пока перед глазами не предстала Кирсигаут и моё собственное тело, лежащее возле костра. Помню, я испытал страх, непонимание и отчаянное желание снова стать собой. И я подошёл к себе бездыханному телу, поставил лапу себе на груди, и в следующий миг я открыл глаза и увидел, как Гро стоит рядом со мной, виляет хвостом и так пронзительно смотрит мне в глаза, будто знает что-то обо мне такое, чего я сам ещё не смог осознать.

– Это был первый раз, когда ты покинул своё тело и вернулся обратно?

– Да, и это был очень тревожный опыт. Кирсигаут сказала, что отныне наши с Гро души связаны навеки, и теперь я смогу научиться чувствовать его мысли и эмоции. Мой пёс станет для меня открытой книгой, но и я для него теперь буду как на ладони. Если я хоть раз незаслуженно обижу его, он забудет о том, что родился добродушной лайкой, обидится на меня и убежит прочь, унеся с собой частичку моей души. Поэтому я должен быть справедлив и честен с Гро, и тогда он отплатит мне за добро сторицей. Я тогда не особо понял, что она имела в виду, но когда через два дня мы с отцом ночевали в палатке, и Гро лёг мне под бок, чтобы согреть, во сне моё сознание вновь перенеслось в его тело. И Гро впустил меня, снова окутал облаком радости и даже позволил прогуляться вокруг палатки, ступать по мху его лапами.

– Ты сказал, он тебя впускает? – решила уточнить я.

– Конечно. Без его дозволения мой разум не может управлять его телом.

– А на что это похоже, когда ты там, внутри?

– Не знаю, с чем и сравнить. Это как управлять автомобилем, только живым и тесно тебя облегающем. Но это не самое главное. Важнее то, что я могу общаться с Гро, а он со мной не только командами и взглядами.

– Неужели там внутри ты можешь слышать его мысли?

– Нет, что ты, никаких звуков я не слышу, да и собаке не под силу освоить речь, чтобы со мной объясниться, пусть даже и мысленно. Я просто впитываю ощущения, которые Гро мне посылает. В них вся суть его естества. Они способны передать куда больше, чем слова.

– Так что же Гро может тебе таким образом поведать?

– Много чего. Где что болит, где клещ грызёт, где заноза колет. Когда моё сознание рядом с его, я точно знаю, сильно ли он хочет есть, жарко ли ему, скучно ли, а может, он устал и хочет спать. Ещё я чувствую его отношение к разным людям, кто ему приятен, кого он боится, по кому скучает.

– Как интересно. А что он думает обо мне? Ты знаешь?

Стиан улыбнулся:

– Ты ему очень нравишься, потому что вкусно пахнешь. Но он расстраивается, что ты очень редко гладишь его.

– Да? – поразилась я и посмотрела на пса, что мирно лежал в сторонке и следил, как Cтиан потрошит рыбу. – А мне казалось, он серьёзный малый и не любитель телячьих нежностей.

– Ты просто не видела, как его тискают мама и Мия. Он уже привык к повышенному женскому вниманию и ждёт его ото всех дам.

Надо же, не думала, что старый мудрый Гро такой неженка.

Я протянула руку и подозвала его к себе, а пёс приблизился, послушно сел у моих ног и подставил голову. Тут уж я не смогла отказать ему в ласках, попутно расспрашивая Стиана:

– Наверное, это самая большая награда для любого собаковода – чувствовать и понимать своего питомца.

– На Полуночных островах это ещё и шанс избежать беды, когда каюр едет на собачьей упряжке по безлюдной тундре, а до ближайшего поселения несколько дней пути. Жизнь на Севере тяжела и опасна, случись что в дороге, надеяться можно только на себя. Или на вожака упряжки, который впустит в своё тело разум хозяина, а тот или вытянет упряжку из оврага, или добежит до людей, чтобы позвать на помощь. Это никакое не оборотничество. Может, механизм и сходный, но суть совершенно иная. Собака – не дикий зверь, чьё тело колдун подчиняет себе, чтобы его клыками и когтями терзать и убивать своих врагов. Северная собака – это друг, почти что брат, внутри которого нет ненависти к людям, но есть бесконечное доверие двуногому другу и преданность ему во всех начинаниях.

– И который в нужный час уступит своё тело, чтобы хозяин выбрался из колодца и вытащил оттуда свою незадачливую приятельницу.

Стиан пронзительно посмотрел на меня и сказал:

– Ты всё правильно поняла. Я долгое время учился быть с Гро единым целым именно ради таких вот случаев. Года два назад со мной случилась неприятность. Я ехал по безводной бильбарданской равнине и вдруг земля под копытами моей лошади начала осыпаться. Мы провалились в глубокий овраг. Лошадь расшиблась насмерть, а я разбил голову, ушиб плечо и, как ни пытался, не смог вскарабкаться по осыпающейся стенке наверх. Я понимал, что там внизу меня ждёт скорая смерть от потери крови или от жажды. По счастью, наверху остался Гро. Поэтому я перевязал рану, снял с ноги сандалию, попытался сосредоточить на ней все свои мысли и волю, а потом подбросил её вверх так высоко, насколько хватило сил. Всё, получилось, Гро схватил мою сандалию, а я очутился в его теле. Мой план был прост – добежать до деревни, из которой мы выехали утром, и позвать на помощь. Вот только в теле собаки понимания от бильбарданцев не добиться, я это знал. Сначала я думал, может кто-то увидит Гро, вспомнит, что он ушёл из их деревни со своим хозяином, и заподозрит неладное, раз пёс вернулся к людям один. Но мой план провалился – люди только гнали меня прочь и не собирались ни о чём задумываться. Тогда я заприметил двух мальчиков, они играли возле дома деревянными фигурками в виде воинов. Вот тогда у меня появился новый план. Я подбежал к детям, схватил зубами одну фигурку и со всех лап припустил к оврагу. Мальчишки закричали мне вслед, я остановился, посмотрел на них, сделал пару шагов им на встречу, потом пару шагов назад. И они клюнули на наживку, побежали за мной. Так я привёл их к обрыву и для верности выпустил из пасти игрушку, чтобы она упала вниз. Деревянный воин угодил мне в спину – так я снова вернулся в своё тело и из последних сил позвал на помощь. Мальчишки всё поняли, они привели к обрыву взрослых, и те помогли мне выбраться наверх. Неделю я отлёживался в деревне, залечивал рану, а потом поехал дальше по своим делам. Вот такая вот история. Выходит, не зря я семь лет учился бегать на четвереньках и хватать вытянутой челюстью разные предметы. В итоге связь с Гро и эти навыки спасли мне жизнь.