Миледи и притворщик

– Ты прав. Но кое-чему ты за долгие годы так и не научился. – Тут Стиан вопросительно на меня посмотрел, и я сказала, – Вилять хвостом. Только по нему я и научилась отличать тебя от настоящего Гро.

Стиан невольно рассмеялся и кивнул:

– Уж чему не дано мне от природы научиться, так это вилять хвостом, каюсь. Но, почему-то мне кажется, что кроме тебя мало кто это замечал.

– Ты вообще часто прибегаешь к этой уловке с Гро? Я имею в виду управление его телом.

– Только в экстренных ситуациях. Он ведь не марионетка. Мне совестно злоупотреблять объединившей нас связью. Но я чувствую, что она сильна и работает в обе стороны.

– Разум Гро может вселиться в твоё тело? – насторожилась я.

– Нет, что ты, он же просто пёс, ему и в голову не придёт завладевать моим телом, чтобы ходить на двух ногах и лаять человечьим голосом. Но он тоже кое-чему научился. Ночью, когда он спит рядом, уткнувшись спиной мне в бок, мне всегда снятся сны, где мы с ним вместе, бродим где-то, охотимся, переплываем реки, преодолевает горные перевалы. И эти сны слишком реальные, слишком живые. Мне кажется, это душа Гро уводит меня в какой-то иной мир, чтобы мы как можно дольше были вместе и не разлучались даже когда спим.

Интересное признание – пёс управляет снами своего хозяина, потому что слишком к нему привязан. И это обстоятельство навевает закономерный вопрос:

– Гро ведь уже очень много лет по собачьим меркам? – спросила я, поглаживая шею пса.

– Да, так и есть.

– И что случится, когда его не станет?

– Я не знаю, Эмеран. Про это Кирсигаут ничего не говорила. А я тогда не догадался спросить.

– То есть? – пришла я в замешательство не столько от его слов, сколько от излишне равнодушного тона, с которым они были произнесены. – Ты же не хочешь сказать, что когда Гро умрёт от старости, он, не желая с тобой разлучаться, утащит в иной мир и твою душу?

Стиан лишь пожал плечами:

– Может и так. А может и нет. Мне об этом ничего достоверно не известно. В любом случае старая шаманка не прогадала, одарив меня умением посылать свой разум в собачье тело. Без Гро и нашего маленького секрета я бы погиб ещё два года назад на дне оврага. Так что теперь уже и неважно, три года мне осталось ходить по этой земле или все пятьдесят. Я не собираюсь омрачать их сожалениями и пессимистическими ожиданиями. У меня ещё много дел в этой жизни, и всё, чего я хочу, так это успеть выполнить хотя бы половину из них.

Нет, я не могу в это поверить! Как можно так спокойно говорить о собственной смерти? Стиан что, смирился с мыслью, что года через три, когда Гро окончательно одряхлеет и умрёт, он может отправиться на тот свет вместе с ним? Нет, так не должно быть, это неправильно!

– Должен же быть способ сохранить твою жизнь, когда Гро не станет! Ты же фольклорист, ты же не мог не прояснить этот вопрос.

– Я занимаюсь сарпальским фольклором, северные предания мне не особо знакомы. Знаю только, что аборигены верят, будто после смерти и люди, и их олени, и их собаки – все попадают в Верхний мир, где начинают жизнь заново и снова вместе. Люди там не убиваются по умершим родственника и питомцам, потому что знают, что однажды снова с ними встретятся. Кто знает, может всё именно так и происходит.

– А сарпальские жрецы и колдуны, они что-нибудь знают? Ты говорил с ним об этом?

Стиан даже не посмотрел на меня и продолжил заниматься рыбой, будто не слышал моих слов, не слышал ноток паники в моём голосе.

– Стиан, я не поверю, что ты не спрашивал их. Ты же исследователь фольклора, ты только о непознанном со всякими ясновидцами и говоришь.

– Говорю. И поэтому знаю немало преданий, что если убить леопарда-оборотня, то тело колдуна, чья душа в тот момент была в зверином теле, тоже погибнет.

– А если их души будут каждая в своём теле, что случится тогда?

– Я слышал, что если убить такого колдуна, то вскоре в лесу найдётся мёртвый леопард, с которым он был связан. Из этого я делаю вывод, что это правило справедливо и в обратном направлении.

Нет, только не это, только не так…

– Значит, должен быть ритуал, который развяжет тайный узел и разделит ваши с Гро души.

– Я и хотел разрушить эту связь, когда принял предложение чудодеев уйти на долгие годы в Пустошь Безмолвия.

Что? Он говорит о том самом дне, когда мы прошли через огненные врата в пустыне Мола-Мати и оказались в неведомом месте на границе других миров?

– Да, – продолжал делиться со мной Стиан, – там я отдал бы Жанне годы своей жизни, зато Гро не забрал бы их с собой в Верхний мир. А я бы вернулся в это мир через много-много лет седым старцем, но вернулся бы…

Так вот почему он так рвался в запредельный мир, не дорожил собственной жизнью и был готов пожертвовать ею ради Жанны. Вот в чём истинная причина – в Гро и их мистической, но губительной для Стиана связи. А я не дала ему её разрушить, отдав чудодеям мой амулет со скорпионом…

– Постой, а как же северные погонщики собак? Если шаманы частенько связывают их души с душами упряжных псов, то можно выяснить у этих самых каюров или их родственников, пережили ли они своих собак или нет.

– Я тоже думал об этом, но увы, каюры не спешат афишировать свои тайные связи со зверьми. Соседи могут не понять и обвинить их в оборотничестве и злых намерениях.

– А ты пробовал отыскать ту шаманку, что вас связала, и попросить её развязать колдовской узел?

– Пробовал, но узнал только, что Кирсигаут давно мертва. А другой шаман ни за что не возьмётся за разрушение колдовства, которое сотворил другой шаман из-за страха накликать на себя его гнев прямиком из загробного мира.

– Значит, за это возьмётся какой-нибудь сарпальский жрец, – была уверена я.

– Это вряд ли.

– Но почему? Им то чего боятся гнева северных духов?

– Не в духах дело, а во мне. Я уже не раз обращался к жрецам и даже к ведьмам, но стоило им взглянуть на меня, и они дружно начинали вещать, что в моих жилах течёт стылая кровь, она-то и сковывает холодом их разум и не даёт заглянуть в мою душу до конца.

– Почему твоя кровь стылая? – холодея от одного лишь звучания этого слова спросила я.

Стиан пожал плечами:

– Думаю, всему виной тайна моего рождения. Кажется, мне было лет пятнадцать, когда после очередной медкомиссии мама призналась мне, что никакой я не семимесячный, что на самом деле я родился полноценным здоровым ребёнком, так что не стоит мне слушать пустые предостережения врачей. Только лет в двадцать я случайно задумался над этой информацией, отсчитал от своего дня рождения девять месяцев и понял, что я, пожалуй, единственный в мире человек, кто был зачат на оси мира прямиком под Ледяной звездой. Не знаю, как моим родителям это удалось, но это факт. Я ещё никому об этом не говорил, но сарпальские ворожеи видят мою суть насквозь и потому вещают, что моя душа спустилась в чрево моей матери с холодных небес и теперь смотрит на этот мир через мои стылые глаза. Вряд ли, говоря о холоде, они имеют в виду черты моего характера. Думаю, их слова стоит понимать буквально – моя холодная душа спустилась на землю прямиком с оси мира, а стылые глаза обрели цвет Студёного моря, что омывает Осевой остров, где я и был зачат. Вот такой вот поэтический образ… Эмеран, куда ты? Что-то случилось?