Миледи и притворщик

– Нет, я не смогу, – в отчаянии замотала я головой, не в силах сдержать слёзы.

– Что не сможешь?

– Прийти к ним и сказать, что ты умер из-за меня. Они точно возненавидят меня и проклянут.

– Никто тебя не проклянёт, не надо так плохо о них думать. Мама, конечно, очень сильно расстроится, но отец отнесётся с пониманием. Он знает, что такое Сарпаль и насколько он опасен и беспощаден. Поверь, он не станет тебя ни в чём винить.

– Я буду себя винить. До конца жизни.

– Нет, не надо так. Жизнь дана нам всем не для бесконечных страданий. Ты ещё обретёшь своё истинное счастье. Ты не должна отчаиваться.

Не должна? Нет, я не должна опускать руки и поддаваться этим нелепым уговорам – вот что я на самом деле должна делать.

– Уж лучше я найду выход из этой комнаты, чем истинное счастье, – глядя Стиану в глаза, сказала я. – Давай уже начнём исследовать эти покои. Должно же здесь быть что-то вроде запасного хода или вентиляции между стенами, по которой можно уползти в соседнюю комнату. Если у всех аконийских королей в покоях была потайная дверь, чтобы водить к себе любовниц или сбежать из дворца в случае переворота, то и у старосарпальского сатрапа она должна быть. Что-то не нравятся мне эти полосы тканей на стенах. Под ними точно что-то спрятано.

– А ты права, – задумчиво согласился он. – Нам надо осмотреться. Но только так, чтобы наутро Сеюм ничего не заметил.

И мы приступили к делу. В этой комнате без единого окна мы заглянули под драпировку на всех четырёх стенах. Вентиляцию в виде внушительных зазоров между кирпичами под потолком и даже посреди стены мы обнаружили, а вот дверь – нет.

– Ладно, сказала я. – Значит, придётся нам исчезнуть из-под надзора стражи вне этих стен. В гареме неподалёку от зала младших наложниц под лестницей есть каморка, где можно спрятаться. Завтра, когда ты придёшь в гарем за мной, я выбегу в коридор и устрою истерику. Буду кидаться на евнухов, буду кричать, что не хочу идти с тобой, что хочу домой, на волю. Они скрутят меня и потащат в Комнату Раздумий.

– Куда?

– Здешний карцер для непослушных наложниц. В общем, евнухи потащат меня туда, а ты в этой суматохе ускользнёшь в сторону лестницы и спрячешься в каморке. Пока тебя будут искать по всему дворцу, ты отсидишься там до ночи, а потом постараешься пробраться к бане евнухов. Если тебя не заметят и всё получится, то ты будешь одной ногой на свободе.

– А ты?

– Ну… В карцере меня продержат неделю.

– Значит, этот план нам не подходит, – твёрдо заявил он.

– Нет, подходит, – всполошилась я и попыталась его уговорить. – Ты сбежишь первым, я сбегу потом. Всё будет хорошо.

– Нет, Эмеран, не будет. Если первым сбегу я, то стражи обнаружат открытую дверь в баню, потом найдут и дыру в ограде, и этим путём уже никто не сбежит. На дверь навесят замок, дыру заделают. Ты уже не сможешь выбраться на свободу через прачечную и сад. И всё будет напрасно.

– Ладно, – согласилась я и начала лихорадочно соображать, что изменить в моём плане, чтобы Стиан его не отверг. – Тогда завтра я не буду устраивать истерику в коридоре, я просто рвану вперёд, и пусть евнухи бегут за мной следом, а ты в это время спрячешься под лестницей. Я уже немного изучила дворец и смогу поводить за нос преследователей. Здесь теперь столько пустых комнат после отъезда жён и старших наложниц сатрапа. Мне будет, где укрыться во время погони. А потом, когда всё уляжется, я спущусь к тебе под лестницу и вместе мы пойдём к бане.

Стиан сосредоточенно меня выслушал и сказал:

– Всё это очень зыбко и ненадёжно.

– В нашем положении не может быть никакой надёжности. Но и сидеть, сложа руки, ничего не делая, тоже нельзя. Мы должны попытаться. Хотя бы попробовать. Другого пути у нас больше нет.

– Ладно, – после недолгих раздумий сказал он. – Мы попробуем. Терять нам уже точно нечего. Главное, чтобы наш план с побегом не раскрыли раньше времени.

Он красноречиво посмотрел на ободранные нами стены и свисающие по ним полосы тканей, а я поняла, что их теперь надо как-то замаскировать до наступления утра. Или придумать объяснения, почему они пришли в такое жалкое состояние.

– Сделаем вид, что была драка, – сказала я.

– Какая драка? – не понял Стиан.

– Ну, ты же для всех вор и истязатель. Значит, ты хотел взять меня силой, а я на третью ночь осмелела и начала отбиваться. Я бегала от тебя по комнате. – Тут я решила подойти к столику, на котором стояло блюдо с фруктами, немного подумала, взяла в руки персик и откинула его в сторону. – Швырялась в тебя разными предметами. Потом налетела на стол и случайно его уронила, – в подкрепление своих слов я ухватилась за столешницу и перевернула её.

Деревянная мебель с грохотом опрокинулась на пол, яблоки со сливами покатились по ковру, но этого было недостаточно для следов яростной борьбы.

– Порви на мне одежду, – сказала я.

– Зачем? – снова не понял он.

– Я сопротивлялась, не давалась тебе в руки, но ты всё равно нагнал меня, схватил и повалил на кровать. И порвал платье.

В подкрепление своих слов мне пришлось взяться за подол и с силой разодрать его надвое до уровня бёдер.

– А теперь порви лямку. Чтобы было совсем правдоподобно.

– Эмеран, ты такая актриса, – покачал он головой, и с ухмылкой выполнил мою просьбу. Я невольно вздрогнула, когда над грудью с треском разошлась ткань, а Стиан спросил, – Кусать и царапать меня тоже будешь? Чтобы было совсем уж правдоподобно.

Я снова задумалась и провела ладонью по его щеке. Нет, портить такое красивое лицо просто преступление. Но Стиан прав, если была борьба, то и её следы должны остаться на его теле. А если их нет, то этому должна быть причина.

– Я не поцарапала тебя, потому что ты меня связал.

– Что я сделал? – с недоверием переспросил он.

– Привязал мои руки к кровати. И рот заткнул кляпом.

– Эмеран, ну это уже слишком.

– Нет, это необходимо. Иначе Сеюм не поверит и задастся вопросом, зачем мы ободрали стены. А мы… мы… – тут я глянула на полоску ткани поверх кирпичной стены и мне всё сразу стало понятно. – Драпировку ты испортил специально, чтобы нарвать полоски ткани и связать ими меня.

И в подкрепление своих слов я приблизилась к одной стене потом к другой, чтобы оторвать по полоске от каждого отреза. А потом я подошла к Стиану и протянула ему их все:

– Связывай.

Он недоверчиво посмотрел на меня, потом на импровизированные путы и в итоге спросил:

– Ты уверена?

– Да.

И в доказательство своих слов я подошла к кровати, сорвала с неё покрывало, смяла простынь и легла, протянув руки к изголовью. Я ждала Стиана, а он приблизился к ложу, одарил меня ласковым взглядом, а потом повесил лоскуты на спинку кровати и лёг рядом, чтобы обнять меня:

– Представление подождёт до утра, – сказал он, и поцеловал меня. – Перед визитом этого вездесущего евнуха Сеюма я тебя свяжу, а пока…