Миледи и притворщик

Мы вошли в тёмное помещение и неспешно двинулись вперёд. Я помнила в общих чертах, что нас здесь ждёт, а вот Стиану всё было в новинку. Как и Гро.

Когда Сеюм зажёг масляные лампы у стен, свет выхватил из тьмы знакомые мне статуи и сундуки. А вот Стиан первым делом приметил кое-что другое.

– Трон Румелов? – не веря своим глазам, произнёс он, подходя ближе. – Я думал, его разрубили на части и сбросили в пропасть близ Барията, чтобы династия Румелов помнила, их власть ничто, пока есть власть Сарпов.

– Да, ты очень много знаешь для старосарпальского полукровки, – сказал ему Сеюм. – А вот для тромского в самый раз.

– Да, я не уроженец здешних мест. Доволен?

– Возможно. Это ведь значит, что у тебя нет причин мешать мне. Так кто ты такой? Тоже фотограф, как Имрана? Приехал сюда вынюхивать и выслеживать?

– Считай, я приехал сюда, чтобы быть ассистентом фотографа. Так в чём это я тебе могу помешать, будь любезен, объясни?

Сеюм лишь коварно улыбнулся и указал на трон в виде чашечки цветка.

– Что ты хочешь этим сказать? – не понял Стиан.

– Взгляни под трон, – предложил он. – Ты ведь умный полукровка, много знающий. Вот и скажи, что ты видишь.

Гро тем временем успел обнюхать все сундуки и столики, но стоило ему приблизиться к трону, как он нервно зарычал и отступил назад.

Под сиденьем блеснули два огонька. Я уже знала, что это такое, а вот Стиан нагнулся, чтобы разглядеть получше. И тут зелёные отблески стали наливаться кровью, пока не вспыхнули ярким огнём. Стиан тут же отшатнулся назад.

– Голова Генетры, правительницы Румелата, – прошептал он, когда глаза мёртвой ведьмы погасли, – отсечённая по приказу сатрапа Рахула, дяди сатрапа Сураджа. Я так и знал, что слухи верны, и она хранится здесь, во дворце.

– Умный, умный полукровка, – возликовал Сеюм. – Теперь я верю, ты не станешь мне мешать.

– Мешать в чём? – уже начала раздражаться я от этого странного визита в хранилище Нафисы и промедления, из-за которого нас могут здесь обнаружить.

– Он хочет, – сказал Стиан, – чтобы мы помогли ему украсть голову и вынести её из дворца.

– Что? – не поверила я. – Зачем воровать мёртвую голову? Для чего? Я думала мы здесь, чтобы прихватить какой-нибудь ларец с драгоценностями Нафисы.

Я обескураженно посмотрела на Сеюма, а он с широкой улыбкой покачал головой и снова сказал:

– Очень умный полукровка у тебя в помощниках.

– Нет, я уже ничего не понимаю, – встряхнула я головой. – Объясните мне, что тут происходит.

– Всё очень просто, – сказал Стиан. – Эта голова для него самая большая здесь ценность. Почти реликвия. Потому что он не евнух. Ведь так? – добавил он, взглянув на Сеюма.

– Что? – пришла я в смятение. – Как это не евнух? А как же он тогда служит в гареме? Как его подпускают к девушкам? Как?

– Всё просто. В Старом Сарпале евнухами своих сыновей делают родители, чтобы отдать их в услужение в богатые дома и дворцы. А Сеюм лишил себя своей мужественности сам. Наверняка в румелатском храме Камали, когда стал монахом и поклялся служить красной богине в обмен на её милость и земные блага. Так всё было, я ничего не напутал?

– Да, всё так, – подтвердил Сеюм, и теперь в отблесках огней ламп я видела вовсе не услужливого распорядителя гарема, а кого-то другого, кого-то очень коварного и опасного.

– И давно ты стал монахом? – спросила я.

– Тринадцать лет назад.

– И зачем тебе это понадобилось?

– Я стал слугой Красной Матери, чтобы избежать казни за своё преступление.

– Какое? Что ты сделал?

– Убил сестру, чтобы наследство нашего отца досталось только мне с братьями, а не ей. Я был молод, глуп, алчен и одурманен законами прошлых правителей. Когда царица Генетра издала указ о равных правах наследования. как для женщин, так и для мужчин, я не смог этого принять. Я был в плену старых предрассудков. Я думал, что совершаю угодное для нашей семьи дело, а вместо этого опозорил её и впустил в дом скорбь и отчаяние. Когда меня поймали стражи, я должен был отдать свою жизнь за жизнь сестры, но царица Генетра была так великодушна, что разрешила подобным мне преступникам выбрать собственную участь – смерть или служение Красной богине. И я выбрал последнее. Годы, проведённые в монастыре, многому меня научили. Я смог очистить свой разум от корыстных мыслей и желаний. Всё, что у меня осталось, так это желание служить и совершать благие дела. И вот однажды, когда мой монастырь посетила сама царица Алилата, я упал ей в ноги и взмолился дать мне шанс искупить свершённый в прошлой жизни грех. И она позволила мне сослужить службу ей и всему Румелату. Это она повелела мне проникнуть во дворец злодея Сураджа и вернуть голову благой царицы Генетры в склеп Румелов, где она навсегда обретёт свой покой. Уже шесть лет я пребываю здесь на службе в ожидании удобного часа, чтобы исполнить наказ царицы Алилаты. Всё, что мне было нужно, так это выслужиться перед Сураджем и из простого евнуха стать старшим, а потом дождаться Дня Очищения, когда Нафиса, эта вздорная властолюбивая кукла, покинет дворец, чтобы заполучить её ключи от Палаты Казны, и забрать отсюда голову царицы Генетры. И вот этот день настал, и я стою здесь.

– Поздравляю, – мрачно произнёс Стиан. – А мы-то здесь тебе зачем?

– Кое-что произошло. Шесть лет назад я не один прибыл во дворец, чтобы служить евнухом коварному Сураджу. Я привёл с собой девушку, тоже служительницу Камали. Я выдал её за рабыню, которая готова стать наложницей сатрапа, но на самом деле она оказалась во дворце, чтобы помочь мне найти голову царицы Генетры и вернуть её в Барият. Это была очень преданная служительница Красной богини, очень стойкая в своём желании восстановить справедливость. Но три года назад она умерла в родах, и я лишился своей помощницы. Я был в отчаянии, почти поверил, что всё было напрасно, что я не смогу выполнить наказ царицы Алилаты, что подведу её и справедливую Камали. Но тут случилось чудо – во дворец привели тебя, Имрана. И я ясно увидел в твоих глазах лишь одно – тебя прислала мне сама богиня.

– Богиня? Я всегда думала, что ты говоришь про Инмулану!

– Я не служу блохастой богине. Для меня есть только одна богиня – Красная Мать. Она и твоя мать тоже.

Проклятье, снова эти сектантские бредни! И злосчастные тёмные точки на радужке, по которым камалисты ясно видят метки Камали в моих глазах и моей судьбе.

– Значит, ты сразу понял, что я отмечена Камали? Поэтому сделал меня наложницей, а не сослал в поломойки, как должен был?

– Ты оказалась очень важной для Сураджа добычей. Так что мне было несложно возвести тебя в наложницы. Но он чуть не спутал мне все планы, когда вознамерился увезти тебя из дворца. Но ты как истинная любимица богини не поддалась на его уговоры и осталась здесь. Без единого моего слова ты чувствовала, что твоё предназначение – послужить благому делу в память о царице Генетре. Теперь твой час настал. Бери сосуд с её головой, и идём к тайному выходу. Кони уже осёдланы и ждут нас в квартале мясников.

– Так, стой. Подожди, – осадила его я. – У нас есть свои лошади и они ждут нас в квартале гончаров. И вообще, при чём тут я? Это голова твоей правительницы, ты её и бери.

– Не могу. Однажды я убил женщину, и этот грех навеки лёг на мои плечи. Его можно загладить, но нельзя смыть. Если я приближусь к голове мудрой и славной царицы Генетры, сила, заключённая в ней, покарает меня, как сама Генетра при жизни карала всех обидчиков женщин. Ты же видела, как светятся её глаза, стоит мужчине приблизиться к ней. Если я возьму сосуд, то проживу недолго. Я успею добраться до Барията, но там же и испущу дух, когда передам голову царице Алилате. Думаешь, почему Сурадж хранит голову своего врага не в личной казне, а в казне своей старшей жены? По той же причине. Только женщине нечего опасаться, когда рядом с ней останки верной служительницы Камали. Именно поэтому я привёл с собой во дворец свою помощницу, что умерла. Я должен был найти хранилище, она должна была вынести голову Генетры из дворца. Но моей помощницы больше нет. Признаться честно, я хотел подговорить на побег любую другую девушку, лишь бы она всем сердцем хотела покинуть это место в обмен на право стать охранительницей головы Генетры. Сначала я подумывал о сделке со Шрией, но как только во дворце появилась ты, я понял, что лучшей замены моей помощнице и не сыскать. Пусть мы с тобой разных кровей, но дух наш един. Дух, укреплённый красной магией и благословением Камали. Сама Генетра подала мне знак, что принимает тебя и согласна оказаться в твоих руках. Никогда раньше она не испускала зелёный свет из глазниц, пока к ней не приблизилась ты. Зелёный – это цвет твоих глаз. Значит, ты выбрана быть хранительницей и посыльной. Так исполни же своё предназначение – верни голову царицы Генетры в её родной город. Я ведь слышал, ты хотела ехать со своим помощником в Румелат. Так едем же туда все вместе. Что ты собиралась делать в Румелате?

– То же что и в Шамфаре – делать снимки улиц, храмов, дворцов, чтобы потом показать их тромской публике.

– Значит, Красная Богиня благоволит тебе, – рассмеялся он. – Хочешь фотографии дворцов? Царица Алилата разрешит тебе снимать свой дворец изнутри, если ты принесёшь ей голову её тётки Генетры. Она осыплет тебя золотом за твою услугу. Ты станешь старшей жрицей Камали, твоё имя останется в веках, тебя будут помнить, как белокожую охранительницу останков Генетры. Тебя будут чествовать и любить. В Барияте о тебя сложат песни и…