Милицейская сага

Правда, резко испортились отношения с Добрыней, активно не одобрявшим тяги приятеля к "мусорам".

– Ну что, покружим, милицейская "шестерка"?
– подначивал он в спортзале, натягивая перчатки.

Повторять приглашение не требовалось - Мороз тут же бросался на ринг.

В конце концов тренеру пришлось запретить эти бои: в результате одного из кровопролитных спаррингов перед чемпионатом спортивного общества " Буревестник" сборная области лишилась сразу двух лучших боксеров - тяжа и полутяжа.

Через короткое время Мороза призвали в армию, где он попал в спортроту и очень скоро выполнил мастерский норматив. Спустя два месяца пришло письмо от младшей сестренки, в котором та сообщала, что Добрыню посадили за грабеж. А в самом конце письма, пересказывая городские новости, приписала, что месяц назад кто-то убил милицейского полковника по фамилии Котовцев. И "теперь уголовный розыск роет носом землю, метут всех подряд, так что на улицу вечером лучше не выходить, даже на танцы. Но - пока никого так и не нашли".

Ближе к концу службы Мороз подал рапорт с просьбой направить его для учебы в Высшую школу милиции.

* * *

... Не терявший бдительности Мороз заметил тени неподалеку и, вглядевшись повнимательней, определил доподлинно - подъезд уже "пасли". Он задумчиво обошел дом снаружи - на кухне горел свет. Но попасть туда по голой, лишенной балконов стене старого дома было затруднительно. Прежде, правда, Виталик, часто терявший ключи, вскарабкивался в квартиру по водосточной трубе. Теперь этот путь не годился: и вес другой, да и проржавелая труба обветшала. Самое разумное было бы быстренько исчезнуть. Тем паче засада вполне могла быть внутри квартиры. Но уехать, даже не повидавшись с женой, - об этом не хотелось и думать.

Мороз прикинул, улыбнулся в темноте собственной выдумке и, развернувшись, затрусил в сторону троллейбусного парка.

Спустя сорок минут прибиравшейся на кухонке молоденькой женщине почудился прерывистый стук в окно. Понимая, что этого не может быть, она продолжала, пританцовывая, переставлять посуду: птицы не выстукивают морзянку, а те, кто этим искусством овладели, не умеют летать, - как-никак внизу метров десять пустоты. Но при повторном дробном стуке она все-таки оторвалась от работы, решительным движением распахнула шторы и - обомлела: в проеме окна четко, по пояс, вырисовывалась фигура Виталия Мороза, который, даже не придерживаясь за подоконник, парил в воздухе, небрежно помахивая букетом цветов.

– О господи!
– она начала медленно оседать по стене, впадая в предобморочное состояние.

Всполошившийся Мороз, явно переусердствовавший в своем пристрастии к розыгрышам, поспешно махнул рукой в темноту и, вытянув руки, угрем ввинтился в открытую форточку.

"Стакан" технички, в котором его подняли наверх, начал медленно опускаться.

– Ну, прости подлеца!
– захлопотал Виталий подле оторопело глядящей на него хозяйки.
– Хотел, знаешь, сюрприз...

– Сюрприз! Тогда это все-таки ты, - на всякий случай она ткнула в него пальцем. И только убедившись, что перед ней существо из плоти, обхватила руками и принялась целовать. Что-то сообразив, отстранилась, подбежала к подоконнику, глянула вниз, - никаких "лесов" и прочих приспособлений за последние часы не появилось.

– Вас что, в колонии, летать научили?
– она помахала изящными кистями рук. И, больше не сдерживаясь, с разбегу запрыгнула на него, так что Мороз едва успел подхватить ее под ноги.

– Марюська!
– кружа по кухонке, бормотал счастливый Мороз.
– Но, пожалуйста, тише. За дверью могут подслушивать.

– Пошел к черту со своей конспирацией!
– она решительно потерлась носиком, обхватила руками голову, провела пальцем по шраму над губой, по вдавленной переносице.
– А какой был роскошный греческий профиль!

– Увы! В топ-модели больше не гожусь. - Дурындик ты мой. Главное - вернулся!

– Пока нет.

– Нет?! Боже, Виташа, ты так и не оставил эту затею?

– Но теперь совсем недолго, - смешавшийся Мороз спустил ее на пол, покаянно склонил шею.
– Дней пять- семь, не больше. Как только закончу, вернусь. После пяти лет пять дней, согласись, - это не срок.

– Тебя убьют, Виталий. Тебя просто у-бьют! И я не знаю, будет ли мне жалко. Ответь мне только: "Для чего все это?".

Мороз безысходно вздохнул:

– Ты, главное, не волнуйся. К утру выберусь через окно и - исчезну.

– Опять по воздуху?

– На антресолях валялся шпагат.

– Допустим, - юная жена безнадежно покачала головой.
– И что же конкретно ты собираешься делать?

– Хочу встретиться с Андреем, - пробормотал он, понимая, что за этим последует.

– Да ты!..
– она поперхнулась возмущением.
– Виташечка, родной! Окстись! Он думать о тебе давно забыл. У него другая жизнь. Он же первым тебя и сдаст! – Давай не будем перегибать. Не забывай - это ведь он пробил, чтоб меня отпустили по двум третям. Да и тебя в покое только благодаря ему оставили.

– Конечно. Когда убедились, что я понятия не имею, куда ты эти документы заныкал. Ну, что ты на меня уставился? - Прикидываю, кто из нас старше.

– Ты старше. Но я старее. Мороз, город накануне выборов. И никому, кроме меня, ты живым не нужен. Неужели не понимаешь, что на тебя наверняка объявлена охота? Послушай меня хоть раз в жизни: раз так уперся, давай немедленно извлечем этот треклятый компромат, завтра же отвезем его в Москву и передадим в какую-нибудь газету или на телевидение. И - кончится этот кошмар. ..Что опять лыбишься?

– Думаю о нас. И - боюсь. Пройдет несколько дней, опубликуем материалы. Но что дальше? Ведь ты совсем юная девочка. Чтоб любить тебя, нужно иметь деньги.

– Да ты!..

– Нужно много денег. И не спорь. А я даже не знаю, смогу ли достойно зарабатывать.

– Зато я знаю. У меня два языка, свободно - компьютер. И ты хочешь сказать, что мы не выживем?

– Да я вообще не хочу, чтоб ты выживала!