Милицейская сага

– И распрекрасно. И не порти мне пожалуйста встречу. Дурашка, что ты комплексуешь? Чего боишься? Трудней, чем те годы, что ждала, мне уже не будет. Понимаешь ли, оболтус?

– Марюся!
– Виталик, задыхаясь, утопил ее лицо в ладонях.
– Ты только знай. Я для тебя - все готов. Вообще - все! Понимаешь?

– Вот и отлично!
– она отскочила, хитренько захлопав в ладоши.
– Тогда поехали в редакцию. Да?!

– Да!.. Но после встречи с Андреем.
– Предупреждая новый гневный выплеск, осторожно положил палец на задрожавшие губки.
– Я должен дать ему шанс!

Боясь пошевелиться, чтобы не разбудить задремавшую юную жену, Виталий лежал в темноте. И потихоньку блуждающая улыбка выветрилась с его лица, уступив место привычной настороженной сосредоточенности. Из головы не выходил отчаянный вскрик истомившейся, уставшей бояться женщины: "Для чего все?!" И ответ, казавшийся все эти годы очевидным, почему-то ускользал.

ГОД 1989. Четыре августовских дня.

Из журнала учета происшествий: " 14 мая 1989 года при внезапной инвентаризации магазина N 114 Горпромторга в пос. Знаменское (заведующая Лавейкина Л.Н., 1934 г.р.) выявлено наличие дефицитных товаров на сумму свыше двадцати тысяч рублей, по учету не оприходованных и в сеть горпромторга для реализации не поступавших. В том числе изделия из кожи и джинсовой ткани. По данному факту возбуждено уголовное дело. Источник поступления "излишков" устанавливается".

День первый. СРЕДА

1.

Прокурор Юрий Иванович Берестаев с накапливающимся раздражением перелистывал уголовное дело. Время от времени рука его с дотлевающей сигаретой меланхолически оглаживала узенький, свежеподстриженный газончик волос на затылке. Порой что-то привлекало его особое внимание, и тогда той же рукой принимался он теребить лацкан форменного кителя, словно пытаясь выдрать из петлицы одну из двух звёзд, соответствующих его званию, - советник юстиции.

Андрей Тальвинский сидел напротив и с показным равнодущием смотрел в затушёванное летним дождём окно. В туманном отдалении заползал, погромыхивая, под мост маневровый паровозик, - районную прокуратуру, как водится, задвинули в пригород, в двухэтажное зданьице, которое она делила с райзагсом и специализированным магазинчиком по продаже гробов. Андрей предвидел реакцию прокурора, а когда тот, единожды прочитав дело, вновь открыл его с первой страницы, в догадке своей утвердился.

– Да, щучка с наглецой!
– затягиваясь, оценил Берестаев.
– А характеристика-то. Ишь ты - "высокоморальна, обладает чувством повышенной ответственности". И чего ещё, не разберу? "Душа коллектива"!
– он аж поперхнулся. "Душа" его поразила особенно.
– Ты погляди, что делают: у бабы три крупные недостачи за четыре года, дважды дело возбуждали, а она, оказывается, - "пользуется высоким авторитетом за бескорыстие и честность". С такой характеристикой не на скамью подсудимых, а прямо в Верховный Совет этим ... спикером. Ты вот чего, вызови образину - кадровика, что характеристику состряпал, допроси по всей форме и - составь представление в исполком такое позубастей. Чтоб мёдом им, сволочам, не казалось. Считай, устное указание.

Он захлопнул аккуратно сшитый томик и, перегнувшись через стол, плюхнул его перед следователем.

– Сказать по правде, не ждал. Когда тебе дело это загубленное передали? Десять дней? Успеть выйти на хищение - это уровень. Просто приятно работать. Жаль даже, что на повышение уходишь. Хотя понимаю: расти-то надо.

Тальвинский тактично промолчал. Второй срок дохаживал Берестаев районным прокурором. Специалистом был он редкостным, а если б унять диковатую, сумеречную его натуру, так просто превосходным. Но в районе у него, увы, не заладилось. Сразу после утверждения на бюро райкома КПСС он, как водится, пригласил первого секретаря и председателя райисполкома отметить назначение. А после обильного возлияния уговорил продолжить у него дома. На этом, роковом решении карьера Юрия Ивановича и оборвалась - на длинный требовательный звонок из входной двери выглянула закутанная в затёртый домашний халат желчная женшина в бигуди.

– Опять нажрался, скотина, - с ходу залепила она. И без паузы, неприязненно оглядев изменившихся в лице гостей, констатировала.
– Да ещё и пьянь какую-то приволок.

С тех пор кандидатура Берестаева дважды выдвигалась на серьёзное повышение, да что там - заместителем облпрокурора. И дважды "рубилась" где-то в недрах партийного аппарата, добавляя прокурору сумеречности. Сейчас, в связи с обширным инфарктом первого зама, вопрос встал в третий раз и, похоже, - по возрасту - последний.

– И как ты эту бестоварку ухитрился зацепить?
– Берестаев принялся поигрывать увесистой сувенирной авторучкой в форме серпа и молота - подарком из поднадзорной колонии.

Потянувшийся к отдельно лежащей тоненькой папочке Тальвинский встревожился - в оживлении прокурора сквозанула досада.

– Начал шерстить инвентаризационные ведомости и нашел нестыковку на девятьсот рублей. Только к "левому" товару это, увы, отношения не имеет.

– Сам понимаю. Хорошо бы, конечно, бухгалтерскую экспертизу назначить, - мечтательно прикинул Берестаев.
– Да чего уж теперь: срок по делу на излёте, а идти в область за продлением, как понимаю, нам не с чем.

Тальвинский тоскливо вздохнул.

– Звонили мне из областной прокуратуры. Предлагают прекратить дело, - заигравшийся Берестаев принялся разбирать авторучку.
– Может, и впрямь пойдем навстречу коллегам? Сумма хищения в общем-то плёвая. Чего там? Девятьсот рублей. С работы её уволили. По партийной линии, меня в райкоме заверили, - строгач с занесением будет. Серьёзные люди звонят, - он испытующе скосился на отмалчивающегося следователя.
– Знаешь ведь, кто у неё, сволочи, в подсобке пасся. Да и тебе перед назначением - лишнюю мороку с плеч. Что мыслишь?

– Проще найти, кто не пасся, - в сейфе у Тальвинского покоилась изъятая при обыске записная книжка - едва ли не дубликат справочника горкома партии.
– Мы-то с вами знаем цену этой "души коллектива".

Следователь точно использовал настроение тугого на нажим прокурора - Берестаев с ненавистью скосился на телефон.

Не теряя темпа, Андрей вытащил из портфеля и развернул рулон бумаги, испещренный изнутри стрелочками, крестиками, виньетками, подвластными только ему самому, да разве что еще двум-трем особо опытным дешифровальшикам Генштаба. Пристукнул ладонью сверху:

– Вот они, все Лавейкинские связи. До донышка, можно сказать, шахта пробурена. Так?

– Так, - поднявшийся прокурор со сдержанным восхищением пытался прочесть невиданную схему.

– А вот и не так, - Тальвинский отпустил руки, и рулон скатался в центре стола.
– Почему за два месяца не вышли на источник излишков?

– Чего спрашиваешь? Хреново искали.

– Не там искали. Зациклились, что пересортица внутри самого горпромторга затеялась. Мол, сами воруют, сами и химичат. А вот это что?

Из того же объемистого портфеля он вытащил и бросил об стол пыльный полиэтиленовый мешок.

– Ну, джинсы.

– Самострок. И, между прочим, "варенка". Самый сейчас писк. Что скажете? Или в горпромторге еще и подшивают? А кожу вы где-нибудь такую видели?.. Ее в кустарной мастерской не сляпаешь. Явно фабричная штучка. Любая из них в лёт уходит! И такого добра накрыли аж на двадцать тысяч. Почитай, две расстрельных статьи ( сноска - " в соответствии с комментарием к ранее действовавшему Уголовному кодексу РСФСР, хищение на сумму свыше десяти тысяч рублей признавалось совершенным в особо крупных размерах и каралось вплоть до смертной казни"). В этой истории, Юрий Иванович, Лавейкина, дама приятная во всех отношениях, даже не руководство горпромторга прикрывает, а кого-то куда покруче. Потому считаю - дело необходимо направить в суд.