Мимо кассы
Шрифт:
— Опять на Кипр? — съязвила Лариса.
— Нет, не на Кипр.
— А куда же? Скажи уж, не томи душу!
Ольга немного помолчала и торжественно объявила:
— К родственникам в Германию. Ухожу на две недели в отпуск и уезжаю дышать воздухом свободной Европы. Господи, так хочется пожить по-человечески, Лара, ты даже не представляешь!
— Но сейчас октябрь, не очень хорошее время для отпуска, — попробовала возразить Лариса.
— Ничего, там, в Германии, всегда хорошо, — категорично отрезала Нестерова. — Только, Лара…
— Что? — насторожилась Лариса.
— У меня к тебе есть
Нестерова тараторила, как будто от темпа ее речи зависело, согласится Лариса или нет.
— Я с соседями как-то не очень, — привела она последний аргумент.
Ольга взяла паузу, ожидая ответа Ларисы.
— Хорошо, — внезапно согласилась Котова, которая раньше всегда открещивалась от подобного рода просьб. — Считай, что уговорила.
Она сделала вид, что сдается с некоторой неохотой. На самом деле ей только что пришла в голову идея о том, как поймать Алексея Юрьева. По крайней мере, сделать такую попытку.
— Спасибо, Лара, с меня сувенир, — тем временем обрадованно заявила Нестерова. — Я тебя завтра жду, весь день буду дома, никуда не уйду. Сборы — сама понимаешь…
После разговора с Ольгой Лариса задумалась. Счастья привалило, конечно, немерено: фикусы и рыбки. С другой стороны — свободная территория, которую можно использовать для своих нужд в течение двух недель.
А Юрьев — он постоянно от нее ускользает. Прямо-таки как резидент иностранной разведки. Обрубил все концы — и в воду. Даже хвост не показывал на прощанье — чудо-юдо, премудрый пескарь. Сидит небось в какой-то норе, умник, и рассуждает себе о смысле жизни. И никакая щука или акула достать его оттуда не в состоянии. Да и где его найдешь? Город — он как море, большой. Ко всему прочему, Юрьев мог податься и в другие моря, то бишь города.
А вот приманка — это другое дело. Рано или поздно Юрьев должен будет вернуться к своим черным делам. Злостное нарушение моральных постулатов и законов у него, похоже, в крови.
Что касается Пшеничникова, то его покуда Лариса решила не трогать. Главное, чтобы на поверхность всплыл Алексей. А уж этот малек…
«Хотя какой он малек? — вдруг подумала Лариса. — По виду-то и не скажешь: вполне здоровый молодой человек. Странно как-то — голова явно не поспевает в развитии за остальным организмом. Ох уж эта мальчишеская инфантильность! Иногда нечто подобное можно заметить и в Евгении, хотя ему уже скоро стукнет сорок».
Словом, все силы Лариса решила бросить на поиски Юрьева. А Пшеничников сам по себе никакой опасности не представляет. А там уж — как выйдет.
Но перед тем как проводить операцию по выходу на Юрьева, Лариса решила несколько просветиться в той области, где сам Алексей был дока, а она — дилетантка. Если, конечно, все пройдет успешно и он клюнет на приманку.
«Пора вспомнить о тех личностях, координаты которых дал мне этот ловелас от искусства, — чуть усмехнулась Лариса, вспомнив Сергея Устьянцева и подумав, как хорошо, что он успел выдать информацию до того, как потащил ее в спальню. — Ими,
видимо, придется воспользоваться».Первым в этом списке, добытом столь дорогой ценой, значился некто Зиновий Борисович Бурштейн. Лариса снова вспомнила, какие передряги ей пришлось пережить в квартире Устьянцева. И подумала: «А вдруг этот Бурштейн тоже будь здоров — и по фактуре, и по части своих эротических фантазий?»
Однако, подумав, Лариса решила, что это уже смахивает на паранойю. Что она, в конце концов, «первый раз замужем», что ли? Мало ли что может приключиться, тем более при ее непоседливом характере, который, естественно, влияет на ее образ жизни. И не стоит шарахаться от каждого встречного-поперечного, подозревая в нем сексуального маньяка.
Лариса взяла телефон, набрала номер Бурштейна и долго слушала длинные однообразные гудки.
— Да-а, слушаю, — донеслось из трубки, когда она уже решила прервать связь.
Тон был таким непосредственным, что можно было подумать, что ее разговор с этим человеком прервался минуту назад и она, выполняя обещанное, перезвонила ему вновь.
— Простите, мне, пожалуйста, Зиновия Борисовича, — сказала Лариса.
— Да, я вас слушаю, — проскрипел голос.
— Зиновий Борисович, вас беспокоит знакомая Сергея Александровича Устьянцева. Меня зовут Лариса. Он сказал, что вы можете мне помочь…
— А какого рода помощь вам требуется? — перебив ее, спросил Бурштейн.
— Сергей Александрович говорил мне, что вы коллекционируете монеты. Мне хотелось бы выяснить кое-что по этому поводу. Дело в том, что у меня неожиданно оказались несколько штук, не так много… Я, скорее всего, с ними расстанусь. Мне только необходимо уточнить некоторые нюансы, с которыми я не очень знакома. Вы меня понимаете?
— По правде говоря, не очень, — прокартавил Бурштейн. — Но что с вами поделаешь? Подъезжайте ко мне сейчас. При непосредственном общении вы расскажете мне все более детально и вразумительно.
— Хорошо, спасибо вам огромное. — Лариса вложила в голос максимум признательности.
Можно было подумать, что она напросилась на прием к какому-нибудь высокопоставленному чиновнику.
Собираясь с визитом к Бурштейну, Лариса не забыла экипироваться газовым баллончиком. Да и туфли надела, руководствуясь соображениями безопасности, чтобы в них было сподручнее бегать.
Зиновий Борисович, однако, оказался человеком более чем скромных размеров и к тому же возраста весьма далекого от проявлений необузданного эротизма. Ему было на вид около шестидесяти. И если бы вдруг ему пришлось сойтись в рукопашной с Ларисой, у последней был явный шанс на победу.
Нумизмат был маленького роста, про таких обычно говорят: «метр с кепкой». Несмотря на то, что годы зрелости Зиновия Борисовича давно миновали, его голову украшала, слегка топорщась, шапка буйных курчавых, черных как смоль волос. И еще одна характерная деталь довершала портрет этого по-своему колоритного типа: очки в толстой черной оправе с еще более толстыми, пуленепробиваемыми стеклами.
— Вы таки уже здесь? — спросил он Ларису, одергивая на себе свитер с затейливым, но каким-то тусклым серо-коричневым орнаментом. — Ну, проходите. Подождите минутку, я сейчас.