Минни
Шрифт:
— Клятву надо соблюдать, Гермиона. Спасибо, что в прошлый раз напомнила мне об этом, а уж уроки извлекать я умею. Заметь, я не делаю тебе ничего плохого, скорее, наоборот…
Он провёл языком по её щеке и задел губу. Гермиона отвернулась и с силой оттолкнула его. Поднимаясь, она замерла от отвращения: Драко облизнул окровавленные губы раненым языком, кончик которого чары неприкосновенности разделили надвое.
«Кошмар! Он будто змея!»
Придя в себя и глядя, как Малфой залечивает порез, она пообещала:
— За Обливейт тебя ждёт Азкабан! Ты пожалеешь!
— Уверена? — ухмыльнулся Драко.
— Ваш Волдеморт издох! Мне стоит только рассказать обо всём Кингсли!
— А ты попробуй, Грейнджер, попробуй! Я даже рад, что ты вернулась. Так интереснее!
Гермиона сжала пальцами виски и зашагала к своей комнате. Заперевшись, девушка почувствовала себя в относительной безопасности. Она была так потрясена всем случившимся, что не заметила, как задела бедром столик, с которого упала какая-то склянка и разбилась.
«Плевать! Пропади оно всё пропадом! Да хоть бы всё здесь стало вверх дном!»
Гермиона не понимала, как такое могло произойти: два этих чистокровных сноба домогались её, а с одним из них, да ещё и с тем, что годился ей в отцы, она спала! Просто в голове не укладывается!
«Отдавалась ему… ласкала его ртом… тьфу ты, Господи! Отвратительно!»
Как же хотелось его покалечить! А лучше их обоих!
Но при одном только воспоминании об этой невозможной близости, Гермиона ощутила, как кровь прилила к щекам, а внизу живота приятно потеплело. Эта часть жизни никуда не собиралась исчезать, да ещё и напоминала о себе самым постыдным образом. Потому что Минни, как это ни прискорбно признавать, любила Люциуса, мать его, Малфоя!
Больше всего остального возмущало то, что этот чванливый сукин сын манипулировал ею, соврав о смерти родителей — это было низко и подло даже для него. Как же прекрасно, что они живы-здоровы и спрятаны!
В душе она провела не менее получаса, с остервенением пытаясь отмыть с себя запах Малфоев — и папаши, и сына. Одевшись и расчесав кудри, Гермиона с досадой осознала, что Люциус совершенно измотал её своими ласками и необузданным сексом. Мечтая придушить его цепочкой, которая всё ещё обвивала бёдра, девушка поспешила на кухню, чтобы позавтракать и набраться сил.
Пока домовики расставляли на столе тарелку с овсянкой, тосты и кофе, она поймала себя на мысли, что под потолком в углах опять скопилась паутина. Гермиона поняла, что всё ещё думает, как Минни, и это только прибавило злости.
Она с непривычной яростью смотрела на эльфов, прижавших уши под таким взглядом. Чайна, которая притащила её сюда, когда свобода была так близко, Юна, приносившая ей работу в чулан, и Лу — старый противный шпион.
«Г.А.В.Н.Э.! Да они тут все… это слово! Что они со мной сделали?!»
Она едва успела допить кофе, как зазвенел средний колокольчик, показывая «Гостиная».
Нарцисса сидела, сложив ногу на ногу, и листала какой-то дамский журнал, кажется, «Ведьмополитен» за прошлый год.
— Вот ты где, милочка! Отправь сову с пятнадцатью галлеонами на Косую аллею, вот здесь на последней странице адрес. Оформишь полугодовую подписку
на моё имя.— Миссис Малфой, — девушка сложила ладони вместе, — вы, как самая здравомыслящая из этой семьи, должны освободить меня от клятвы.
— Должна? — медленно переспросила Нарцисса. — Когда это я тебе так задолжала?
— Но я Гермиона Грейнджер! Я всё вспомнила! И не собираюсь служить вам!
— Что это меняет? — холодно отозвалась женщина, убирая с колен журнал. — Ты ведь служишь не только мне. Разве что хочешь покончить жизнь самоубийством…
Сердце Гермионы сжалось от безнадёжности положения. Она вдруг вспомнила Нарциссу голой, извивающейся под своей сестрой, и покраснела.
«Чего я ещё от неё ожидала? От такой порочной…»
Однако сдаваться девушка не собиралась.
— Но, мэм, я ведь вам только мешаю…
Вдруг из камина раздалось громкое «Ап-чхи!» и на ковёр полетели искры. Среди языков пламени показалась голова незнакомого бородатого волшебника.
— Миссис Малфой, добрый день. Моё имя Лоуренс. Мы с мистером Бруствером хотели бы побеседовать с вами и вашим мужем.
Гермиона всплеснула руками в радостном предвкушении.
— Лу! — позвала Нарцисса. — Пригласи Люциуса и Драко! Живо!
Домовик появился перед ней, низко поклонился и исчез. Спустя минуту, в гостиную вошёл сначала Драко, затем Люциус. Их тёмные костюмы резко контрастировали с цветом волос и бледностью лиц, и Гермиона увидела в этом некий расчёт вызвать сочувствие у собеседника.
Из камина сначала пыхтя вылез бочкообразный бородатый Лоуренс в оранжевой мантии и круглой шляпе, а потом появился высоченный Кингсли Бруствер в тёплом барашковом пальто и меховой шапке.
— Добрый день, мистер Малфой, Драко… — сказал он. — Привет, Гермиона. Как ты?
— Кингсли!
Гермиона бросилась, чтобы обнять его и спрятать голову на груди, и тут же остановилась, вспомнив, что случилось с Драко, когда он коснулся её. И только теперь заметила, что из-за его спины выглядывают Гарри и Рон.
— Гарри! Рон! Ребята!
Она сжала кулаки, чтобы не кинуться к ним, но мысленно уже заключила их в объятия, вдыхая родные запахи от серого пальто Гарри и от фисташковой куртки Рона. И даже закрыла глаза, мучительно представляя, как их сильные руки сомкнулись у неё на спине, подарив ощущение защищённости и покоя. Это было легче, чем думать, что случится с ними, если она их коснётся.
Девушка сглотнула и бросила на Люциуса взгляд, который, как ей казалось, должен выражать и требование, и просьбу.
«Давай же, отмени свои чары!»
Но Люциус не смотрел на неё. Он с непроницаемым лицом протянул руку Кингсли, и тот пожал её, передавая свитки.
— Здесь все необходимые документы, мистер Малфой. Когда вы отбываете?
— Думаю, сегодня. Надеюсь, вы очень скоро решите вопрос о реабилитации нашей семьи с учётом всех обстоятельств?
— Как ты, Гермиона? — спросил Рон.
Она машинально отметила, что его голос стал ещё более низким, голубые глаза смотрели серьёзно, а медные кудри отросли и цеплялись за мочки ушей.