Минни
Шрифт:
— Да как ты смеешь?! Ай!
— Как ты смеешь разгуливать перед посетителями без белья?! — шипел он. — Как у тебя хватает наглости дразнить мужчин тем, на что имею право любоваться исключительно я? За одно это тебя стоит выпороть, глупая девчонка!
Люциус не останавливался и не жалел сил. В кабинете раздавались громкие шлепки, женщина извивалась и постанывала, сквозь зубы обещая экзекутору все казни египетские.
Малфой не мог оторвать голодный взгляд от упругих ягодиц, которые покраснели от ударов. Они были такими аппетитными, что хотелось укусить. И он не сдержался.
Люциус рассмеялся. Он плотоядно облизнулся и запустил руку между её ног. Благодаря экзекуции кровь прилила к низу живота, и клитор под его пальцами пульсировал, твёрдый и распухший. Гермиона закусила подушку, стараясь не выдать ни единого звука, чтобы Малфой не думал, будто её завело это унизительное избиение. Щёки пылали от возмущения и злости, хотелось проорать, что она без лифчика потому, что кормила их детей и спешила именно к нему, к Люциусу! Но гордость не позволяла оправдываться, и Гермиона яростнее дёргалась.
Малфой с удовольствием отметил, какая она мокрая у самого входа. Розовые складки и тёмные завитки соблазнительно блестели от влаги. Он сглотнул.
— М-м-м… А говорила, не хочешь иметь со мной ничего общего… Обманщица!
— Ох!
Его длинные пальцы проникли внутрь, и Гермиона потеряла над собой контроль. Он снова играл с ней, как искусный музыкант на послушном инструменте: входил изощрённо медленно, так, что приходилось тереться сосками об рубашку и обивку дивана, чтобы хоть как-то сбросить напряжение.
Женские стоны становились всё громче, всё отрывистей, и Люциус нетерпеливо поднялся. Он поставил Гермиону на колени и повернул лицом к спинке дивана. Она попыталась слезть на пол, но Люциус вклинился между её ног и освободил налитый кровью член.
Гермиона не понимала, когда он успел расстегнуть свой пиджак и сорочку. Она почувствовала, как Люциус прижался к ней сзади: с нестерпимо горячей плотью, глубоко дышащий от нетерпения. А Малфой уже рванул её рубашку, и пуговицы брызнули во все стороны, застучав по полу.
Ноющие от нехватки ласки груди сами легли в его широкие ладони, и женщина хрипло выдохнула.
— Освободи меня!
— Я ведь говорил, что ты попросишь меня об этом…
— Да чтоб тебе провалиться, Малфой! — из-за рук, стянутых за спиной, ей приходилось выгибаться.
— Будут ещё пожелания? — деловито осведомился Люциус и провокационно потёрся членом о ложбинку между её ягодицами.
Признавая своё поражение, Гермиона сквозь зубы простонала:
— Ты — дьявол, Люциус!.. Возьми меня…
Люциус только того и ждал. Он резким толчком глубоко вошёл в неё и замер.
Гермиона вскрикнула. Она распахнула глаза и шумно выдохнула от долгожданного ощущения заполненности.
— Кажется, ты была недовольна тем, что не чувствуешь меня… — его хриплый голос доносился словно сквозь толстый слой ваты, так оглушающе пело всё тело. — Теперь чувствуешь?
Гермиона только сдавленно всхлипнула, подаваясь назад, чтобы плотнее насадиться на член. Но Люциус удержал её за талию, чтобы она не могла этого сделать.
— Я жду, малышка!
Его жаркое дыхание обожгло ухо, а зубы прикусили
мочку. Гермиона застонала. Она ощущала Люциуса внутри без возможности шевелиться и чувствовала, что вот-вот обезумеет.— Чувствую! О да, чувствую! Только двигайся, пожалуйста! Мерлина ради!
Люциус усмехнулся. Он и сам едва сдерживался.
Ощущение Гермионы, такой горячей и тесной внутри, сводило с ума, оставляя одно желание: вбиваться ещё и ещё. Люциус брал её жёстко, будто стараясь наказать за побег или оставить клеймо внутри, и её сладкие стоны только распаляли ещё больше.
А осознание того, что они занимаются сексом в кабинете Гермионы, а за стеной ужинают волшебники, добавляло пикантности. Люциус сжимал тонкую талию, насаживая женщину на себя, а другой рукой ласкал полную грудь.
Он схватил Гермиону за один хвост, заставляя выгнуться, хотя, казалось, дальше уже невозможно.
И прошептал на ухо:
— Мне нравятся твои хвостики! Тебе стоит почаще их делать!
От смены угла проникновения Гермиона вскрикнула: так он входил настолько глубоко, что мышцы струнами напряглись в предвкушении оргазма. Люциус почувствовал это и ускорился, с рычанием вбиваясь в податливую плоть. Он словно сквозь туман услышал громкий неконтролируемый крик Гермионы, а потом она сладко сжала его изнутри, и взмокшее обнажённое тело задрожало в его объятьях.
— Лю… ци… ус…
Люциус набрал яростный темп, чувствуя, как океан блаженства готов принять его в свои волны. Ещё несколько сильных толчков — и весь мир сжался до одной точки, а потом развернулся многоцветьем вспышек, а тело содрогнулось, выплёскивая семя в тёплое лоно. Из-за оглушительного оргазма он не слышал собственного стона, только осознал, как прошептал:
— Моя малышка…
Люциус лёг на диван, увлекая за собой Гермиону. Она раскинулась на его груди, тяжело дыша, а кончик одного из длинных хвостиков щекотал его подбородок. Они молчали, восстанавливая дыхание, и Малфою вдруг пришло на ум, что так же вкусно, как здесь, пахло травами на кухне, в кладовой мэнора, куда он забрался в детстве.
Задрав истерзанную рубашку, он ласково гладил Гермиону по влажной от пота спине. Обессиленная ведьма чуть вздрагивала, крепко обнимая его за талию и прислушиваясь к неровному биению сердца.
— Ты — моя, малышка, только моя… Я был достаточно убедителен?
Гермиона беззвучно рассмеялась и подняла голову, встретившись с ним затуманенным взглядом.
— Ты никогда меня не отпустишь, да?
— Никогда. И не смей больше сбегать от меня!
— Боже… Я тебя ненавижу… — маленький кулачок ударил его в грудь. — И люблю.
Люциус взял её лицо в ладони и приник к губам долгим поцелуем. Гермиона низко простонала от удовольствия, опираясь на его плечи, но всё же нашла в себе силы оторваться.
— Люциус… — её тон стал серьёзным. — Это ведь случайная вспышка… Как я могу верить тебе, что мы снова не отдалимся? Как я могу…
— Тс-с-с, — он прижал к её губам указательный палец. — Если мы перестанем лгать друг другу, этого не повторится. Я должен был рассказать тебе о ритуале. Мне казалось, ты не поймёшь…