Минотавра

И однажды у Крафтера забилась раковина, и он позвал в дом тупицу Тулера прочистить засор. Это был единственный раз за все те годы, что он работал на него, когда старик пригласил его вовнутрь. Но ему было и этого раза достаточно, чтобы понять, что там всякой диковинной хрени на миллионы баксов. Так что он и сам собирался поднять его хату в сентябре, но его загребли за изнасилование малолетки в июне, а я откинулся на прошлой неделе.

– Хм, - пробормотал Дикки.

– Такие дела, брат.

– Крафтер, ты говоришь, его зовут?

– Да, чувак. Эфриам Крафтер, и у него в доме миллион всякого дерьма, которое только и ждёт, когда его вынесут. Если мы откажемся от этой работёнки, мы будем тупее, чем Тулер, когда он выбросил за дверь девчонку!

Дикки обдумал предложение.

– Знаешь, Боллз, а ты, наверное, прав насчет этого.

– Ну всё, решено. Завтра ты заберёшь коробку и до сентября мы будем возить самогон.
– На этих словах Боллз поднял свою пивную кружку, - а после мы станем самыми богатыми свиньями в Люнтвелле.

– Вот это я понимаю, план!
– Дикки поднял свою кружку, и они чокнулись.

Они выпили ещё один кувшин, когда в баре стало слишком шумно. Все бильярдные столы были заняты, и не осталось свободных мест. Дорин была замечена выскальзывающей из мужского туалета, ловко вставляющая зубные протезы на место и вытирающая рот, а затем через секунду вышел и мужчина. Между тем Кора Неллер сочла нужным встать на стол и потанцевать, но, когда она задрала майку, её освистали.

Боллз остался в восторге от своих новых перспектив, особенно от мысли грабежа дома Крафтера. Но что-то ещё его беспокоило.

– Дикки, помнишь, когда мы были детьми, то ходили вечерами к дому миссис Хаузер подглядывать за ней, когда она мастурбировала.

– О, да!
– Вспомнил Дикки с явным весельем, - я особенно любил смотреть, когда она прочищала себе дымоход ручкой расчёски!

– Чувак, мы всегда догадывались, что она знала, что мы подглядываем за ней, но надо отдать ей должное, что она никогда ничего не делала, чтобы прогнать нас.

– Ага, и я помню, как мы не могли дождаться, когда наши петушки начнут кончать, как у взрослых в тех старых порножурналах, которые мы нашли в овраге за заброшенной фабрикой.
– Боллз пристально смотрел на Дикки, - мы себе чуть члены не сточили тогда, когда увидели, что внутри того чемодана.

Дикки вспомнил эти события, как будто они произошли только вчера.

– Да! Точно, они были в старом чемодане! Поэтому мы и ломанулись вниз, в овраг, думая, что он набит деньгами из

ограбленного банка. Мы с тобой вскрыли его прямо там, и он оказался забитый порножурналами, и на каждой обложки был какой-то парень “Большой Оли”, вроде, звали его?

– Может быть, Дикки, а ты помнишь выпуск, где были беременные цыпочки, которых трахали толпой, и мы не могли поверить, что это на самом деле?

– Чёрт, да! Жуткое дерьмо, - вспомнил Дикки отвратительный журнал.

– А другой выпуск с негритосами? Которые ебли малолетних наркоманок членами размером с бейсбольные биты в жопы, и мы не могли понять, как что-то такое большое может войти во что-то такое маленькое!
– Боллз понизил голос.
– А помнишь последний журнал в чемодане, Дикки? С чёрно-белыми фотографиями?

Глаза Дикки широко раскрылись, когда он вспомнил последний журнал...

– Да, там были здоровенные засранцы, которые сначала избили тёлку и обосали её, заставили жрать своё же дерьмо, и как она закончила, один чувак засунул ей кулак в жопу, а второй - ступню во влагалище...

Внезапно Дикки побледнел от воспоминаний ужасных порно-образов.

– Эх, чувак, журналы с парнями, трахающих девушек, были прекрасны, но от последнего меня охуенно тошнило...

– Ты забыл последнюю страницу, Дикки.

Дикки уставился на него.

– Там был парень со стрижкой под Битлз, он воткнул ствол пистолета в дырку той телки, и из неё вытекала кровь.

– Чувак, это было отвратительное дерьмо. Мой стояк тогда упал, и я думал, что член после такого уже никогда не встанет.

Дикки сглотнул, от воспоминаний его затошнило.

– Надо быть конченным ублюдком, чтобы смотреть на такое дерьмо.

– Чёрт возьми, Дикки, нам не было и десяти лет, когда мы нашли тот чемодан. Но знаешь, что? Когда я вернулся домой в тот день...Я дрочил, как маньяк на последнюю фотографию! У меня был стояк, что орехи колоть им можно было! И спустя все эти годы я до сих пор передёргиваю на воспоминания о той фотографии!

Дикки уставился на него.

– В общем, чувак, я начинаю думать, что со мной что-то не так, понимаешь? Что я больной на голову.

Это было слишком сложно для Дикки. Он усмехнулся.

– Боллз, это не что иное, как постановочное фото! Я даже не уверен, что там гамно было настоящее.

Боллз кивнул с некоторым соглашением:

– Может быть, но вернёмся к тому, с чего я начал. Миссис Хаузер.

Дикки улыбнулся, потому что её образ был гораздо приятнее ,чем предыдущие воспоминания.

– У неё сиськи были больше, чем наши с тобой головы, и какая классная у неё была пиздёнка!

– Да, да помню, но есть кое-что, что я никогда тебе не рассказывал.
– Продолжил Боллз.
– Это было после того, как я бросил ту дерьмовую среднюю школу. Мы потом не часто виделись с тобой, потому что работали с нашими отцами, но,

видишь ли, я всё время возвращался к миссис Хаузер ночью, чтобы подрочить на неё.

– Да?

– Да. Мне было тринадцать или четырнадцать лет к тому времени, и мой член уже стрелял спермой, как из дробовика...

– Да, и у меня тоже, - поспешно добавил Дикки.
– Я стрелял на пять-шесть футов в длину.

Боллз нахмурился.

– Да, да, но понимаешь, я пошел туда однажды ночью, чтобы передёрнуть, потому что весь день думал о той картинке. Ну так, в общем, добираюсь я до её дома, заглядываю в окно и знаешь, что я там вижу?

– Что?
– Поинтересовался Дикки.
– Она была голая? Правда?

– О-о, конечно, она была голая, с этим было всё в порядке, но с ней там был парень, и, видишь ли, Дикки, миссис Хаузер была связана, её лодыжки и запястья были привязаны к уголкам кровати, и во рту у неё был кляп...

Пьяные глаза Дикки зажглись интересом.

– Там с ней был большой черный парень, и хрен у этого здоровяка был больше и толще моей руки, не говоря уже о головке размером с два моих кулака!

– Черт, - прошептал Дикки.