Минотавра

– Что ещё, писатель?
– Спросил Боллз.

– Прямо как на улице. Александр Сетон и Филлип Маркард. Два разных портрета Калиостро, один маркиз де Сад, бюсты Людвига фландрского и Кристофа воколая, всё это известные практики оккультного искусства: сатанизм, чёрная магия, колдовство.

Боллз нахмурился, когда услышал очередной громкий скулёж со стороны Коры.

– Ребята, давайте убираться отсюда! Это место похоже на дом с привидениями.

Боллз ткнул пальцем в её сторону.

– Кора! Твою мать! Если ты скажешь ещё хотя бы одно слово, я врежу тебе по члено-сосу!

– Но!

Бац!

Кулак Боллза ударил Кору прямо по губам. Она завизжала, как свинья и пошатнулась.

– В следующий раз получишь по-настоящему!

Большое бледное лицо Дикки огляделось с явным опасением.

– Это место довольно жуткое, Боллз.

– И ты туда же?
– Удивился Боллз.
– Мне плевать на сатанистов на кучке картин. Давайте работать, а ты...
– Он потянулся к Коре.
– Закрой уже, наконец, своё ебало и помогай.

Кора лежала ошеломленная и окровавленная у подножия камина. Она упала туда с руками за спину, но затем Боллз схватил её за волосы и поднял на ноги. Кора снова завизжала.

– Думаю, мы должны проверить остальные комнаты на этом этаже, а потом посмотрим, что там наверху.

– И на заднем дворе тоже, - сказал писатель, выглядывая из сильно задрапированного окна.
– Похоже, там гараж и жутко выглядящее кладбище...

– Чего? Кладбище?
– Пробормотал Дикки.

– Меня не волнует ни кладбище, ни жуткий дом. Всё, что мне нужно - вычистить этом дом, пока не рассвело. Дикки, ты и писатель идите на улицу и осмотритесь, что там за гараж.

Девушка захныкала, когда Боллз больно ущипнул её за сосок.

– а мы с киской проверим, что там внизу.

Кора открыла рот, чтобы возразить, но передумала.

– Пойдём, писатель, - сказал Дикки и толкнул его к выходу.

Они оба вышли в темноту. Свет луны был таким ярким, что фонари им были не нужны.

"Вот мой шанс, - понял писатель.
– Я могу отделать этого невежду фонариком и бежать в горы," - но потом он рассмеялся. "Да кого я обманываю? Я писатель. У писателей нет таких яиц..."

– Так ты писатель, да? Что пишешь? Книги или какое-то бульварное дерьмо?

Писатель дал свой фирменный ответ:

– Я умозрительный писатель. Я описываю узнаваемые современные проблемы с демонстрацией экзистенционального состояния. Аллегорическая символика, как её ещё называют, уходящяя корнями в различные философские темы.

Дикки одобрительно кивнул.

– Вот что я подумал. Я однажды читал книгу. Нас заставили в школе. Хотя книжонка была премерзская и чертовски глупая. Она была о дебиле, который наблюдал за мячами для гольфа или что-то типа того.

Писатель почти завыл.

– Авессалом, Авессалом!

Они пробирались сквозь покосившиеся надгробия, некоторые были с грубо выгравированными датами, начинающиеся с конца 1700-х годов. В задней части двора рядом с лесом находилось новое большое здание, похожее на гараж.

– Может быть, у Крафтера есть куча причудливых автомобилей в этом гараже, - предположил Дикки.

– Возможно. Но что ты знаешь об этом человеке, Крафтере?

– Ничего. Просто он какой-то старый богатый чудак, который держит полный дом дорогущего барахла.

– Я бы не назвал его просто старым чудаком, - писатель посмотрел на Дикки, - он старый чудак, который также является учеником чёрных искусств.

Дикки промолчал. Когда заухала сова, он вздрогнул. Гараж оказался не заперт. Они оба вошли, светя фонариками. Никаких машин в нём не было, но была газонокосилка, различные инструменты и дюжина баллонов с жидким пропаном.

– Проверь ту бочку там, - приказал Дикки в слабой попытке власти.
– Вдруг там золото или драгоценности.

Писатель процитировал первое послание Тимофея и снял крышку с бочки, обнаружив, что она под завязку забита.

– Ни золота, ни драгоценностей, мистер Дикки. Только соль...

– Соль? В натуре?

– И не поваренная, к тому же, - попробовал её писатель.

– На кой хер старому лысухую нужна бочка с солью?

– Я не знаю, что вам сказать на это. И здесь довольно много газовых баллонов. Но я нигде не вижу здесь гриля.

Потом писатель заглянул в металлическую банку.

– Что там? Драгоценности?

Писатель покачал головой.

– Мёртвые лягушки, мистер Дикки.

Дикки выхватил её и засунул в неё почти свой нос, чтобы лучше разглядеть содержимое. В банке было полно окаменевших лягушек. Писатель заметил ещё одну странную аномалию - похоже, что их лапки были отрезаны. А потом их просто бросили здесь умирать.

– Чёрт...

Другая банка была полная сушеных тритонов, и у всех не было глаз.

– Глаза тритона, лапки лягушки, - эхом отозвался голос писателя в темноте.

– Мужик, это просто пиздец какой-то. Мы уходим отсюда сейчас же!
– Сказал Дикки с дрожью в голосе.

На улице писатель предложил осмотреть могилы.
– На кой хрен?

– Я обнаружил несоответствие.

– Чего ещё?

Писатель улыбнулся и подошёл к одной из могил.

– Как любопытно... Наполовину вырытая яма?

Действительно, в непосредственной близости они обнаружили несколько траншей примерно в фут длиной и около шести футов в глубину.

– Что это такое?

– Это неосвященное кладбище, мистер Дикки

– Чёрт...

– Я обратил внимание, что надгробия в этой области датируются 17 или 1800 годами, но это...

Это не были надгробные плиты, это был просто залитый цемент в могилу, на котором кто-то написал имя и дату пальцами.

– Когда-то преступников хоронили на неосвящённой земле. Потом приходили родственники, заливали табби и делали надпись. Посмотрите на эту надпись. Старые каракули на цементе гласили: "Элизабет-1689".

Писатель посмотрел на Дикки.

– Я должен поправить себя, обычные преступники и ведьмы.

– Твою мать...

– Или колдуны. Любой обвиняемый в связи с дьяволом.

– Вы хотите сказать, это кладбище ведьм и чернокнижников?
– Спросил Дикки

– Похоже на то. И... Что за чёрт...
– Писатель отошёл на несколько метров к краю полесья. Он направил фонарик вниз. Из земли торчало обугленное распятие.

– Крест, - заметил Дикки

– Здесь он не один...
– Писатель посветил фонариком в обе стороны.