Минское небо

Метро скоро откроют, и они упадут в него, растворятся в темных коридорах подземных коммуникаций.

Вторая сигарета. Дым тяжелее: он плотный. Совсем плотный. Обжигает легкие, заставляет чернеть картину мира.

«Луна еще видна», — думает Олеся. Если луна — значит, есть где спрятаться. Это радостно. Олеся улыбнулась, и стеклянная дверь станции метро «Кунцевщина» открылась.

— Где луна, которая снилась мне в мои непорочные и смешные года? — спросила Олеся у воздуха. Но лишь очередной порыв высокомерного холодного ветра пронзил ее тело в знак того, что прошлое теперь ничего не значит.

ОЛЕСЯ

1

Венозная кровь. А это, кстати, приятное ощущение. Только не тогда, когда чувство переходит в привязанность к этой самой крови. Меня всегда интересовало, почему она все-таки красная. Не в том смысле, какие там вещества и ферменты содержатся. Совсем в другом: почему Создатель решил наполнить нас красным цветом. Или эта часть Его подобия в нас, которая выразилась не совсем так, как Он задумывал? Меня это совсем не интересует. Я занимаюсь сексом за деньги, и, кажется, Костя этого не знает, как и все остальные в моих четырех стенах. И, кстати, меня зовут Олеся.

Я люблю:

Жизнь,

Сущность,

Отравленный воздух,

Жизнь,

Отраву,

Скорость,

Интенсификацию,

Ответы,

Салат,

Кости,

Страсть,

Вино,

Перебитые,

Недопитые,

Добро,

Грани,

Снежный ком,

Сказку,

Жизнь.

Но иногда бывает очень больно. Я, Олеся, иногда ощущаю себя очень маленькой девочкой в красной шапочке. И я иду сквозь дремучий лес, абсолютно налегке, потому что все растеряла, расхаживая похотливой походкой по пути преград. Сама я потерялась прямо на выходе, у самого бетонного порога, который немного потрескался по краям.

Приходится возвращаться в лес и искать потерянное с таким вот томным ощущением, будто потерянность наступила еще до того — до этой странной темноты и пустоты…

Идет дождь, и раскаты грома будят злых духов. Злые духи летают позади меня и шипят, если можно так сказать, во все горло. Они похожи на гору использованных стертых шин. Поэтому я иду по земле, устланной туманом, таким густым, словно облака на небе. И мне кажется, что когда-то здесь был Костя. Он был в этом тумане, он что-то искал. Я ощущаю его следы на мягком мху, его энергетику.

Мне больно:

Когда это было в первый раз,

Когда я вижу,

Когда я слышу,

Чувствую,

Ненавижу,

Фуражка,

Дубинка,

Больно,

Не люблю,

Приходится,

Суки,

Заставляют,

Извне,

Так надо,

Он не человек,

В нем не человек,

Сухость логических операций,

Хирургического вмешательства,

Реанимации под наркозом,

Мысли о детях,

Меня…

Добьюсь!

Хотя вряд ли, скорее, сдохну просто.

Мне здесь нравится, только не в том случае, когда приходится выживать. А так приходится часто. Спит Костя, а чуть дальше мой университет. Я будущая учительница русского языка, а сейчас примерная ученица тайной жизни столицы. Ныряю на дно, глубже, чем в метро, где бегущие из ада души, убитые горем, подают сигналы SOS. Одинокие люди, которые абсолютно уверены в том, что они счастливые. Глупые люди. Я тоже глупая, но я, наверное, не человек. Я не знаю, что мной движет, но точно: что-то извне.

Олеся смеется

Олеся мечтает

Олеся плачет

Олеся живая

Олеся передвигается

Олеся влюбленная

Олеся туманная

Олеся страстная

Олеся боязливая

Олеся неосмотрительная

Олеся больная

Олеся бессмертная

Олеся пуленепробиваемая

Олеся душевная

Олеся плачевная

Олеся жертвенная

Олеся человечная

Олеся непредсказуемая

Олеся девушка

Она любит красные цветы

Олеся падает на землю пеплом, который развивается ветром.

Кремированная душа ложится голой тенью на мокрую землю. Она растворяется в черной земле, наполненной дождевыми червями, что разъедают ее изнутри (начинают с глаз как правило). Мертвому ведь глаза не нужны, правда?

А меня ведь нет на самом деле, я где-то там — абсолютно в другом измерении.

Костя — враг всех агентов, сатрапов доктора Бева. Он — Темный, хотя и защищает меня. Он борется во имя добра, несмотря на весь этот поглощающий цвет своих мыслей; я верю, что когда-нибудь все то зло — концентрат его снов — выплеснется на солнце и поглотится светом. И тогда Философ останется в покое и, наконец, расскажет мне, в чем все-таки смысл моей жизни, да и был ли он вообще.