Мир для его сиятельства. Пограничник (том 2)

Я запущу этот маховик под лозунгом того, что церковь хочет низвести нас, рыцарей, владетельных сеньоров, до уровня холопов. И короля хочет низвести! Зачем церкви король, когда есть архиепископ? Во главе государства должен встать не какой-то хрен из рыцарей, а падре, власти выше которого нет, а рыцари во главе с королём ему ботинки вытирают и по свистку ублажают. И в отличие от простолюдинов, обсуждающих мальчиков церковного хора в тавернах, сеньоры рыцари вряд ли ограничатся пустым перетиранием угрозы попрания своих прав. Чувствуете, уважаемые, куда клоню?

— Ты не сможешь это сделать! — ощерился Одоакр, но я видел сомнения, он бодрился и сам себе не верил. А потому ему в ответ было достаточно спокойно улыбнуться:

— Да ладно, что в этом сложного-то? Или вы забыли, ПОЧЕМУ пытались меня арестовать? Я — смогу!

Скисли. И какое-то время сидели молча.

— Граф, ты не боишься? — спросил меня вдруг Амвросий. — Ты выставил условия епископу. Выдвигаешь угрозы. Мать-церковь не будет терпеть такое.

— Амвросий, ты забываешь человеческую природу, — парировал я. — Вы двое только что свалили свою вину на бедного примипила, который на самом деле подчинялся вам. Он — ваши мускулы, а не вы его речевой аппарат. Но ради общей безопасности и выгоды мы втроём только что его приговорили, а епископ окончательно утопит его светлую память исполнительного служаки, признав оного служаку конченым gondonom. Если поднимется вой, первое, что сделает мать-церковь, это избавится от мудака в своей среде, ставшего причиной такой протестной порочащей всех движухи. Его утопят гораздо сильнее и серьёзнее, чем мы вашего напарника! А, возможно, сеньор епископ будет идти по зданию епархии, наступит на яблочную кожуру, упадёт и разобьёт голову. Насмерть. Раз пять-шесть подряд спотыкнётся. А чтобы не позорил святую церковь, гад! Что, разве это работает как-то иначе сеньоры?

Я победно оскалился.

— Я не могу угрожать напрямую епископу. Я не могу напрямую свалить его с поста. Но поверьте, я устрою такой ад, что он сам взвоет. И если вовремя не сделает выводов, Система сама от него избавится, как от бракованного.

— Система после этого возьмёт тебя на прицел! — застращал грамотным аргументом Одоакр. — Ты уничтожил одного из них — такое не прощается. И ты СПОСОБЕН устроить ад. А значит тебя лучше добить даже после смерти «бракованного» епископа.

— Трепещу от страха. — Снова мило им улыбнулся. — Сеньоры, я готов к войне, как вы не поймёте. ТАМ, — абстрактно кивнул в сторону, — вся жизнь — сплошная война. За всё. Я готов к схватке с самой церковью! И даже если проиграю, а я проиграю, моя смерть обойдётся вам всем куда дороже, чем тихий и спокойный диалог со мной, напомню, изъявившем желание с вами сотрудничать. Сотрудничество со мной ДЕШЕВЛЕ, сеньоры, чем моё устранение. Вам потребуется столетие-два для возвращение пошатнувшегося авторитета, а если рыцари всерьёз почуют угрозу, то по некоторым моментам вы вообще никогда не восстановитесь. Вам нужна из-за какого-то никчёмного графишки гражданская война?

Донесите, пожалуйста, это до епископа. Я хочу дружить, но войны с ним не боюсь. И также донесите, что если он выберет попытку убийства, я вдруг вспомню о том, что в эту увлекательную игру можно играть в двое ворот.

— Снова угроза? — Одоакр сузил глаза. — Угроза убийства епископу?

— Отнюдь. Предупреждение, — развёл я руками. — Просто предупреждение. Что я тоже так умею, и у меня нет никаких моральных принципов чинопочитания, способных остановить, если я пойму, что с его стороны игра идёт нечестно. Сеньоры, ТАМ такая грязь, подлость и предательство, что вы детишки в песочнице. Это единственное отличие наших миров, всё остальное такое же самое.

— Так что, — я глубоко вздохнул и поднялся, показывая, что аудиенция закончена, — мои условия. Вас проводят в Малую Обеденную, где вы пишете покаянные пергаменты, что не виноваты, и такая huйnya случилась из-за самодурства некого дегенерата-полубрата. После этот вы едете в Овьедо и передаёте епископу мои предложения по дружбе и сотрудничеству. Напомню, переговоры я буду вести с кем-то из вас троих — вы двое и отец Антонио, мой духовник с детства. Вы уже в игре и в курсе всего, отцу Антонио пока ещё доверяю. Никаких других людей пусть его преосвященство не посылает. Также я запрещаю на своей земле показываться любому полубрату, любому члену боевого крыла ордена Длани Господней, поскольку на данный момент признаю эту организацию террористической. Не весь орден, а только боевое крыло. После этого жду до октября извинения от епископа и считаю дело закрытым, а конфликт исчерпанным. Если сеньор епископ не внемлет разуму и логике — начинаю против него полномасштабную войну, и даю слово, он пожалеет о своём решении!

Оба монаха поднялись. Непроизвольно кивнули.

— Твоя позиция понятна, сеньор граф. Мы донесём её, — уважительно кивнул Одоакр. И я перешёл ко второй части разговора, почему именно поднял этих остолопов:

— Ах да, поскольку с вас сняты обвинения, то в обед у нас состоится знаковое богослужение, весь замок придёт на него. Будем спрашивать божественные силы о заступничестве. Как единственные священники в округе на данный момент, вы будете вести это богослужение. А после состоится принятие присяги воинами легиона — вы снова будете принимать её со стороны церкви.

— А если не захотим? — оскалился Одоакр.

— А я тоже могу не захотеть дать вам шанс и передумать, — вернул я улыбку. — И вернуть вас в реку — забивать сваи у вашего отряда хорошо получается, сеньоры, мне докладывали.

— Нехорошо так шантажировать людей, граф! — возмутился Амвросий.

— Присяга — богоугодное дело! Люди будут со степняками воевать! — зло полыхнул я глазами. — Богослужение же о небесных заступниках — тем более, на нём будет всё население замка и окрестных посёлков. Люди хотят от бога ответы получить. Вы откажетесь от такой паствы? Откажетесь от проявления остатков своего авторитета? Чтобы люди после случившегося вас вообще скотами считали? Вы же не скоты, сеньоры!

— Мы согласны, — поспешил согласиться Одоакр, быстро прокачав ситуацию. — Ты прав. Ты — это ты. А там — люди. И они не могут без бога. Мы согласны на эти богослужения.

«Тебя сожгут, сучёныш, а Пуэбло останется» — читалось в его глазах.

— В таком случае прошу на завтрак, — указал я в сторону двери. — Потом вам дадут пергаменты.

* * *

Слова Анабель заставили очень серьёзно задуматься. Ибо всё сказанное правда — народишко вокруг тёмный, верит во всякую сверхъестественную хрень и не дорос до цинизма атеизма. Тут даже такие утырки, как Рикардо, топчущие конями детей, в бога верят искренне. Малейший фокус с красивой физикой, и поверят что ты новый пророк, не то, что в заступника. Но было одно очень серьёзное «но». Всего одно, блин, но зато слишком серьёзное. А именно… Я не инженер. И не учёный. Эти ребята, наверное, смогли бы собрать установку и обуздать какое-либо природное явление типа молний Теслы. А может связанное что-то с ветром и звуковыми явлениями… Да хоть бы тот же шар в воздух запустить! Почему нет, если «божья помощь»? Но я вообще ни сном, ни духом, какие в принципе природные явления можно обуздать, а об установках, их обеспечивающих, и подавно говорить не приходится.

Если б был астрономом и математиком… Я бы рассчитал ближайшее затмение и с его помощью в нужное время убедил бы всех, что крут. Разыграл бы представление, и люди бы искренне поверили.

Но если у вас нету тёти… Эх! У вас просто нету тёти, и она не появится.

А потому решил плюнуть на тайномасонские предложения бельгийки, у которой с той жизни в крови остался колониальный европейский менталитет: «обмануть, покорить, ограбить, низвести» — и решил идти нашим, восточноевропейским русским путём. А именно, я не буду никого обманывать и «бомбить»! Я буду…Располагать. Играть на нервах и эмоциях, а не задавливать красивой фантичной картинкой.

В тему вспомнилась детская книжка, «Огненный бог марранов» Волкова. Изначально Урфин, принёсший огонь, почитался дикарями марранами богом. Потом — великим императором. Потом — просто правителем. Статус терялся по мере того, как его подданные видели у других народов принесённые этим челом в их дальние дали ништяки. А закончилось всё истинно по-европейски, его империя рухнула без единого выстрела, одурманенная информационным оружием коварной сотрудницы госдепа Нулланд доброй девочки из-за гор Энни в виде плюшки: «Вы развалите свою страну, а мы вам печеньки вы развалите империю непобедимого в открытом бою Урфина, а мы дадим вам волейбольный мячик поиграть».

Трындец! Опят чёртовы аналогии! Когда ж от них попустит? Я ж уже полгода здесь. Никогда наверное. Ибо в этих аналогиях отражены принципы, по которым мир, наш мир, тот мир, живёт тысячелетия. Ничего не изменилось за это время, и даже сказки про то пишут (иногда меняя местами героев и злодеев, но тут как известно историю победители пишут; кто проиграл — тот и злодей). И вряд ли через столетия люди изменятся.

Но на самом деле хорошо, что я знаю эти аналогии, что они есть в голове. Ибо именно это и является моей вундервафлей — социалка. В отсутствии инженерных знаний, для выживания просто нечего больше противопоставить. И министерство информации нужно уже вчера создавать, ибо братцы монахи мне пока поверили, но их боссы вряд ли проникнуться угрозой, пока не ощутят пресс инфовойны на собственной шкуре.