Мир для его сиятельства. Пограничник (том 2)

На полуобороте вокруг замка вдруг кончился дождь. Стоящий на низком старте пипл это заметил, одобряюще загудел, но небо не прояснилось. Дождём это назвать было сложно, скорее морось, на глобальное явление свыше не тянет, но как предварительный знак, чтоб не расслаблялись, сойдёт.

Время шло, а мы всё брели. Пока не добрели до места, откуда начали. Часа полтора, наверное, потратили, но люди стоически терпели, ибо это же ВЕРА. Как не терпеть-то? Кое-кто на одной вере до Иерусалима дошёл, без веских на то причин и логически объяснимых инструментов, вопреки любым прогнозам и расчётам — не могли они дойти! Физически и экономически! На глазах же этих людей судьба графства решается — не крестовый поход, но тоже важно. И в отличие от циничного меня, воспринимающего происходящее, как шоу, во всех этих лицах видел искренность, ожидание реального чуда. Для них чудеса существовали, я писал об этом, а наука — это расчёт домны и сиракузки, а не прогноз природных явлений. Как же далеки эти наивные романтичные люди от моего глупого бездуховного времени!

Встали. Почти на то же место. Дождались, пока нас обступит вернувшийся из крестного пути хвост колонны. Теперь мы стояли в центре, а массовка расположилась кругом, чтобы кричать в толпу не надо поворачиваться в одно место. Морось окончательно прекратилась, на востоке показалась дымка тумана, зато небо начало темнеть. Начался закат — огромное светило коснулось краем горизонта. Ничего себе мы тут проторчали! А я ещё думал присягу сегодня принимать.

«А надо ли, Ромик? — спросил меня внутренний скептик. — Нужна ли присяга теперь, когда тебе придётся в Дикие Земли бежать?»

Я не знал, что ответить. План «Б» был разработан, но я не хотел бежать. Бросить всё, забыть всех родных и знакомых, ибо вряд ли когда-нибудь их ещё увижу? Спасибо! Я и так недавно всех родных потерял — терять ещё и эту семью, и этих близких… Ну уж нет! Я и правда буду драться. И план «Б»… К чёрту план «Б». Буду до конца гримасничать, привлекая эмоции и красноречие. Будем ждать знамения завтра — попрошу собраться инициативной группе. Ибо знамения против меня пока тоже нет (например начавшийся ливень или поднявшийся ветер), это даёт шансы выкрутиться. А если вдруг…

— Радуга! Святая богородица, смотрите, там радуга! — раздался девичий визг на грани фальцета, перебивая мои невесёлые мысли. Очень громко кто-то выкрикнул, буквально прорезав давящую тишину.

Магистраты, близкое окружение, а затем народ дальше, дальше и дальше, оглядывались… И начали смотреть в сторону севера, за Светлую. А посмотреть там было на что. Ибо за рекой… Во всю ширь неба наливалась красками полоска радуги. А выше — вторая. А ещё выше, совсем-совсем тонкая — третья. Тройная радуга!

Я и в своём мире только двойную видел. А тут тройная! Куда уж ярче знак?

И небо… Облака всё ещё висели плотной пеленой прямо над нами, на востоке поднимался туман, но там, за рекой, ветер разогнал тучки, и на нас смотрело голубое вечернее раскрашенное семицветьем небо.

— Святая богородица, там радуга! — повторил девичий голосок. — Всевышний с нами!

Люди смотрели и крестились, что-то озадаченно шепча. Я боковым зрением глянул на братцев — на их скулах играли желваки. У обоих. Проиграли, дичь уходит от погони. Но на то они и парни с опытом — проигрывать умели. А церковь, как институт, вообще никогда не проигрывает, лишь берёт вынужденную временную паузу. Уважаю, сложно не потерять хладнокровия, когда ты уже торжествуешь, считая миссию выполненной. Им осталось подождать, когда диск солнца скроется, и всё — я их! Понимали, я бы бодался и далее, перенёс бы представление на завтра, а то и послезавтра… Но всё это было бы не то. Им с таким справиться по силам. Однако сейчас над горизонтом с севера, руша всё, сияло то, что никто и никак иначе, чем ниспосланным чудом, интерпретировать не сможет. Даже в двадцать первом веке большинство поверит, не говоря об этом романтичном духовном традиционном веке.

— Бог любит графа! — раздался первый выкрик откуда-то справа.

— Его сиятельство всё делает правильно! — Ещё один, слева.

— Богоугодные дела творит наш сеньор Рикардо… — А это женский, тоже слева, но чуть впереди…

…Эти и похожие выкрики лавинообразно посыпались со всех сторон, во множестве самых разных интерпретаций. Но мой мозг отщёлкнул, что признания людьми мало. Явление послано МНЕ, и боги на то и боги, что дают тебе рояль, а из кустов ты должен вытащить его сам. Если, конечно, его в этих кустах найдёшь. Если догадаешься, где те кусты. Помню, проходил уже.

— Кто кричал? — выкрикнул я и пошёл в ту сторону, откуда раздался первый выкрик, оставив заторможенных телохранов за спиной, раздвигая людей руками и локтями. — Кто кричал про радугу? Кто первым её увидел?

Люди подавались в стороны, перешёптывались, пересматривались.

— Кто первым выкрикнул про радугу? — допытывался я, ломясь сквозь толпу, как носорог через бурелом.

— Так это, того, ваше сиятельство… — отшатнулся от меня какой-то мужик.

— Я спрашиваю, кто первым увидел радугу?! Где она? Кто она? — выкрикнул я вверх, чтобы больше народу услышало.

— Здесь она! Здесь, вашсиятельство! — Выкрик чуть слева от меня, невдалеке. Я развернулся и пошёл сквозь толпу туда, люди почему-то тормозили и не спешили расходиться.

— Где?

— Да туточки же! — Поднятая над толпой рука. А рядом ещё одна, и другой выкрик:

— Сюда! Сюда, сеньор граф!

— Вот, вашсиятельство! — какой-то мужик из посёлка, не замковый, указал на жмущуюся к нему девчонку лет наших четырнадцати. Тут если что это возраст выданья замуж. — Вот она. Дочка моя, Марта. Она кричала.

— Марта! — Я находился в радостном возбуждении, люди чувствовали мою радость (и сами тоже радовались), а потому не боялись, когда я подошёл к ним, взял девчонку за плечи, чуть наклонился и посмотрел в глаза.

— Марта, приветствую! Ты молодец!

— Я-а-а-а… — растеряно потянула девчушка. Из простых, крестьян, может даже крепостных.

— Ты молодец! — продолжил я. — А теперь вспоминай. Вспоминай, давай! — прикрикнул я, но не зло. — Когда ты увидела радугу, о чём ты подумала? Какой была твоя первая мысль?

Телохраны только тут меня нагнали и начали раздвигать народ вокруг, оставляя пустое пространство. Кроме девочки и её отца. Рядом вкопанными встали братцы, их тоже не тронули. Чуть дальше встали подошедшие и тоже всех растолкавшие, семья и военные магистраты. Остальные смотрели из-за их спин, и если бы не парни Сигизмунда, нас бы точно от любопытства раздавили.

— Я-а-а-а-а… — Марта замялась. Ладно, попробуем иначе сформулировать:

— Марта, ещё раз, это важно! — размеренно, спокойно, чтоб не напугать, но с напором произнёс я. — Ты увидела радугу. О чём ты первым делом подумала?

— Я… Обрадовалась… Ваше сиятельство. — Девочка растерялась, не могла понять, чего я от неё хочу, и мне было её немного жалко. Стать центром внимания такого количества людей деревенской девчонке, пусть даже поселковой… И сам граф смотрит в глаза и пытает! И не отвечать нельзя.

— Обрадовалась, — согласился я. — А о чём ты ПОДУМАЛА? Какой была твоя первая мысль?

— Я… Н-н-н-е знаю, ваше сиятельство! — Она испуганно замотала головой, а по щекам её потекли слёзы. — Я правда не знаю, что подумала! Не помню! Просто радуга, и всё.