Мир для Мирры

– А мы идем к колонии.- быстро исправилась, но тут же заслужила осуждение Стена. Едва заметно покачав головой, он дал понять- не стоит доверять никому, выдавая все свои намерения и планы. Растерявшись, я замолчала. Да и он сам только недавно спрашивал хозяев о том, как добраться по координатам из радиоприемника, а теперь недоволен мной за почти то же самое.

– Вы пейте чай, пейте.
– спохватывается сухонькая Сьерра, спасая положение. Кивая головой на тонкой шейке, будто игрушка, улыбается своим мыслям. А Хенк ласково берет ее руку, убаюкивая в своих ладонях. Этот невольный жест вызывает внутри меня бурю эмоций. Каково это- взаимная любовь. Не больная, не испорченная, которую даже ад, творящийся вокруг, не в силах побороть её.

Стен, укладывая меня на доски, прикрытые теплым одеялом, тихо шепчет:

– Сейчас должен прийти Зорт. Это их старший сын. Он разбирается в технике. Посмотрит наш гравилет.

– Ты думаешь, ему можно доверять?- хватаю его руку, прижимая к себе.

– У нас нет иного выхода.
– отводит вэгляд Стен, а я начинаю осознавать, что всё не так хорошо, как пытается представить он- скажи... Гравилет, он...- не решаюсь облечь эти ужасные домыслы в слова, тем самым давая им шанс воплотиться в реальность.

– Все будет хорошо.- как маленькому ребенку улыбается он, целуя меня в лоб- отдохни. Я поднимусь к тебе через пару часов.

49. Потеря

" Жизнь и смерть- родные сестры,

Одним серпом разрежут нить.

Серпом безжалостным и острым,

И их нельзя остановить ".

Мирра:

Мне ужасно жарко. Жар пробирает до костей, заставляя тело содрогаться от мучительных спазмов. Холодный пот покрывает всё тело испариной. Пытаюсь разлепить тяжелеющие с каждой секундой веки.

"-Сколько ты дала ей?!" ...

"Она даже чашки не выпила"...

Откуда-то издалека доносятся голоса Хенка и Сьерры. Что происходит?

Хочу встать, но тело совсем не слушается. Будто меня заперли в нем, постепенно лишая даже последних чувств- слух, зрение все меньше подчиняются мне, я словно растворяюсь в каком-то густом вязком тумане, из которого урывками доносятся чьи-то голоса.

"Ты же знаешь, у нас и так мало осталось... А если ты будешь подсыпать столько- ее мясо никто не возьмёт, даже мы не сможем..."- отчитывает Сьерру Хенк, и их голоса кажутся все ближе и ближе.

" Может, девчонку себе оставим? Нам ведь нужно..."

Но темнота снова накрывает, лишая возможности узнать свою судьбу

В следующий раз в себя я прихожу уже внизу. Чадящая черным лампа освещает промасленный, покрытый большими бурыми пятнами диван. Днем он был прикрыт пыльным зелёным одеялом, но сейчас....Я даже думать не хочу, откуда эти следы на обивке....

– Нет, почему!? В прошлый раз вы давали три канистры!- возмущенный визг Хенка обрывает мужской рык.

– Заткнись, старик! Девчонка слишком дохлая, а этот- уже не жилец.- щурясь от боли в глазах, пытаюсь проследить за большой мужской тенью передо мной. Кто он, о ком говорит? Где Стен?- Мы за твоих сыновей тебе две дали....

Боги, неужели эта милая супружеская чета...Я не могу даже помыслить о подобном. Что будет с нами, где Стен!? Где он! Мне хочется кричать, выть в голос, хочется встать и накинуться на них, царапать и кусать, бить, пытаться спастись. Но я не могу даже бороться с вновь подступающей темнотой.

"Кажется, она пришла в себя"- раздается дребезжащий голосок Сьерры.

И я снова отключаюсь.

Снова прихожу в себя уже в затхлой каменной пещере. Всё тело саднит- будто меня волоком тащили по земле. Пока глаза пытаются привыкнуть к темноте, натягиваю на себя вещи, изо всех сил пытаясь согреться. Спиной чувствуя холодные мокрые камни, ерзаю, пытаясь сесть, чтобы они не так больно кололи спину. Где я?

"Стен"- тихо шепчу пересохшими губами, борясь с желанием припасть наощупь к влажной поверности камней, слизывая такую желанную влагу. Здесь есть вода?? Откуда...

– Тру, девчонка, кажется, пришла в себя!- раздается где-то над ухом.

Я слышу шаги, и вдруг прямо передо мной разгорается пламя- так неожиданно, что я невольно отшатнувшись в сторону, до крови раня спину об острые стены.

Большая мужская рука, ухватив меня за подбородок, тащит на свет огня:

– Да она-красотка!
– присвистывает мой мучитель, грязный мужчина с жидкой, будто рваной, рыжей бородой - Таких и есть жалко- гогочет он, оборачиваясь к кому-то. Позади его слышатся шаги, и перед нами предстает молодой мужчина с темными волосами. В отличие от того, что вцепился мне в подбородок, он опрятно одет, чист. Тру можно даже назвать красивым, если бы не отблески сумасшествия в его взгляде. Он опасен, очень опасен. Такие как он гораздо страшнее открытых садистов- от тех хотя бы знаешь, чего ожидать.

– Отпусти ее, Митчелл.
– ровным голосом приказывает он, и тут же я оказываюсь на свободе от этих грязных мясистых пальцев.

– Прости, Тру...- пятится назад мой мучитель, с сожалением поглядывая на меня, добычу, что уплывает из его рук. Будь его воля, я сперва скрасила бы этому уроду несколько ночей, а после стала его обедом или ужином.

– Так-тааак, - тянет он, усаживаясь на корточки передо мной- И кто это у нас тут?
– он не касается руками, но его взгляд ощупывает, проникая везде.
– Красивая.
– наконец, довольно резюмирует он - Ее оставим. А этого- он кивает в сторону, где я с ужасом вижу тело Стена, насквозь проткнутое большим железным прутом- Отдай нашим друзьям.

Оттолкнув его, я бросаюсь к Стену. Рыдая, обнимаю. Но меня тут же оттаскивают несколько мужских рук:

– Плачешь?- в голосе Тру слышна насмешка- Что же, он достоин твоих слёз....Защищал тебя до последнего вздоха. И мне даже интересно, что ты такого умеешь, раз стоишь подобной смелости?- позади него раздаются гадкие смешки прихвостней.

– Митчелл, помоги даме уснуть.
– потеряв интерес ко мне, бросает Тру- Нам пора выбираться, вокруг чисто

50. И всех накроют страдания...

Мирра:

– Эй, Молли, тащи сюда чертову выпивку!- голоса в моей голове нарастают, вытаскивая из спасительного полузабытья. С трудом разлепляю глаза, пытаясь определить, где нахожусь на этот раз, вокруг полумрак. За долгие годы, проведенные в трущобах, мои глаза поручились быстро адаптироваться в темноте. И даже те счастливые несколько лет в услужении не лишили меня возможности видеть там, где другие - как кроты из подземелья.

Деревянное здание, крыша которого наполовину сгнила. Грязные мужчины щерят такие же наполовину пустые рты в ухмылках. Сидя за большим столом, они жадно едят что-то из дымящегося котелка в его центре, едят прямо руками, морщась и поскуливая, когда обжигают пальцы и рты, но тут же запуская руки обратно.

– О, смотрите, парни, наша Белоснежка проснулась.
– путая сказки гогочет один, с превратившейся в клубок грязи бородой и мутным левым глазом. Все оборачиваются, пожирая меня взглядами сальными как их волосы и лица

Я слышу голос Тру, но самого его не видно:

– Дора! Отведи ее наверх.

Откуда-то из-за спин мужчин выходит женщина. На ней- старое изношенное платье, в самодельных заплатах, за неимением иглы и ниток, завязаных на мелкие узлы. Лицо её испещрено морщинами, красные обветренные руки распухли. Черные с едва заметной сединой волосы собраны в большой узел, лишь пара прядей выбиваются у висков. И все равно, даже такой, она выглядит словно королева среди этого отребья.