Мир для Мирры

– А теперь простите, господа, нам с этой красавицей, - пьяно кривляется Тру, хвастая мной перед остальными,- Пора наверх. Думаю, сами понимаете, что до утра нас не стоит беспокоить?

– А как же...- жилистый старик в яркой фиолетовой безрукавке , начавший было говорить, замолкает, испуганно косясь на Тру. Не желая повторить участь своего напарника, он быстро добавляет- Ну, впрочем, и сам скажешь, как посчитаешь нужным.

Тру лишь раздраженно отмахивается в ответ, запуская руку себе за пояс, достает ключи:

– Имеем мы право на отдых, а? Черт подери!- он бросает ключи в руки неверяще взирающему на него старику- Идите, пейте, ешьте за сегодняшний день. Устроим себе праздник, а?- подмигивает он остальным, отчего те взрываются возгласами боагодарности и похвалы в его адрес.

Тру, наклоняясь ко мне так близко, что его теплое дыхание щекочет мою шею, шепчет:

– А с тобой у меня тоже планы. Дооолгие планы. плотоядно облизывает он губы.

Толкает меня вперед, к лестнице. Я успеваю заметить посеревшее от злости лицо Молли, что почти слилась со стеной.

В комнате, куда приводит меня Тру, словно в музее. Или нет, на самой огромной свалке - сломанные детали машин, гравилетов, консервы и сухие пайки, картины, книги, игрушки и украшения, разной степени изношенности одежда, обувь...Я понимаю, что это- некое подобие сокровищницы этих зверей в человеческом обличии.

– Можешь выбрать себе что хочешь.- щедро обводит рукой " богатства" Тру. А я понимаю, откуда у Молли те серьги и бусы - прежняя фаворитка Тру, что опустилась до уровня бесправной рабыни. Или же несчастная пленница, у которой сперва отобрали последние крохи- одежду и нехитрые украшения, а потом- и жизнь? И не тешу себя надеждой, что со мной может быть иначе. Впрочем, разве мне это нужно? Проплакав всё время до ужина, я решила быть сильнее. Хотя бы ради Стена, во имя его! Стен был единственным, кто отнесся ко мне как к человеку. Кто отдал жизнь за мою безопасность. И я не могу предать его ожиданий, трусливо умереть, лишив смысла его жертву.

– Спасибо, я как-нибудь позже, если ты не возражаешь?- приторно улыбнувшись ему, тут же взволнованно изучаю взглядом лицо мужчины. Не переиграла ли я? Не раскусил ли он странности моего поведения - то слезы и холод, то- заигрывание и улыбки. Но Тру под воздействием спиртного принимает всё за чистую монету:

– А ты мне нравишься.
– пьяно ласкает он мое плечо- На меня похожа. В любой ситуации на все четыре лапы приземлишься, да?

53. Спасение?

– Ложись.
– указывает мне Тру на свою кровать, когда мы оказываемся в его комнате. Как ни странно, но здесь довольно чисто. Мебели немного, лишь большая кровать, стол в середине и старое кресло, накрытое покрывалом. Да еще в углу большой сундук.

Усаживаясь рядом, Тру в нетерпении срывает с меня платье, восхищённо цокнув языком:

– Какая же ты красивая!- его руки трясутся, когда он касается меня. Словно не верит, что всё это теперь в его власти.

Я еле сдерживаюсь, чтобы не заплакать или не вцепиться ему в лицо. Как же это все отличается от того, что было со Стеном. Той щемящей нежности, ласки. Стен....по моей щеке невольно скатывается слеза. " А Дем? Значит, он был ласковым и нежным?"- издевательски вопрошает внутренний голос.

– Не бойся, я не причиню тебе вреда.
– распаленный страстью Тру, получив такую желанную игрушку, пока добр и даже немного ласков. По-своему, по-звериному.

– Ложись на спину и закрой глаза.- велит он мне. И я подчиняюсь. Как подчинялась всегда. Робкая безвольная кукла. Кто-то возразит- только такие и выживают в нынешнем жестоком мире, но я-то точно знаю, что суть не в этом. Такие как мы лишь продлеваем агонию этого мира, молча соглашаясь на все те ужасы, что в нём творятся. Слабые, боящиеся любых перемен, любых решительных действий... Наверное, мы заслуживаем всего, с нами происходящего.

Тру снимает с себя рубашку, и я вижу его кожу, полностью покрытую шрамами- свежими и застарелыми. Видя моё удивление, он хмыкает:

– Это моя дань Господу.
– ложится он рядом, заглядывая мне в глаза- Мое наказание за то, что ...- его голос слегка дрожит- Что мы делаем. Так справедливо, так должно быть.

Если Тру думает, что я тут же расплачусь и брошусь ему на шею- он жестоко заблуждается. Надо же, отправляет на ужасную смерть нечастных людей, но исправно каждый день за это наказывает себя. А затем спускается есть те продукты, на которые их выменял. О, мне даже объяснили систему- здешние, " ловцы" или " охотники", как они сами себя называют, отдают пойманных людей " перекати-поле" или " коробочникам"- тем, кто не боясь путешествует по поверхности, выменивая всё и на всё. В их огромных тачках, которые в шутку именуют " коробочками" есть многое- еда, вода, одежда, бензин, и даже мыло, шампунь. Вот она, цена человеческой жизни. На самих коробочников не охотились, как успела я уловить за ужином- их всегда почти невидимо охраняли банды.

Куда же коробочники обменивали людей и на что- было тайной за семью печатями. По крайней мере, из того, что я в обрывках разговоров и шепотках могла услышать, выходило именно так.

– Эй, ты где витаешь?- улыбается Тру, поглаживая моё бедро.

Вдруг снизу раздаются шум, грохот, а затем и крики " Белоглазые"!

Тру вскакивает с кровати, в нерешительности метаясь между дверью и ней. Наконец, открыв дверь, бросает мне:

– Не вздумай выйти.

Дверь захлопывается, но комната не закрыта.

Крики и шум все громче, слышатся выстрелы. Затем кто-то поднимается по лестнице. Шаги тяжелее, чем у Тру. Вжавшись в угол, я обнимаю руками колени - мне не спрятаться нигде. Ни под кроватью, что слишком высока, а до покрывала не добраться- услышат.

Поднявшись, нежданный гость на секунду замирает, а затем принимается проверять комнаты:

– Я чувствую, ты здесь.
– раздается от двери старческий мужской голос - Не прячься, я не причиню тебе вреда.

О, сколько раз за сегодняшний день я слышу эту фразу. Еще бы могла ей доверять!

Вдруг меня озаряет- если человек вошёл в комнату, даже если просто стоит у двери, то как он мог не заметить меня? Поднимаю голову- и замираю от неожиданности. Кожа человека, что стоит у двери, вся в красновато-бурых наростах, пятнах. Где-то нежно- розовая новая кожа стягивает часть лица, рук - будто он обварился, или словно он- гигантский лобстер, брошенный безжалостной рукой в кипяток. На бугристой лысине еле заметные пучки волос. Но главное- его глаза. Они затянуты белой пленкой, глубоко под ней- темные зрачки. Он выставляет руку перед собой, направляясь прямо ко мне.

– Не бойся, я лишь с виду такой.
– он, усмехаясь потрескавшимися губами, подходит ближе- Не бойся. Мы пришли спасти вас.

– Здесь...есть еще пленники?- наконец, решаюсь я встать, подойдя ближе.

– Да, внизу, в одной из пристроек.
– кивает он головой, отчего кожа на шее натягивается и с неприятным звуком лопается- Неприятное зрелище, верно?- вдруг спрашивает он.

– Нет, я....мне просто страшно.
– жаркая волна стыда окатывает с ног до головы. Все, кто причинял мне боль, не были уродливы снаружи, а этот человек, по-моему, действительно хочет помочь. Добро не зависит от внешности. Это нужно высечь в скрижалях памяти навсегда.