Мир Дому. Трилогия

– Знайка минус! Трехсотый! – дернув тангенту, выпулил Сотников в эфир. – Держите! Пару минут!

– Принял!..

Счет шел на секунды. Левая нога – огрызок с лохмотьями – плескала кровью, толчками в такт ударам сердца. Две минуты и смерть. Рванув подсумок с быстрой медициной, Серега вывалил наружу содержимое. Сначала – стерильная простынь. Рана серьезная и занести в нее дряни – как два пальца… Разодрав вакуумный пакет, выдернул плотный голубой квадрат ткани, встряхнул, расстилая на бетоне. Порядок. Теперь турникет. Приподнял обрубок, накинул петлю на голень ниже колена, дернул, затягивая – и, ухватившись за черный стержень рукоятки, крутанул. Знайка дернулся, застонал…

– Серег… Чё там?.. Подранили меня?.. – слабо пробормотал он. Попытался приподняться – но Сотников, толкнув его в лоб, снова завалил на спину.

– Лежи!

Шок делал свое дело, Илья не чувствовал пока боли, всех ее оттенков, адреналин блокировал рецепторы – но это ненадолго. Полминуты – и накатит. И слава богу – он пока не видел… Осознание придет – но чуть позже, когда мозг свалится набекрень от наркоты. И хорошо. Так оно легче…

Выдернув шприц-тюбик с промедолом[97], он всадил иглу в бедро. Илья снова попытался приподняться – но Сотников опять не дал, завалив его назад.

– Смирно лежи, сказал!

– Что там?.. Сильно меня?.. – в голосе Знайки послышались тревожные нотки. Сам медик, он наверняка уже заподозрил худшее…

– Влегкую, – соврал Серега. – Лежи, не суетись. Ща залатаем.

Латать? Куда там… Латают это – в операционной. Не в поле. Здесь эвакуация нужна – и сразу на стол к сосудистому[98]. Зрелище было так себе – рваные мышцы, ошметки мяса, обрывки комбеза и кожи, грязь... И окровавленная кость, торчащая наружу острыми осколками. Но самое поганое – кровь. Обрубок продолжал кровить – и кровить так, будто магистральная артерия все еще оставалась не пережата… Не до конца. Об этом говорило и состояние – Знайка слабел на глазах и уже не пытался подняться. Он тяжело, с присвистом, дышал, дрожал крупной дрожью – и это было уже совсем паршиво. Кислородное голодание пошло. Гипоксия.

– Точка! Точке еще нужно… Точка ранен!.. Давай к нему, я дальше справлюсь!..

– Успеем! – снова соврал Сотников.

Нет. Не успеем. Точка уже мертв. Мертв, даже если и жив пока. Такой вот парадокс. Если не сможет помочь себе сам – мертв. Первый медик ранен. Второй – занят первым. И Один с Хенкелем, которые все еще держат механизм. Тут вариантов-то нет. И ничего не сделаешь! Выбор стоит: или – или. И Серега понимал, кого выберет.

– Точка… К Точке давай!.. – снова прохрипел Илья. Он совсем ослаб, уже проваливался, да и промедол действовал, окутывая мозги туманом… – Точка же ранен…

Серега молчал – и понимал, что упускает друга. Турникет работал не так, как нужно – кровь, хоть и медленно, все еще продолжала идти. Редко – но такое бывало. Просто не ужал мышцу, не сдавил артерию. Тем более – три их здесь, берцовых. И какая-то продолжала кровить, выплескивая жизнь. Пусть не так, как прежде, пусть – меньше… но для Знайки сейчас и малая потеря – смерть.

Гемокорректор[99]. У основного медика обязательно есть пакеты. Пустить по вене, нормализовать артериальное давление, восполнить объем жидкости, нужной сердцу для работы. Иначе – постгеморрагический шок и смерть. Сначала – это, потом все остальное.

Илья уже не реагировал – провалился. Осторожно перевалив научника на бок, Серега стянул с него рюкзак. Дернул молнию, вскрыл, молясь всем возможным богам… есть!!! Серебристые пакеты лежали на самом верху. Десять штук по четыреста! Запасливый! Схватив верхний, Серега выдернул из кармашка еще и флакон «Цефатоксима»[100], и капельницу, трубку с иглой и дозатором. Снова завалил безвольное тело на спину, хватанул нож, одним движением взрезал рукав, начал ощупывать руку. Куда там! Давления нет, вены опали, попробуй отыщи… Ладно, не критично. Накинув жгут на плечо, затянул – и сразу нащупал на предплечье вздувшиеся бугорок. Порядок. Вскрыв пластиковую крышку на пакете, проткнул резиновую пробку – и, снова нащупав вену, осторожно ввел иглу. Сразу же следом – антибиотик в шприц, проткнуть иглой пакет, впрыснуть. Пойдет вместе с гемокорректором по вене. Инфицирование раны в таких условиях может быть обширное и тяжелое. Иммунитет просажен и последствия без антибиотика самые поганые…

С полминуты, подняв пакет повыше, он еще сидел над другом, заглядывая ему в лицо… Не поздно ли? Жив, нет?!.. Илья лежал смирно, не дергался, и даже почти не дышал – и Серега чувствовал, как с каждой секундой лезет из глубины страх. Не может быть, чтоб так быстро ушел!..

– Один – Карбофосу! С буратиной – организм! Уцелел! Как принял?!..

– Принял тебя, Один, принял! – дернув тангенту, тут же ответил Сотников. Ситуация была – аховая. – Держитесь, пацаны! Держитесь!!!..

А что еще он мог сказать?..

Знайка завозился, застонал… Жив! Подхватив ствол научника, Серега стоймя прислонил его к стене. Пакет – к пламегасу, повыше, чтоб жидкость лучше спускалась. Ничего… Небось, не помрешь у меня, вытянем! Снова сместившись к ноге, осмотрел обрубок. Кровило – и даже чуть сильнее прежнего… Оно и понятно – гемокорректор пошел, давление повысилось. Теперь оставалось последнее, самое трудное и муторное – найти источник. При полном разрыве магистральной артерии она сокращается и уходит под мышцы. Вглубь. Прячется. Найти – и перевязать. И… это было невозможно. Просто нереально, и все. Копаться в ране… вслепую, на ощупь, среди рваных, скользких от крови мышц… искать, ошибаясь снова и снова, роясь в этой требухе из разорванного мяса и жил, перебирать волокна, забираясь все глубже и глубже внутрь… Разве что совсем уж повезет – и повезет дико, безумно! Другой вариант – ампутировать еще часть, обрезав ошметки. Найти верхний край артерии и пережать. Но время! На все нужно время! Время, которого нет – Один с Хенкелем продолжали держать противника… И сколько еще смогут?! Помочь бы им, втроем точно управятся! Но поможешь там – упустишь здесь. И это снова был выбор. Или Знайка – или пацаны. И Серега, подавив острое желание взвыть – дико, по звериному! – дернул молнию медицинского рюкзака.

Откуда вынырнул кадавр, Один сразу не понял. Он точно видел, что за валуном укрылся только механизм. В одиночку, без никого! Но спустя мгновение по нижнему уровню вывалился рогатый шлем – и всадил очередью в кромку ребра. Аж искры рикошетов в личину брызнули.

– Плюс один! – заорал Стас, ныряя вниз. – Организм!..

Хенкель, сидящий сзади, махнул рукой – понял.

– За спиной прятался! За спиной!.. – рявкнул он в ответ.

Пожалуй. Уцепиться за механизм в момент обвала – хорошая идея. Этот ломовой бычара и сам выберется, и человека вытянет. И хорошо если он там только один…

– Один – Карбофосу! С буратиной – организм! – доложился Стас. – Уцелел! Как принял?!..

– Принял тебя, Один, принял! Держитесь, пацаны! Держитесь!!!..

Держаться – это понятно. До тех пор, пока командир в бой не войдет. Он что-то там делал с научником – Стас видел, как, скорчившись между ребер, колдует он над Знайкой – и ситуация была гаже некуда. Оба медика заняты. А ведь и Точка помощь запросил… И командир успеет ли, нет – неизвестно! Ах ты ж дьявол!..

Держаться – это понятно… Но Точке нужно помочь. Обозначил ведь, что один не справится. Дело за малым – пройти простреливаемое пространство галереи от стены до стены. Делов-то… В первый раз что ли?

'Oдин дернул клапан подсумка, нашаривая дым… и замер. Пройти под прикрытием завесы – это ладно… Но ведь можно попробовать забрать хоть одного! Вражины торчали за валуном, вели бой только с ним и Хенкелем – и Точку наверняка не видели, он лежал дальше по правому флангу. Нужно вытянуть их, заставить вылезти… Как? Да просто: обозначиться, показать себя – и под огнем дернуть на правый фланг. Поперек галереи. Заставить их потянуться за целью! Вылезут – тогда и… Это было чертовски рискованно – но по-другому никак.