Мир Дому. Трилогия

– Уже скоро, – глядя во мрак транзитной, в сотый уже раз повторил Илья. – Скоро все узнаем… И все-таки дошли мы. А, Серег? Дошли. И что теперь скажешь? Не герои мы разве?..

Серега поморщился – опять он за свое.

…Первая экспедиция – герои, тщательно пережевывая галету, разглагольствовал Илья. Было это… да черт его знает, когда. На днях. От первого до последнего. Прям по ранжиру построй, ткни в первого попавшегося – герой. Конечно, мы не можем знать их пути – но герои они уже хотя бы потому что первыми были. Уйти в неизвестность – это, знаешь ли… Вторая экспедиция – еще больше герои. Вспомни обвал. Ведь они специально галерею обвалили – и знали, что кому-то придется под ним остаться. И с Конструктором бились – и сумели-таки в ангаре запереть! И шли, шли вперед, не сдавались. И они – тоже герои, не меньше, чем Первая. Не вернулась ведь Первая. Значит – уже понимала Вторая, что опасность на пути. Знали – но шли. Ну а Третья – он развел руками, уронил с галетины кусочек повидла и принялся подбирать пальцем темно-красную каплю с бетона и запихивать в рот – а Третья – вот они мы, на нулевом. Значит мы и подавно герои. И Ставр, и Маньяк, и Злодей – все! Не все, мрачно сказал Серега. Тот, кто хотел, чтоб его с оркестром встретили – первым и обосрался. И среди Первой и Второй – ты не знаешь, как там было. Может, и там нашелся свой… Знайка покладисто кивнул. Хорошо. Не все. Есть те, кто не сдюжил. Так и не всем дано! Но про Бука я говорил уже – что если он дойдет-таки и донесет информацию? А мы – хоть и старались, хоть и добрались до нулевого – сгинем без вести. Как тогда? Ведь тогда он героем окажется, не мы. Серега молчал. Не было и у него больше злости. Но и хорошего не прибыло – только легкое презрение да равнодушие, приправленное ноткой жалости. Ты в герои, что ли, метишь, презрительно усмехнулся он. Ты же мне последние три дня все уши прожужжал. Чем ближе к выходу – тем от тебя все больше о героизме… Знайка пожал плечами. А чо нет-то? Вот честно, как перед самим собой – разве не имеем мы права так называться? Все те люди, исследователи и покорители – разве нельзя о них сказать, что они герои? Арктика, Амазония, новые берега и материки… Они же все шли в неизвестность и не сдавались. А мы чем хуже?.. Тоже мне, исследователь Арктики нашелся, проворчал Серега. Рауль Амундсен. Иван Папанин. Знайка-научник… Я что-то в герои не очень рвусь. Мне бы добраться до нулевого, глянуть один глазком – и назад в Дом. И я, наверно, как вернусь – год за Периметр не выйду. В жопу! Я свое отработал. Джунглей хлебнул – выше крыши. И пацанов схоронил. Теперь прямая дорога в Наставники. Поставят на обойму, буду понемногу ребят воспитывать, опыт передавать. Этого добра у меня завались. Илья улыбнулся. Эх ты. Я тебе совершенно точно могу сказать – никто из перечисленных тобой в герои не рвался. Вспомни Наставника Ивлева. Вспомни капитана Павлова. Вспомни Семихвостова, который на твоих же глазах себя вместе с ДОТом подорвал. Никто из них и не рвался в герои. Они просто были героями. Вот так просто, да. Натура такая была. Вот не могли они по-другому. Каждый из них. Да ты и сам это понимаешь, только споришь со мной непонятно зачем. Да понимаю я, сердито отмахнулся Серега. Просто у тебя это… ну… как-то слишком уж торжественно выходит. Прямо эпик какой-то. Заладил одно – герои, герои… А это не только я, обиделся Знайка. Ты сам же и говорил. Тогда еще, Гришке. Помнишь? И чего теперь хвостом закрутил? Ну, говорил, говорил, буркнул Серега. И я не то что бы так не считаю… просто стремно мне самого себя героем объявлять. Он сплюнул презрительно. Мы всего лишь работу свою делаем! Надо кадавра убить? Убьем. Надо пятисотого приволочь? Приволокем. Надо на Периметре выстоять или сдохнуть? Выстоим или сдохнем. И все это без лишних там церемоний, без бравурности, эпичности и прочих понтов. Илья ржанул. Ну да. Обычное дело. И никто не геройствует. Спокойно жгем танки. Серега ухмыльнулся – смотрен-пересмотрен фильм, на цитаты растащен. Но ведь и они в окопе под танками без бравурности сидели, сказал Илья. Эпичность – она как-то сама собой получается. Вроде и работу свою делал – а хоба! – в герои проскользнул. Специально не лез, само вышло. А потом тебя и в Оперативном журнале запечатлят, и в Зале Славы повесят… Героические пацаны в момент своего геройства и не думали даже, что они герои. Но ведь это не умаляет, согласен? Даже наоборот. Вот взять тебя. Нас в Доме ждут, и только от нас зависит, будет Дом жить или нет. Потому и тащил ты нас через эти проклятые горизонты. Потому что приказ! Потому что умри – но сделай. Да ну тебя в жопу, обозлился Серега. Опять у тебя как ни поверни – все на одну сторону выходит. Работа у нас такая, понял? И отвали уже, дай чай допить…

– Ого!.. Ты посмотри только!.. – прошипел вдруг Илья и толкнул его локтем в бок.

Серега тут же повел фонарем, пытаясь понять, куда же это тычет пальцем мелкий… и лишь спустя долгие мгновения сообразил, что же он видит. Чертя в луче фонаря тонкие прямые, мимо двух съежившихся от холода путников, справа из глубин галереи летели снежинки. Впервые в жизни он видел настоящий снег. Стащив с руки тактическую перчатку, он подставил ладонь – и складки между пальцами немедленно забило холодной влагой. Снежинки – мелкие, колкие – едва коснувшись кожи, таяли на ладони… и это было какое-то совершенно новое ощущение.

– Снег… – прошептал он.

Знайка, сидящий бок о бок, смог его услыхать.

– Снег. Мы на подходе. Уже скоро. Уже вот-вот… Может, даже и сегодня вышли бы. Если б не нога проклятая…

Во тьме, вне зоны бледного пятна, вдруг шумнуло – и Серега, реагируя, тут же швырнул фонарь куда-то вперед, в галерею, подальше от себя. Вскочил, подхватил лежащий под рукой СКАР, осторожно, стараясь вылезти самым-самым краешком, выглянул из-за ребра… Фонарь упал удачно, продолжал светить вперед – но свет не доставал. Что-то там было. Что-то двигалось – и даже не на пределе видимости, а за пределом, во мраке. Мутная неразборчивая тень, тень тени… Сзади забарахтался Знайка – и Серега не глядя придавил его коленом. Тихо сиди! Прикрыл глаза, надеясь, что сможет услышать, почувствовать больше, чем видит… и устало усмехнулся, различив сквозь вой ветра тонкий писк сервоприводов.

ЭПИЛОГ

Он все же дозвонился. Уже тогда, когда окно связи было на исходе, буквально на последних минутах – он услышал в трубке щелчок и приятный женский голос проговорил:

– Ural special division[102]. Секритариат генерала Скапаротти. Вас слушают.

– Дывчина! Дывчина! – заорал он в трубку – Колыбель уходила, вместе с ней уходила и связь, и в ухо понемногу лезли помехи. – Пана генерала мэни дайте!.. Генерала мэни, будь ласка!.. Сolonel[103] Семченко беспокоит!..

– Вам назначено?

– Та ни! Я ж по терминовий справи[104]!

В трубке замешкались на мгновение…

– По какому вопросу?

Ах ты ж стервь! Бисова девка! Время-то жмёт!..

– Дак я ж по тому самому! Касательно поимки! Генерал награду объявлял!..

– Соединяю.

Ага! Проняло! Враз смикитила, секретутка!.. Дмитро Семенович возбужденно потер руки – теперь бы только времени хватило… Но генерал Скапаротти слыл малым понятливым, и если Колыбель повисит еще с минутку – выгорит дельце!

– На связи.

Голос в трубке был грубый, скрипучий – и Семченко сразу представил куратора региона: плотного, затянутого в черный френч, похожего на тяжелую бетонную тумбу, развалившегося в кресле и зажимающего крепкими желтыми зубами толстую сигару. Видал он Скапаротти пару раз. Впечатлился. И сигары его тоже видал – дорогущие!

– Бажаю бути здоровими, пан генерал! – зачастил он. – Доповидаэ[105] командир Privat Combat Contractors[106] «Вiльна Галичина» colonel Семченко!

– На местном, полковник. Не хватало еще ваш суржик разбирать… – недовольно проворчало с той стороны.

– Слушаюсь, господин генерал! – говоривших разделяли тысячи километров, но Дмитро Семенович все равно вытянулся по стойке смирно и даже рукой дернул, норовя взять под козырек. – Так що имею доложить! Обнаружены в районе поселка Афанасьево, Central Ural Aria[107]! Согласно полученых приметов, один в один! Первый здоровый такой бугаина, со шрамом на виске. Второй маленький, волосня дыбом. Взяты моей двенадцатой рейдовой группой! Оба истощены – но живы!

– Хорошо, – крякнула трубка. – Факинг бастард третий мехвзвод размолотили! Полностью!.. Там и орденские отморозки легли, и наши контрактники… Трех секонд лэйтнант[108] уложили!.. Объявляю благодарность. Рейдовой от меня – с занесением в личное дело. А вам, полковник, в следующий виток перезвонит файненшл комиссар[109], решит вопросы по бонусу.

– Благодарю, господин генерал! – с чувством ответил Дмитро Семенович. Бонус, круглой суммой упавший на счет, позволял, наконец, то, о чем мечталось последние лет пять. – Как прикажете с ними дальше?..

– Какая там ближайшая база подскока? Пермь?

– Точно так, господин генерал! Пермь! От Карагая сто десять километров до нее!

– Вот туда. И всё что на них, тоже доставить, – связь была уже совсем ни к черту – но последняя фраза все же прорвалась сквозь помехи, заставив сердце старого вояки дрогнуть. – Я этого не забуду, полковник…

И голос оборвался.

Дмитро Семенович почтительно поставил трубку в стакан зарядника и оттер пот, крупными каплями выступивший на лбу. В палатке было прохладно, даже буржуйка не спасала – так ведь сентябрь, на зиму повернуло – но ему сейчас было жарко. Грел щедрый бонус, который скоро капнет на счет.

– Грицько, сучье вимя! Дуй сюдой!

В палатку, откинув полог, немедленно заглянул денщик. Рожа – красная, на шапке снег сугробом.

– Що там? Знову снижит?

– Точно так, пан полковник!

– Ти давай знаэш що? Ти давай збери цих двоих, що дванадцята притягла – и до Перми их. Нехай Корнейчук займется чи що… Тильки одной групи мало! Кого еще?

– Мабуть Карачун? Вин взяв – йому и дальше тягнути[110]…

– Нехай. И Шеремет! И Билый! В три группы! И нехай Свиноренко им справний транспорт дасть! Щоб швидко повэрнулыся! Сотка с небольшим… неделю туда-сюда займе? На мисти здати с рук на руки! Росписку в зуби! Сдал, принял – щоб всё як положено! Инакше ни видмиэмося[111] потом!

– Выполняю! – денщик, бросив два пальца под козырек, развернулся и выскочил наружу.

Дмитро Семенович, подцепив пару полешек, открыл дверцу буржуйки и, запихнув их внутрь, поворошил кочергой угли. Пока дозванивался – уже и прогореть успели… Но ведь получилось! Выгорело дельце! До такого человека дозвониться!.. Он покачал головой, все еще не веря своей удаче. Но и генерал не дурак, наверняка специальное распоряжение отдал – любого немедленно соединять. Интересно, зачем ему эти доходяги?.. И куда их теперь? По виду – так оба чистые рашен. Слэйвз[112]… Обычно всех, кого ловили на просторах NCА – а их много еще, кто по лесам и городам прячется – кидали в фильтрационный лагерь. Internment Camp[113]. Полковник поежился: IC «Mosсow», объект «Москва» по-местному. Вот уж куда – но туда он и врагу не пожелал бы влететь…