Мир Гаора

Ридург вбежал на задний двор и увидел небывалое и незабываемое, как он сам потом смеясь рассказывал, зрелище. В центре двора, ожесточённо рыча мотором и визжа тормозами, крутилась новенькая купленная им перед поездкой в Аргат легковушка. Из водительского окна торчала рыжая взлохмаченная голова, причём смотрел водитель куда угодно, но не по направлению движения. Вокруг машины прыгали лающий Полкан, восторженно орущий Лутошка и визжащие Трёпка с Малушей. А машина выделывала самые невероятные пируэты, временами прямо-таки подпрыгивая на всех четырёх колесах вверх и разворачиваясь в воздухе.

Увидев хозяина, Лутошка оцепенел, и чтобы его не задеть, Гаор резко вывернул машину и остановил её в пол-ладони от хозяйских колен.

– Какого хрена...?!
– выдохнул Ридург.

Он ругался, не переставая, пока Гаор вылезал из машины и вытягивался перед хозяином в уставной стойке. Несмотря на вполне реальную перспективу новой порки, Гаор был доволен: машина оказалась вполне управляемой, а что такое настоящий водила, все увидели.

Ридург увидел эту сдерживаемую уставной миной радость, возбуждённо блестящие тёмно-карие с жёлтыми искрами глаза... Если бы он не был уверен в Няньке, то поклялся бы, что Рыжий успел надрызгаться вполне по-армейски.

– Какого хрена?
– повторил он свой вопрос уже спокойнее.

– Проверял рулевое управление на люфт, хозяин!
– рявкнул Гаор.

Хрясь! Ему влепили звучную и вполне заслуженную, но позволившую устоять на ногах оплеуху.

– Ну и как, есть люфт?

– Нет, хозяин, - ухмыльнулся Гаор, понимая, что наказание этим исчерпано.

– Ставь машину в гараж, и чтоб без приказа ни-ни. Понял?

– Да, хозяин.

– Завтра сам тебя проверю, - Ридург перевёл дыхание и огляделся.

Полкан, часто и шумно дыша, лежал у своей конуры, Лутошка, Малуша и Трёпка как сквозь землю провалились, да и остальные куда-то сразу исчезли.

– А на форсаже какого хрена гонял?

– Маневренность проверял, хозяин, - пояснил Гаор, - два сразу не проверяют, хозяин.

– Надо бы тебе ещё ввалить, - сожалеющим тоном сказал Ридург, - ну, да ладно, не всё сразу. Приплюсуем к следующему.

– Да, хозяин, - охотно согласился Гаор.

– В гараже уберёшь, чтоб как к смотру блестело. Понял?

– Да, хозяин.

– Сгинь, - выдал последнее распоряжение Ридург и ушёл со двора.

Гаор снова сел за руль и уже мягко и плавно, не рыча, а гудя мотором, загнал машину задним ходом в гараж. Отделаться оплеухой и получить на завтра пробную поездку, а никак иначе его работу проверить нельзя, тоже неплохо. А порядок в гараже навести - дело не периода, а долей! Про смотр, конечно, загнули, так, наведём марафет и сойдёт, грязи-то особой и не было.

Кран, шланги, вёдра, тряпки - всё было. И он навёл порядок на стеллаже, проверил, чего и сколько есть, чтобы быть готовым ответить на любой вопрос, вымыл обе машины и пол и, чувствуя свой долг исполненным, выключил свет и вышел из гаража, закрыв за собой дверь.

Снова длинные, но уже с другой стороны, тени, умиротворённое мычание коров, кур не видно, и человеческие голоса уже другие, отдыхающие. Гаор глубоко вдохнул прохладный по-вечернему воздух и пошёл в рабскую кухню.

* * *

За окном простирался Аргат, отсюда, с высоты птичьего полёта, он просматривался до самых окраин. Крыши, купола, шпили, узенькие отсюда шоссейные развязки, клочки зелени родовых парков... И только постояв и внимательно вглядевшись, можно было различить, что цветные искорки машин неподвижны, и понять, что это искусно сделанная панорамная фотография.

Эрлинг покачал головой и отошёл от окна.

– Надо же, остроумно, ничего не скажешь.

Венн рассмеялся.

– На некоторых особо впечатлительных клиентов действует неотразимо. Они уверены, что их везут в подвал, считают пролёты и остановки, входят в кабинет и видят... вот это!
– Венн снова рассмеялся.

– А когда приглядятся?

– А я им не даю на это времен. Со вздохом отрываюсь от пейзажа, задёргиваю штору и начинаю работу.

Эрлинг кивнул и повторил.

– Остроумно. Сигануть никто не пробовал?

– Они, конечно, в большинстве своём, дураки, но не настолько. Нет. А для особо инициативных... Задёрни штору.

Эрлинг пожал плечами и задёрнул тяжёлую тёмно-бордовую штору, абсолютно неказённого вида. Кабинет стал меньше и уютнее.

– Вот так. Я веду беседу, убеждаю, уговариваю, предлагаю варианты... сам знаешь, угрозы и прочее не в моем амплуа. И отвлекаюсь.

– Выходишь из кабинета?
– с интересом спросил Эрлинг.

– Зачем? Просто углубляюсь в бумаги, роюсь в картотеке и не замечаю, как клиент начинает шевелиться, ёрзать, вставать и прохаживаться.

– Позволяешь?

– А как же! У нас беседа двух интеллигентных понимающих жизнь людей, а не примитивный допрос. Я же сказал: это не мое амплуа. Так вот, такой шибко подвижный клиент неизбежно подходит к окну и хочет полюбоваться родным городом, найти тоскующим взором родной дом...
– Венн вздохнул с театральной скорбью и рассмеялся.
– И отдёргивает штору. Отдёрни, Эрлинг.

Эрлинг резко рванул вбок тяжёлый бархат и оцепенел. Оконный проём заполняла сплошная стена из местами покрытых тонким слоем плесени, а местами выщербленных кирпичей. Щербины были характерными, пулевыми, и тянулись неровной полосой на уровне головы среднего человека, несколько выбоин были совсем свежими.

– Однако...
– заставил себя улыбнуться Эрлинг и повторил, не в силах придумать что-то ещё, - остроумно.

– Ещё бы!
– рассмеялся довольный произведённым эффектом Венн.
– Бьёт наповал. Некоторых особо впечатлительных приходится отливать водой. И дальше всё идёт как по маслу.

– Да, - Эрлинг тщательно задёрнул и расправил штору, - впечатляет.

Он отвернулся от окна и прошёл в угол, где за маленьким низким столиком, сервированным для интимной мужской беседы, сидел Венн. Эрлинг сел и налил себе коньяка. Бережно отпил.